….Гендерная коммуникации. Я не случайно уточнял значение этого термина. Возможно, это был ключевой момент моего собственного размышления, извечного раздумья над классическим вопросом «а оно мне надо?». Вообще-то «оно» мне надо. Да только не в таком проявление сего. Мне симпатичен сепаратизм, но отчаянно пугает сектантство. А последнее так часто распространено среды активных, адекватных, вменяемых, в конце концов, милых людей. Почему? Я не знаю. Об этом есть неплохой рассказ у прозаика, или как я его внутренне всегда называю – «учителя» Гришковца. «Декан Данков». О декане филологического факультета Кемеровского госуниверситета. Очень педантичный педагог испортил, а кому и сломал жизнь не одному десятку сибирских студентов. И автор искренне недоумевает, не понимает – как можно искреннее любить лингвистику, словесность, в общем, всё то гуманистическое, что хранят книги, и быть таким злодеем.
Так и я иногда вступаю в ступор. Ведь любой «активизм» – анархизм, феминизм. А так же борьба за права животных, за права людей (по сути – тех же животных двуногих), за экологию, равноправие, это всё «ЗА». Именно с большой буквы. И плохо когда «ЗА» остается только на уровне каких-то бесед, семинаров, не выходя за некие собственные рамки. Как там пел Борис Борисыч в начале 80х? а? :
…Но сами давно звонят лишь друг другу,
Обсуждая, насколько прекрасен наш круг…
Поэтому некое сектантство всегда убивает, по сути, (это моё личное мнение) – всё светлое, главное и важное. На днях я делал специальное интервью для одного мурманского журнала с Татьяной Кульбакиной. Девушка - заместитель председателя экологической общественной организации «Природа и Молодёжь». И я подписываюсь практически под каждым (за некоторым небольшим исключением) её словом.
- Я не знаю, что должно было бы случиться, чтоб я перестала мечтать о совершенном мире. Я хочу его менять постоянно. Для многих слово «утопия» имеет негативный смысл – для меня – это цель моего протеста. Я не должна быть «феминисткой, анархисткой, гуманисткой» - никем, кроме себя. Мне не нравятся ярлыки. Я выступаю за идентичность.
Многим не хватает самоиронии. Что обидно. Потому что если относиться иронично – получается намного круче. Ты перестаёшь быть унылым гавном, и люди к тебе тянуться. И когда ты так серьёзно мыслишь, ты перестаёшь критически смотреть на свои собственные идеи, и продумывать их глубже, задавать самому себе неудобные вопросы – а это важно.
Мир – он на самом деле многогранен. Есть разные конструкции. Есть стереотип у фемисток, мол «женщина Барби – это плохо». Ну, это не правда. Если кому-то действительно важно выглядеть так – так пусть она так и выглядит. Или что розовый цвет – плохой. Цвет не может вообще быть плохим. И если я брею подмышки и ноги – это же не обязательно, что я хочу кому-то понравиться. Какая разница? Мне так надо. Я так выбрала. Проблем вообще не должно существовать. Поэтому я и считаю, что феминизм близок к анархизму. Не феминисты должны создавать правила – как это быть свободной женщиной. Потому что как только ты начнёшь создавать правила – то это уже не свобода. Потому что про правила мы должны договариваться каждый сам с собой. Потому что, если это нормально, если передо мной открывают дверь, не потому что кто-то считает что я «слабый пол», а просто он хочет сделать мне приятно.
Это важно для меня. Я осознал – я гуманитарий на все 100%. Я хочу избегать непонимания. Я хочу разговаривать с людьми на их языке. Простом, неказистом, но понятном им. Это нормально. Не страшно. Просто надо быть ближе к народу. Ходить босыми ногами по грешной земле, если можно так метафизически выразиться. Только тогда возможна о, великая, и столь необходимая революция. Я помниться, когда-то давно беседовал с моей бабушкой (Царство ей небесное, Свободу PussyRiot). Так вот зашёл у нас с ней спор про Сталина. Очень уж она любила вспоминать тирана добрым словом. А старушка – деревенская, то есть ей приводить «Архипелаг Гулаг» и прочие стандартные аргументы абсолютно бессмысленно. Не знает она их. Не читала, не изучала, всё жизнь прожила от зарплаты до зарплаты, проработав более 50 лет медсестрой в детской поликлинике, рано овдовевшей, вырастившей двоих детей: батю моего – алкаша и редкостного ублюдка, и тетю Валю – тоже не простую женщину. Так вот, я просто сказал: «А как бы ты относилась к тому, если бы твоего сына забрали бы чекисты - просто так. За ни за что. И расстреляли бы. А потом дочку. И всё по закону. Была, говорю, 58я статья. И тебе бы ещё впаяли 10 лет – за «недоносительство». Бабушка как-то призадумалась и отвечает: «Да, я бы Сталина искренне ненавидела!». – «За что тогда его любить? Как можно его восхвалять. Ведь он, сколько горя принёс в семьи, людям».
Тут Анна Федоровна и растерялась. И, знаете, потом уже Виссарионыча не вспоминала. Просто так случилось – что с ней просто никто не говорил – на простом, примитивном языке. Поэтому мне сейчас сразу приходят строки Александра Башлачёва. «Тесто»….
…Тут дело простое - нет тех, кто не стоит,
Нет тех, кто не стоит любви.
Да как же любить их - таких неумытых,
Да бытом пробитых, да потом пропитых?
Да ладно там - друга, начальство, коллегу,
Ну ладно, случайно утешить калеку,
Дать всем, кто рискнул попросить.
А как всю округу - чужих, неизвестных,
Да так, как подругу, как дочь, как невесту?
Так как же, позвольте спросить?
Тут дело простое - найти себе место
Повыше, покруче. Пролить темну тучу
До капли грозою - горючей слезою -
Глянь, небо какое!
Пречистой рукою сорвать с неба звезды,
Смолоть их мукою
И тесто для всех замесить.
А дальше - известно. Меси свое тесто
Да неси свое тесто на злобное место -
Пускай подрастет на вожжах.
Сухими дровами - своими словами
Своими словами держи в печке пламя,
Да дракой, да поркой - чтоб мякиш стал коркой,
Краюхой на острых ножах.
Вот так и меси своё тесто – чтоб мякиш стал коркой. Каждый на своём фронте. Потихоньку. По возможности. Но искренне – для себя, для окружающих, беседуя с ними. Может, что и выйдет. Попытка – не пытка. А пытка – так не занимайся этим. Пей чай.
Так и пресловутые «гендерные коммуникации». Надо начинать с малого. Мне, как мужчине, начинать с себя. Убить в себе внутреннего фашиста, который, как известно, есть в каждом из нас (данном контексте – сексиста). И быть проще.
Все умрут – а я останусь. Наверно, это не наш вариант! Не наш тезис!
Александр «БОБ» Борисов.
