30 июля, вторник
О. Гукера
Высадка на мысе Флора оказалась невозможна – у острова сильно штормит. Сильно качало, пока шли до острова Нортбрук, я каждый час просыпалась. За завтраком выяснилось – идем к острову Гукера. Будем к обеду. А на остров – после обеда, до этого будем вставать на якорь и осматриваться. Завтрак, обед и ужин на корабле – это святое. Опаздывать неприлично. Даже если ты на высадке.
На острове Гукера сейчас живет несколько человек. Студенты занимаются очисткой территории под руководством сотрудника Парка Андрея Кунникова. Уборка проводится вручную, по-другому тут никак. До 1957 года здесь располагалась полярная станция Бухта Тихая. На всех картах станция помечена как заброшенная. Андрей настаивает, что по отношению к Тихой этот термин устарел. Тем более что до конца августа на Тихой будет обитать больше десятка человек. Наталья и Владимир из Москвы займутся разработкой экологической тропы, а два французских орнитолога – Жером и Дэвид – будут изучать колонии люриков – забавных птичек, которые могут подпустить тебя на пять метров и уставиться в упор с видом: ну и чего ты сюда приперлась? Вид у них при этом отнюдь не профессорский. Одна из колоний люриков находится прямо на склоне над станцией. По этому крутому склону мы потом карабкались на плато. Мои ноги это мне несколько дней припоминали.
А еще одну колонию люрики организовали на знаменитой скале Рубини – необыкновенно красивом месте прямо напротив станции. Французы будут навещать люриков каждый день – интересный, наверно, объект для изучения. Вид только у них глуповатый. Орнитологи предадут меня остракизму, но между собой мы называем их дуриками.
По приезде я должна выяснить – кто такая Маланья? В честь неё назван один из ледников острова Гукера.
В музыкальном салоне включили Рианну. Там у нас караоке. Но, похоже, никто подпеть не решился. Я готова слушать её хоть в Буэнос-Айресе, хоть в Сингапуре, хоть на острове Гукера. Да ладно, на самом деле, не самый худший вариант. Это приличнее, чем ностальгия по 80-90-м.
В 11 утра собирались группой, которая высаживается в бухте Тихой: Наталья, Владимир, еще Борис Амаров, режиссер, который снимает фильм про жизнь и быт в Арктике, французы и их охранник Владимир. Без охраны тут никуда. Медведи только и ждут. Как рассказал потом Андрей Кунников, они бродят вокруг станции постоянно. На дням такой вот хитрый миша попытался стащить ведро с капустой. Тащил тихо, не загремел, ничего не задел, но был пойман с поличным.
Вещи для выгружающихся погрузить велено в большие белые мешки. Еду из трюма, стенды из солярия, патроны из-под моей койки и пакет с поливитаминами, который висит на вешалке у меня под курткой.
Меня очень тревожит изменение планов. К острову Гукера должен прийти атомный ледокол «50 лет Победы», по-простому «Полтинник», а на нем 2 участника нашей экологической группы и еще 2 сотрудника Парка, один из которых также должен присоединиться к экспедиции, а второй – остаться в бухте Тихой. Стоянка на Гукера предстоит длительная – программа исследований обширная.
Археолог Саша – их же не высадили на Флоре – требует работу и грозится устроить одиночный пикет. Скоро уже подойдем к Тихой – группа бентоса повылавливала образцы, сейчас промывает – ребята ушли фотографировать. Второй археолог – Павел, в отличие от Саши, ничуть не расстроен тем, что работы отложены на не очень определенный срок.
Володя Комов, оказывается, мой коллега по одной из специальностей – он трансфузиолог, и диссертация есть. Эх, диссертациями меня в этой экспедиции, чувствую, добьют. Приеду и пойду сдаваться Ольге Владимировне Третьяковой – тоже вот хочу быть кандидатом наук. Журналистских ))
Ушибленный палец онемел, кончик. Плохо. С трудом откручиваю винты у штатива.
Вчера по старой редакторской привычке заныкала пачку бумаги. Выдам на обратном пути. Пусть все думают, что её мало и экономят. Коробка с канцеляркой так и не нашлась. Ума не приложу, куда она делась и кому понадобилась. Коллеги, которые разгружали машину с оборудованием в Мурманске уверяют – была. Ладно, успела пробежать по канцелярским магазинам Мурманска, познакомилась с владельцем магазина, который каждый год ездит на рыбалку на юг Архангельской области – как там, спрашивает, у вас, в Архаре. Только пришлось искать банкомат – наличных денег не хватило на настольные игры. Зашли в мэрию, в местное городское собрание, а искомый банкомант нашелся в приемной федерального инспектора.
Но это я отвлеклась. Хорошо, мимо прошла Мари – Ирина, Рубини-рок, говорит. Фотоаппарат, куртка и на бак. А там: ледник, скала, та самая! где-то далеко и полный штиль. «Поларис» словно подкрадывается. Тихо-тихо. И вокруг тихо. Невероятно. Ни ветерка, ни шевеления. Крадемся, как будто на месте стоим.
На льдине мимо корабля проплыл морж. Уставший вид у него какой-то … Попозировал, покрутился, решил, что надоело, и без малейшего всплеска скрылся под водой.
Переключились на кайр. Это такие недопингвины – летать еще не разучились. Разучишься тут – медведи, они тут главные. Не хочешь летать, а придется. Плавают так кайры, плавают, а потом вдруг принимают решение утопиться – выглядит это именно так: а, всё, моржи задолбали, или там, тёща, ухожу от вас. На дно. Временно. За едой. И не на дно.
А если группа кайр надумывает прокатиться на льдине, то от пингвинов их вообще не отличить: осанка, взгляд, стать… Да, такие вот мы, а захотим – и полетаем.
Чуть саму бухту с этими важными пернатыми не проворонила. Два шага к другому борту: и Бухта Тихая – вот она. И сегодня она реально тихая.
Пасмурно, но свет такой прозрачный. Штиль продолжается – полное соответствие образу.
На берегу встречает Андрей Кунников. Тут вам не офисный сотрудник, а настоящий начальник станции: ружье, треух, студенты построены. Какой план, - спрашивает, - Ирина Юрьевна? – Смотреть и смотреть.
Ок, на сегодня – знакомтсво со станцией, а на завтра намечаем подъем на плато, как раз за станцией. Выглядит стена внушительно. Ничего, успокаивает Андрей – залезем. Ребята контролируют периметр. Про ведро и капусту я уже написала, а так приходят с инспекцией медведи постоянно.
Прошли по всем объектам – тут даже заблудиться можно. Ребята провели огромную работу. Мусора почти нет. В ангаре из-под снега вытаяла детская кроватка, вроде как есть еще одна. Самое странное место – собачья улица. Мне Андрей показывал её на плане еще в Архангельске. Улицей он её и назвал – я еще посмеялась. А он – там действительно улица, по-другому не скажешь. Андрей работал в Тихой в прошлом году. И реально – в 2 ряда стоит около десятка будок разного калибра. Где-то даже миски остались. Ну да, от собачьего сопровождения я бы здесь не отказалась – на берег вышли – а там свежие метки пребывания хозяина Арктики. Тихо зашел в Тихую, тихо проверил – кто здесь и как, тихо смотался.
Я понимаю, что любой объект здесь интересен, но меня вечно тянет к развалинам, еще и сгоревшим. Это всегда какая-нибудь трагическая, а то и секретная история. Здесь чуть на отшибе от остального комплекса располагалась ионосферная станция – сейчас от неё лишь остов. Обидно будет, если примут решение убрать останки. Какие-то ведь исследования велись очень продвинутые для того времени.
Птицы кричат непрерывно. Интересно, каково спать под такую какофонию. Дошли до крестов – здесь их несколько.
На одном дата 12 марта. Для меня это жутковато. Пусть и 1914 года. 12 марта день рождения у моего брата.
Неподалеку от станции лежит деревянная конструкция нехилого размера. Яхта привезла такой «подарочек» на остров Гукера от губернатора Ямало-Ненецкого, кажется, округа. Во был бы крестик, если бы поставили. А какие-то разрешения, согласования, то, что это территория заказника, похоже, никого не интересовало. Так, если каждый губернатор или не губернатор захочет так выпендриться, а еще учитывая склонность этой братии к гигантомании и бурному православию… Лучше даже не представлять, во что это может превратиться. Хотя в свое время традиция с обетными крестами вызывала у меня большое уважение.
У ребят обустроено несколько домов. Там, где будут жить новоприбывшие, даже слишком жарко – техника запотевает. Мари заявила: я бы тут осталась. Тут здорово. – Я смеюсь: Насовсем! – Неее, - эстонка делает круглые глаза.
Одно неудобство, но существенное – кровати – просто голые обструганные доски. Даже если использовать спальник – от ребер к утру ничего не останется. Наши ученые пригорюнились и решили обратиться к капитану. В итоге им выделили матрасы и одеяла. Все счастливы. Вернут на обратном пути.
В таких местах, вдали от всего, начинаешь страдать по обыденным вещам. Я вот не могу есть вафли, которыми закармливают на корабле. А ребята мечтаю о чем-нибудь сладком к чаю. Андрей говорит, что доволен своими бойцами, но обходится с ними сурово – никаких похвал. Но сказал, что просил коллег, которые заходили на предыдущем круизнике, позвонить родителям ребят и объявить благодарность.
Снимать приходится много, и с непривычки болят руки. К концу экспедиции накачаю мощные трицепсы – нагрузка идет именно на них. А еще понимаю, что не просто соскучилась, а истосковалась по «полю». Причем это почти идеальный вариант: сама себе редактор, оператор, режиссер… И штатив потаскаю – какая проблема? Всё упирается только в безопасность. Белых медведей никто не отменяет. А мне приходится отвечать, ладно, за себя, но еще и за нашу группу, пусть пока в урезанном объеме… Даже задумалась о ружье на будущий год – почему бы и нет. Но камера и оружие несовместимы. Ты или сосредотачиваешь
Вечером наши невероятные фотографы показывали, что может видеть камера при хорошем взгляде. Андрей Каменев любит снимать насекомых. Так вот, у него есть снимок водомерки, на глазах которой сидят клещи, а у тех на ротовых аппаратах сидят свои клещи. Звучит малоаппетитно, но это мастерство!
