Микунь, ЕПКТ, женская колония

В воскресенье 27 октября с Ириной Виноградовой поехали в ЕПКТ, в колонию №31. Если кто не знает, 31-я колония - это у нас женская колония, в ней содержится около 200 женщин-осужденных, и прямо в этой женской колонии находятся единые помещения камерного типа - это тюрьма для тех заключенных, которые плохо себя ведут в колониях, это как бы наказание для них. ЕПКТ, как наказание дают на год или на полгода, после чего человек возвращается опять в ту колонию, из которой он был направлен в ЕПКТ. 

Пошли мы туда по обращениям родственников заключенных. Обошли все камеры. Неплохие помещения, не считая некоторых мелких замечаний, вроде все неплохо. Большая часть заключенных жалуется на баню. Спустились в баню. Действительно состояние бани оставляет желать лучшего. В предбаннике очень холодно, над дверями большая щель, все тепло уходит туда. Само помещение бани убогое, плитка отбита, три душевых крана, из двух вода капает, не прерываясь, явно требуется ремонт. В прошлом году еще указывали о том, что здесь должен быть ремонт, но реакции никакой. Стали говорить об этом начальнику он весь расстроился... 

После бани стали вести прием заключенных, особенно тех, по кому к нам обращались родственники. Жалобы примерно одного и того же плана, жалобы на быт: баня, стирка, белье, холодная еда, медицина. Несколько мусульман, жалуются, что им не дают при себе иметь четки, шапочку и масло для молитвы. Отдельно разговаривали с двумя чеченцами и одним ингушем, они сидели в колонии для милиционеров в Мишаяге, там было много конфликтов и в результате их поместили в ЕПКТ. 

У нас получается очень идиотская ситуация. Тюремная служба у нас, так же как и полиция, ездит на Северный Кавказа в командировки. Там они очень сильно набираются отрицательных эмоций. Потом возвращаются, и тут вдруг в их руки попадают некоторые из полицейских с Кавказа, которые осуждены по тяжелым бандитским статьям. В результате это все превращается не в социализирующую работу с заключенными, а в бесконечные конфликты. При этом надо учитывать, что например в самой Ингушетии нет ни одной колонии, где бы местные могли бы отбывать наказание, т.е. всех ингушей вывозят из региона и разбрасывают по России. 

Беседы с заключенными вели где-то около 4-х часов. Вышли из ЕПКТ. Пошли в колонию для женщин, там в ШИЗО для женщин сидит один из мужчин-заключенных. Нам об этом рассказали заключенные. Мы хотели выяснить. Как выяснилось - это заключенный "отрицательной направленности", который может оказывать сильное влияние на других заключенных, поэтому его держат не просто в отдельной камере, а в даже в отдельном помещении. Зашли в камеру. Заключенный очень обижен на администрацию за то, что его не помещают в ЕПКТ ко всем, но жаловаться отказывается. Это, конечно, удивительное явление. Это целый культурный феномен. Один заключенный может иметь такое сильное влияние, и когда его влиянию противостоит государственная машина, то он не хочет отходить от традиций. Я задал ему вопрос, а как вы хотите что бы мы вам помогли, если вы даже жаловаться официально не хотите, а хотите что бы администрация утрясла все по-тихому. Ответ был простой - я жаловаться не буду. Все более отрицательно отношусь к этой тюремной культуре, и очень хочется, что бы она скорее ушла из нашей жизни, но также понимаю, что создавалась она как культурный феномен сопротивления государственной карательной системе. Как только тюремная система откажется от карательных технологий и перейдет в социализирующие, так и тюремная, блатная культура начнет исчезать, а ломка тюремной культуры без изменения самой государственной тюремной службы, по моему, только  укрепит блатной мир и приведет к созданию более жестких систем противостояния. 

Зашли в одни из камер в ШИЗО, где содержатся женщины. Осмотрели, поговорили. В принципе все неплохо. Опять сделали замечания по поводу того, что у них туалеты глухие, что может привести к суицидам. 

Вышли из ШИЗО и пошли в общежития для женщин. Нам сказали, что отопление переделали и готовы к зиме. В прошлом году в помещениях для женщин было довольно холодно и спасались только тепловыми пушками. Обошли комнаты. В одной из комнат опять обнаружил, наряду с теплыми батареями, одну холодную, опять что-то не так в системе. Пошли в новое общежитие. Выяснилось, что в ближайшее время из России к нам в Коми завезут еще 100 женщин, вот под них и делают общежитие. Очень расстроился. В других странах мира стараются женщин держать поближе к дому, чтобы они не теряли социальных связей, а у нас продолжается политика вывоза женщин-заключенных за пределы своих регионов, чтобы у родственников было побольше препятствий и социальные связи женщин-заключенных терялись. Ну что за фигня, что там в руководстве ФСИН России, в конце-то концов, не могут разобраться. Ну хотя бы по женщинам-заключенным можно было бы создать систему территориальности отбывания наказания - где жил там и сел, где совершил правонарушение, там и сел. Нет у нас же любят создавать себе сложности. Сначала сделают все что бы женщина за время отсидки лишилась социальных связей, а потом начнут тратить большие деньги на восстановление ее социальных связей или на то, что бы женщину вернуть в общество из состояния бомжевания, в которое само государство ее и загнало своими идиотскими решениями. 

Но ведь самое ужасное в этом всем, что в обмен на то, что Коми будет принимать женщин-заключенных из других регионов, наших заключенных будут вывозить в другие регионы и опять социальные связи будут рушится, и опять родственники не смогут доехать до своих близких. Дети будут забывать своих отцов, жены своих мужей, родители своих детей. 

Осмотрели новое помещение для женщин. Хорошие окна, хорошие двери, хорошие душевые, хорошие туалеты. Но чувство бездумности, непродуманности не покидало меня. Тепло, светло, удобно, но на-фига этих 100 женщин со всей России везти к нам - непонятно. 

Пошли к штабу, чтобы писать замечания в журнал. Возле одного из общежитий стоит каре из 50 заключенных-женщин, они по правилам хором начинают здороваться с проходящими людьми в форме. Каре зеленого цвета, потому что на заключенных одинаковая ярко-зеленая форма. Заходим в штаб. Садимся писать замечания. Одновременно идет беседа с руководством. Начальник колонии остыл и уже не так расстроен, как был в бане. Параллельно с нами в колонию приезжал епископ Питирим. Его только что проводили, он заходил, насколько я понял, освещать православный храм внутри колонии и поговорил с женщинами заключенными. Дописывают замечания. Чувство горького разочарования в бесполезности того, что мы делаем не проходит. Несколько лет назад у нас в Коми не было женской колонии. Всех женщин-заключенных из региона вывозили. Теперь колония появилась. Нам бы радоваться, ан нет, теперь к нам заводят женщин из других регионов. Что в лоб, что по лбу. 

На улице светит солнце, морозец, лежит небольшой снежок. Всю дорогу домой я продремал в машине. 

Фото взял здесь.