Попов получил карт-бланш на насилие?

Именно с таким заголовком, только без вопросительного знака, выходили год назад независимые новости в Кабардино-Балкарии

«Уволен начальник СИЗО-1 Нальчика Попов. Почему он был уволен? Это повышение или понижение»? Такими вопросами задавались правозащитники и журналисты кавказской республики, комментируя новость: Владимир Попов - начальник СИЗО-1 Нальчика, с появлением которого возникли и невыносимые условия содержания - избиения и пытки заключенных, освобожден от занимаемой должности. Что творилось в СИЗО при Попове, почему он уехал из Кабардино-Балкарии, проработав на новом месте всего полтора года, и исчезнут  ли проблемы в СИЗО с его уходом»…

Насчет того, что Попова не понизили, мы уже знаем. Он «всплыл» у нас  в Мурманске на должности … помощника начальника УФСИН по правам человека. Как можно оценить такую  метаморфозу с точки зрения самой возможности защиты прав человека? А здравого смысла?

Правда, на этой должности он пробыл считанные недели: со 2 октября (как он сам сообщил правозащитникам), приказом начальника УФСИН РФ по Мурманской области он был назначен исполняющим обязанности  начальника (о, ирония судьбы!) СИЗО-1. Круг, что называется, замкнулся.

Аналогию усиливает и то обстоятельство, что в СИЗО-1 Нальчика на протяжении семи лет содержалось 58 человек, одновременно обвиняемых по одной статье. Так «совпало», что Попова «кинули» на СИЗО-1 Мурманска, когда туда поступило сразу 30 человек пассажиров и экипажа судна Гринпис «Арктик Санрайз», тоже обвиняемых по одному делу. То, что непотопляемый Попов занялся мурманским СИЗО – вряд ли случайное совпадение.

А кто «здесь хозяин» Попов разъяснил мурманской ОНК уже 1 октября, находясь «в своем» новом кабинете в  СИЗО. Туда при каждом посещении, можно сказать под конвоем сопровождающих, ведут членов ОНК.

«У нас своих не сдают» -  начинает Попов «инструктаж», покуривая за столом начальника. Он «удерживает» комиссию иногда больше часа, но минимум – полчаса. Если не пройти через его кабинет, то следует угроза  вовсе не допустить наблюдателей в СИЗО. Каждый «инструктаж» состоит из провоцирующей части,  после которой только и говорится, что надо соблюдать правила и технику безопасности, а заканчивается экзекуция  традиционно словами: «берегите себя, вы нам очень дороги, поверьте».

В том, что дороги и близки, члены ОНК Пайкачева и Пайкачев уже успели убедиться, что называется, на собственном теле, поскольку только членов ОНК из всех проверяющих  теперь при каждом проходе в СИЗО-1 сотрудники досматривают и «прощупывают до трусов».

В Кабардино-Балкарии  Попов слыл «большим специалистом по Кавказу». В первую очередь это ощутили те члены мурманской ОНК, кто родом из Кавказских республик. Встречая их уже на входе в СИЗО, он находит для них такие слова, что продолжение общения с ним становится для них вопросом чести. Перед ними уже даже не стоит выбор – терпеть мастера провокаций ради защиты прав людей, любо устраниться от посещений.

Члены ОНК столкнулись и с уже успевшими за пять лет работы подзабыться  искусственно создаваемыми препятствиями в виде закрытых железных ворот хозяйственной части двора средь бела дня. «Мастер» лишает тем самым, в частности комиссию, возможности ожидать сопровождающего в комнате приема передач.  Теперь, когда комиссия приходит на проверку после 15 часов дня, минимум полчаса члены комиссии стоят перед железными воротами, где нет ни переговорных устройств, ни кнопок. Площадка для ожидания - лужа, или на замерзшая лужа, - в зависимости от погоды.

«Кто в доме хозяин» члены ОНК особенно прочувствовали, когда по распоряжению Попова им стали запрещать фотографировать не относящиеся к охране СИЗО-1 предметы быта: кровать с развешенным на ней бельем, нефункциональные водопроводные краны, даже тазики и т.д. Затем Попов запретил им проносить и фотоаппарат. Следом под запрет попали люксметр, дальномер, термометр, диктофон и видеокамера. А потом и обычные измерительные рулетки. После того, как было написано заявление в суд с жалобой на запрет проноса фотоаппарата, его проносить разрешили, но фотографировать не давали: - «У Вас, мол, разрешение только на пронос».

В середине октября перед наступлением Полярной ночи стало очевидно, что в СИЗО-1 освещенность, в первую очередь жилых камер, многократно ниже существующего норматива. Члены ОНК заявили о намерении измерить освещённость в камерах. При этом важно было попасть в СИЗО в темное время суток, когда уровень естественной освещенности не сказывается на показаниях измерительных приборов. Каким-то чудом, после долгих «вождений по мукам» с закрыванием внешних ворот СИЗО и различных запретов, комиссии удалось пройти в жилой корпус СИЗО-1 с заявленным люксметром. За одиннадцать минут до отбоя и в период времени с 21.50 до 22.00 зафиксировать уровень освещенности двух произвольно выбранных камер, расположенных на разных этажах СИЗО. Освещенность в них оказался одинаковой (впрочем, похоже, как и в десятках других камер этого изолятора): на уровне пола и на уровне рабочей поверхности стола она составляла соответственно 15 и 20 люкс.

Все предыдущие годы отношения ОНК с руководством регионального УФСИН и, в частности, обоих СИЗО развивались по принципу «шаг за шагом»: члены ОНК указывали администрации на выявленные нарушения, пенитенциарное руководство, сразу или после горячих, в том числе публичных,  обсуждений старалось  отреагировать на замечания и предпринять возможные меры к устранению недостатков. И их отношения с членами ОНК год от года, хоть и были порой острыми, носили все более конструктивный характер.  Представители администраций учреждений видели, что неудобные для них независимые наблюдатели работают на улучшение ситуации в тюремной системе искренне и бескорыстно.

Вот и на этот раз последовала практически немедленная реакция регионального управления: была проведена ведомственная проверка, в камерах СИЗО-1 стали заменять и добавлять лампочки.

Казалось бы, что все к лучшему. Но Попов «закусил удила»: членов ОНК по его распоряжению стали принуждать сдавать на КПП 1 (заявляя, что нет соответствующих документов), все технические приборы. И даже когда члены мурманской ОНК пришли с сертификатами и паспортами на приборы их всё равно не разрешили пронести.

ОНК пришлось прикидывать освещенность «на глаз»: фиксировать количество и мощность лампочек в камере их расположение и расстояние от них до рабочей поверхности стола.

Без подобных данных, ориентируясь лишь на субъективные ощущения: темно, холодно, слишком влажно, трудно дышать и т.д., члены ОНК не могут подготовить объективное заключение и рекомендации по условиям содержания.

Когда же  наблюдатели заявили в уведомлении и принесли с собой обычные рулетки (на них технических документов в природе не существует), руководством СИЗО-1 был придуман новый «фокус». 20 сентября на КПП 1 под видеозапись им приказали сдать только технические средства, а с рулетками и вынутыми в присутствии сотрудников СИЗО из фотоаппарата и видеокамеры картами памяти – пропустили. Рулетки у наблюдателей изъяли, досмотрев и обыскав членов комиссии на КПП 2, где нет журналов регистрации сданных предметов и постоянного  видеонаблюдения. Для того, чтобы доказать факт их досмотра и изъятия предметов, члены ОНК потребовали провести их досмотр под протокол с приглашением понятых.

Понятые нашлись из числа конвоя, прибывшего за заключенными. Протоколы были составлены ЗДПНСИ ст. л. вн. с. Стрелковым С.А. После его проведения члены ОНК потребовали выдать им копии протоколов, подписанные как Стрелковым, понятыми, так и ими самими. В ответ им сначала пояснили, что сломался ксерокс. Пайкачева предложила  переписать протоколы вручную, поскольку это займет не более 3-5 минут. Потом сотрудники стали торопить членов ОНК уйти с КПП без протоколов, поскольку «вы задерживаете отправку заключенных – «конвоя». Заключенных отправили, проведя мимо членов комиссии, а копии протоколов так и не выдавали. Пайкачева заявила, что уйдет, но только с копией протокола или в присутствии прокурора и представителя УФСИН. Услышав, что подошедший к КПП 2 Попов приказал увезти ее силой, Пайкачева привязала себя своей сумкой к решетке окна дежурной части, требуя только одного – выдачи ей копии протокола. Тогда Попов решил выполнить отданный им приказ собственноручно: подойдя к Пайкачевой силой сорвал с нее ремень сумки, затем вместе с подоспевшими Стрелковым и Туфановым они вытолкали Пайкачеву с КПП 2. Во время этих действий Попов с силой схватил и тащил Пайкачеву за руку. Впоследствии синяк, оставшийся на руке Пайкачевой в результате силовых действий сотрудников СИЗО-1, был зафиксирован специалистами СМЭ в рамках инициированного членом ОНК разбирательства.

Копия протокола о досмотре на КПП 2 так и не был представлена.

Хочется верить, что в рамках этого разбирательства появится, наконец, протокол, фиксирующий, что у членов ОНК были изъяты даже элементарные измерительные приборы, позволяющие более точно, чем человеческий глаз или, например,  ступня измерить параметры объектов, характеризующих условия содержания заключенных.

Напомн., что в интервью WordYou.Ru рассказал руководитель Кабардино-Балкарского правозащитного центра - отделения Общероссийского движения «За права человека» Валерий Хатажуков, отвечая на вопросы корреспондента:

Корр.  - Уволен начальник СИЗО Нальчика Попов. Почему он был уволен? Это повышение или понижение?

В.Х. - Я уверен, что это все связано с многочисленными нарушениями, которые начали происходить в СИЗО-1 Нальчика именно с приходом Попова и тем, что подсудимые обращались с жалобами на нарушение их прав. Я не могу ответить точно, но судя по информации в СМИ, он был переведен на какую-то другую должность. И вроде как даже пошел на повышение.

Проблема в том, что в нашей стране привыкли жить по понятиям. И даже в этом случае никто не стал рассматривать это дело, решили просто убрать человека на другую должность.

Корр. - То есть уход Попова – это победа осужденных и их адвокатов?

В.Х. - Безусловно. Правозащитные организации получали сотни жалоб каждый месяц на ужасные условия содержания, на пытки, избиения. В этом деле разбирались правозащитные организации и местные и даже на международном уровне. Это обсуждалось и в Общественной палате.

Корр. - Как изменилась жизнь в СИЗО с приходом Попова? Насколько он ужесточил условия содержания?

В.Х. - Участились жалобы на условия содержания. Подсудимым запрещали встречаться с адвокатами. Но самое главное – заключенные подвергались физическому насилию. Были какие-то попытки оправдаться, но ведь в законах очень четко прописано, когда против заключенного может применяться физическое воздействие – в случае возникновения угрозы с его стороны или попытки нападения. Ничего этого не было. Свои поступки оправдывали тем, что подсудимые пререкались и тому подобное.

Знаете, если описывать Попова, то можно сказать, что он похож на типичного представителя партии Жириновского. У него тоже было такое же «особое» отношение к Кавказу. И он этого не скрывал. Он вообще часто делал какие-то заявления, даже в СМИ, говорил, что наводит «порядок». Обвинял нас, правозащитников, в том, что мы потакаем преступникам.

Корр. - Эти ужесточения касались только подсудимых по делу о нападении на Нальчик?

В.Х. - Нет, что касается условий содержания, то ухудшились для всех заключенных. Можно напомнить о том случае, когда один заключенных зашил себе рот в знак протеста против издевательств. А он не был связан с этим делом.

Мне кажется, Попов получил какой-то карт-бланш на такие действия сверху. У него, может, было даже такое задание – сломать этих людей. Может, поэтому он и был назначен».

Члены ОНК Мурманской области надеются, что их почти ежедневные визиты в СИЗО помогут защитить сидельцев от «применения физической силы». Риск нападения на них самих лишь только в этом случае они (вернее, часть из них), может считать оправданным.

Аргументы типа – «выходите из СИЗО, потом жалуйтесь» тут плохо работают. Как в описанном нами случае - нет протокола – нет предмета для обжалования. А то, что тюремщики легко уничтожают следы своих неправомерных действий, не брезгуя при этом силовыми приемами, члены ОНК имели «удовольствие» убедиться «на собственной шкуре».

Наблюдая жизнь пенитенциарного учреждения со стороны и, частично, изнутри, можно заметить, с какой скоростью при новом начальстве меняются сотрудники: ранее равнодушные становятся ожесточенными, умные и рассудительные – безразличными. Есть опасение, что жестокое и унижающее человеческое достоинство отношение к заключенным может скоро превратиться в обычную норму.

СИЗО-1 Мурманска – старое, плохо приспособленное к содержанию людей здание. В нем не хватает, минимум на четверть площади и количества камер, площади и количества прогулочных двориков, кабинетов для свиданий с адвокатами, освещенности, достаточной возможности помывки в душе (особенно для мужчин), вентиляции, сотрудников женщин, чтобы вести наблюдение за заключенными женщинами, переводчиков, способных обеспечить своевременное поступление писем, периодики, юридической литературы, телефонные переговоры… и т.д. и т.п., зато так много неоправданного, особенно ночного, шума от криков заключенных и смеха охранников,  нерегулируемого радио, камер, где некурящие страдают от табачного дыма курящих сокамерников… - это СИЗО, даже при наличии умного и заботливого руководства и сотрудников, уже по перечисленным параметрам остается местом, где велик риск жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения или наказания.

Руководитель другого рода будет стремиться скрыть, не допустить контролеров, уничтожить улики… Это старо, как мир и просто, как 2х2. Но так, видимо, лучше спится самому высокому руководству?