Имя Александры Гармажаповой появилось в медиаполе в 2006 году. Тогда она участвовала в акции против конфликта РФ и Грузии — хотела изменить свою бурятскую фамилию на такую же с грузинским окончанием, чтобы заставить российскую власть остановить противостояние двух стран. В последующие годы девушка занималась журналистикой: разоблачала чиновников и депутатов, освещала проблемы на Кавказе. Все это время она сохраняла свою бурятскую идентичность и убеждалась: российское общество полно ксенофобии, потому что люди слишком мало знают друг о друге. После начала военных действий в Украине Гармажапова вместе с единомышленниками выпустила ролики «Буряты против [Роскомнадзор]» и «Украинские буряты против [Роскомнадзор]». Их участники рассказали, как сами жили или живут в украинских городах и никогда не сталкивались с расизмом и шовинизмом. Видео и желание Александры повлиять на текущие события привели к созданию фонда «Свободная Бурятия» (Free Buryatia Foundation), в котором она работает президентом и самым громким голосом бурят с антивоенными взглядами — и не только.
Быть выше, чтобы быть равным
«Я не знаю, какой вы народности, но я русский»
«Я не знаю, какой вы народности, но я русский и не имею права критиковать свой народ за то, что люди, пришедшие на мероприятие, не захотели дать хоть копеечку на благотворительность» – так Владимир Киселёв, член общественного совета инновационного благотворительного фонда «Федерация» и ранее кремлевский пиарщик, ответил на вопрос журналистки Александры Гармажаповой в марте 2011 года. Александра интересовалась у Киселёва, куда пошли деньги, собранные во время организованного им благотворительного концерта.
Концерт прошел в декабре 2010 года. На нем выступил Владимир Путин — сыграл на рояле песню “С чего начинается Родина”. Организаторы концерта должны были передать собранные деньги детям, больным раком, однако средства так и не поступили на счета больниц.
Владимир Киселёв собрал по этому поводу пресс-конференцию. Александра пришла на нее как журналистка интернет-газеты «Фонтанка» — но вместо ответов получила оскорбление.
Присутствующие на пресс-конференции журналисты потребовали от Владимира Киселёва извинений за слова о национальности Гармажаповой — и, не получив их, стали покидать зал.
Это был не первый случай, когда бурятка Гармажапова столкнулась с ксенофобией. Но показательный.
– И это не абы кто из транспорта [оскорбил меня], а человек, близкий к Путину, человек, чьему сыну [певцу ЮрКиссу] вручили медаль ордена "За заслуги перед Отечеством", – вспоминает она.
К оскорблениям в общественном транспорте она к тому времени уже почти привыкла. Пассажиры могли потребовать от нее уступить место, напомнив, что такие, как она, “развелись” и “понаехали”. Могли толкнуть у эскалатора, требуя “пропустить русских вперед”:
– Ты привыкаешь в этом жить, привыкаешь всегда прыгать выше головы. Когда ты «понаехавший», ты должен лучше говорить по-русски, лучше одеваться, больше работать, идти увереннее, чтобы полиция не остановила для проверки документов. Ты всегда должен быть выше остальных, чтобы быть равным.
“Расизма в России нет”?
С ксенофобией и расизмом Александра не мирилась – не могла стерпеть грубостей ни к себе, ни к другим. Мужчине, который толкнул ее у эскалатора со словами «Ты обязана пропускать русских вперед», она предложила ездить на элитном «Гелендвагене» как представителю высшей расы. Он обещал подкараулить девушку у выхода из метро и «разобраться». Но Гармажапова больше не встречала его:
– Придя на работу в редакцию, я долго сидела, глядя в выключенный монитор, и переваривала случившееся. А потом записалась в автошколу: решила, что больше не хочу ездить на общественном транспорте.
В магазине, услышав, как кассирша называет покупателя «хачом», Александра подходила и переспрашивала: «Это кто тут хач?»
– У меня обостренное чувство справедливости. Я не могу промолчать и не считаю, что молчать нужно. Иначе общество так и будет таким, каким мы его видим сейчас, - говорит она.
Ее друзья, которые никогда не сталкивались с расизмом, не всегда понимали, о чем идет речь. Один ее знакомый исходил из позиции «Если я не расист, никто не расист» и всегда подшучивал над Гармажаповой, считая, что она преувеличивает проблему. Так было до тех пор, пока футболисты Александр Кокорин и Павел Мамаев не избили его друга, чиновника с корейской фамилией Дениса Пака. Кокорин и Мамаев назвали Пака «китайцем» и велели ему «валить на родину»:
– Помню, что я кинула ему ссылку на эту новость и написала: «Расизма в России нет». А он в ответ: «Скоты!» С тех пор он перестал говорить, что расизма нет.
За обостренное чувство справедливости недоброжелатели называли журналистку конфликтной и обвиняли в самопиаре. Сама она считает, что ее популярность в медиаполе складывалась как череда совпадений, которые раз за разом становились скандальными.
Непрошенная популярность
Гармажапова или Гармашвили?
Журналисты всегда любили писать о случаях из жизни Александры Гармажаповой. Это началось в 2006 году, ей было 17 лет.
Годом ранее Александра вступила в “Молодежное Яблоко” в Санкт-Петербурге - внутрипартийное объединение партии “Яблоко”. Молодые активисты устраивали публичные акции. Одной из них была идея поменять окончания фамилий на грузинские в знак протеста против российско-грузинского конфликта [грузинские силовики задержали российских военных и обвинили их в шпионаже, Россия ввела ответные санкции] и притеснения грузин в России.
Несовершеннолетняя Александра не могла сменить фамилию без одобрения родителей. Но она выбрала удачный момент для вопроса - поздно вечером, когда отец засыпал, он рассеянно пробормотал: “Хорошо, хорошо”. Утром девушка поехала в ЗАГС с Александром Шуршевым, с которым они были прописаны в одном районе и хотели вместе подать документы. Активисты думали, что увидят пару журналистов, но перед ЗАГСом их ждала толпа:
– Журналисты, как правило, снимают первую точку, дальше они ездить не будут, и получилось, что из шести человек [которые решились сменить фамилию] самое большое внимание привлекли именно мы вдвоем. До сих пор помню вспышки камер, без конца снимающих нас.
Записи акции появились в новостях, и вскоре Александре позвонили ее родители. Они отговорили ее от смены документов, но несколько своих материалов в СМИ она успела подписать фамилией Гармашвили.
На следующий день в университете преподавательница Марина Гончаренко, отмечая присутствующих, уточнила: «Гармажапова или Гармашвили?»
– Марина Васильевна — очень умный человек и сказала мне очень важную вещь тогда: «Саша, фамилия для журналиста - это бренд, нельзя менять фамилию направо и налево», - вспоминает Гармажапова.
Позже девушка столкнулась с тем, что спустя несколько лет пользователи соцсетей назовут словом “хейт”. Политик Илья Яшин написал об акции по смене фамилий в «Живом Журнале», и его пост прокомментировало множество людей. Некоторые СМИ переврали обе фамилии Александры. Другие рассуждали, какие выгоды от этой акции получили активисты и руководство “Яблока”.
- А нам, ребятам и девчатам, которые придумали эту акцию на коленках, было смешно читать конспирологические теории. Потому что мы были совершенно искренни, – говорила Александра.
“Александра, ну ты же петербурженка!” Или бурятка?
Александра переехала из Бурятии в Санкт-Петербург, когда ей было шесть лет. Мать девушки поступила в аспирантуру одного из университетов в Санкт-Петербурге, а потом перевезла всю семью - мужа и двух дочерей.
До переезда Гармажапова готовилась поступать в бурятский национальный лицей-интернат в Улан-Удэ. Но в итоге пошла в школу уже в Петербурге. И очень удивлялась, когда мама рассказала, что в новом городе не будет бурят.
Девочке пришлось быстро учить русский язык: в семье разговаривали в основном на бурятском. Русским пользовались вне дома, потому что буряты в республике в меньшинстве. Гармажапова помнит, как ее дед приходил в поликлинику и спрашивал на бурятском, кто последний в очереди. Ему презрительно отвечали: “Что ты мычишь на своем деревенском, говори по-русски!”
Александра и ее сестра попали в школу, в которой учился Виктор Цой:
– Там была очень здоровая атмосфера. Можно сказать, меня взрастила петербургская интеллигенция. В моем классе было много Саш-мальчиков, и моя первая учительница Ирина Васильевна Сыркина называла их всех по фамилии, а меня – Александрой. Когда я хулиганила, она укоризненно говорила: “Александра, ну ты же петербурженка!”
Своим вторым дедом после бурятского деда Бабасана девушка считает маминого научного руководителя, доктора юридических наук Игоря Возгрина. Он рассказывал ей, как важно помнить свою идентичность, регулярно говорить на бурятском языке. В детстве Александра не понимала, зачем ей эти поучения.
В апреле 2022 года, устраивая флешмоб об опыте проживания расизма и ксенофобии в России, Гармажапова получила много писем от людей, которые рассказали, как они стесняются своей национальности и хотели бы быть русскими. Сама она никогда этого не хотела - ее удивляло, когда друзья, желая сделать комплимент, говорили, что она “русская”, раз училась в русских школе и университете.
– Нет, я бурятка, зачем мне быть русской? Тебе вот зачем быть бурятом? – парировала она.
Иногда внешность играла на руку Александре. Например, когда нужно было притвориться невидимкой, обслуживающим персоналом, чтобы проникнуть на закрытое мероприятие и сделать репортаж. Во время работы в «Фонтанке» и «Новой газете» она притворялась гастарбайтером, учительницей, студенткой и врачом.
Узнать себя в Чечне
После "Новой газеты" Александра Гармажапова перешла на работу в "Кавказ.Реалии" – медиапроект службы "Радио Свободная Европа", который открылся в Праге в августе 2016 года. Она переехала в Чехию, где живет до сих пор, оттуда ездила в командировки в Чечню, Дагестан и Северную Осетию.
В доме подруги Зульфии в Дагестане журналистка носила длинные юбку и платок, чтобы показать уважение к ее семье и местным традициям. Будучи на Кавказе, сравнивала местные языки с бурятским: «ажал» на кумыкском - «смерть», а на бурятском – «работа». В Чечне есть река Аргун, что означает «узкая река», а в Забайкальском крае есть река Аргунь – что переводится с бурятского языка как “широкий” (бур. 'Үргэнэ').
– Мне было любопытно разбираться в культурах, видеть, как все незаметно сплетено. Кажется, проблема людей в том, что они мало друг о друге знают. Если бы люди знали друг о друге больше, они бы понимали и уважали различия культур, - говорит Александра.
Всю жизнь ее сопровождали воспоминания о том, как на дни рождения в детстве она надевала бурятский национальный костюм — дэгэл — и давала подругам примерить его. К праздникам в ее семье готовили национальные блюда, лепили буузы - блюдо, напоминающее грузинские хинкали и казахские манты. Сегодня ей напоминает об этом ее ник в Instagram* - buu3а. Как-то рассказав о любимой буузной в Петербурге изданию The Village, Гармажапова обнаружила в этом месте депутатов заксобрания, которые стали ходить в буузную на обед.
И все же петербургская интеллигенция привила ей несколько снобское отношение к другим культурам. Александра помнит, как снисходительно относилась к говорящим с акцентом кавказцам и считала нормальным высмеивать акцент Рамзана Кадырова. Пока сама не попала на Кавказ:
– Если бы в моей жизни не было кавказского компонента, мне было бы тяжелее. А сейчас, как бы критически я ни относилась к тому же Рамзану Кадырову, я никогда не буду смеяться над его акцентом: теперь это последнее, что меня в нем интересует. Критикуйте его за нарушение прав человека, а не за то, что он недостаточно хорошо говорит на русском. Вы-то сами достаточно хорошо говорите на чеченском?
Когда Гармажапову обвиняли в том, что бурятка по происхождению и петербурженка по образу жизни не может стать экспертом по Чечне, она отвечала: “Мой опыт дает мне стороннюю экспертность. Я могу смотреть с разных ракурсов, не ограничиваясь традициями и взглядами одной территории. Главное – сохранять уважение, быть открытой разным взглядам и уметь слушать”.
Именно эта философия помогла ей после начала военных действий в Украине организовать антивоенный фонд “Свободная Бурятия”, который стал новым главным делом ее жизни.
Скриншот заставки видео «Буряты против [Роскомнадзор]», которое Александра Гармажапова вместе с единомышленниками выпустила после начала военных действий в Украине
Голос тех, кто не может говорить
Из “Кавказ.Реалии” Александра уходила «в никуда». Ей больше не хотелось заниматься журналистикой.
– Однако, когда я публично сообщила, что покидаю проект, на меня посыпались предложения: звали в аппарат Уполномоченного по правам человека в Санкт-Петербурге, в советники к различным чиновникам, на телеканал «Дождь», в некоммерческую организацию «Насилию.нет» и даже, что иронично, на Russia Today. Но мне нужно было время обновить свою «прошивку».
Полтора года, которые пришлись на пандемию коронавируса, девушка учила чешский язык и работала на фрилансе в медиа.
– Пока я подступалась к гуманитарным проектам, началась [Роскомнадзор]. Она застала меня в Праге. Я не знала, что делать, - вспоминает Гармажапова конец февраля 2022 года.
После событий в Украине 2014 года Александра и другие журналисты говорили о "бурятской проблеме" - тогда на территории восточной Украины были отправлены в том числе солдаты из Бурятии. В боевых действиях в 2022 году тоже оказались задействованы бурятские военнослужащие. Украинское издание "УНИАН" обвинило бурят в "зверствах", в российских медиа тоже постепенно сложился образ «боевого бурята».
Гармажапова не смогла стерпеть волну ксенофобии по отношению к собственной национальности. После начала вооруженного конфликта она с несколькими друзьями - бурятами, живущими в разных странах, – устроила видеозвонок, чтобы обсудить, как они могут противостоять волне нетерпимости.
Кампания “Буряты против [Роскомнадзор]” стартовала 15 марта с одноименного ролика, участники которого рассказали о своем опыте жизни в Украине и призвали россиян прислушаться к их словам. "В Украине нет нацистов, нет фашистов", – повторяли буряты.
– Нас обвиняли в том, что мы говорим о [Роскомнадзор] из-за границы. Да это круто, что мы вообще говорим!
Мы стали голосом тех, кто не может говорить в Бурятии. Из-за кучи законов люди даже рот открыть не могут, чтобы сказать, что они против [Роскомнадзор], - рассказала Александра.
Активисты получили письма с поддержкой, в том числе от известных людей, бурятских артистов, которые не могли говорить о своей позиции открыто, опасаясь потерять работу. Гармажапова поняла, что нужно продолжать.
Теперь фонд “Свободная Бурятия” оказывает юридическую помощь военным, которые хотят прервать военную службу или не хотят ехать в Украину. Инициатива помогает военнослужащим любых национальностей.
– Если наша ключевая повестка «против ксенофобии», мы что, должны помогать только бурятам? Нет, – говорит Александра.
Фонд призывает людей принимать себя и других независимо от национальности, выступает за федерализацию - ту, при которой регионы будут иметь достаточно полномочий:
– Многие территории России в советское время были разделены на регионы совершенно несправедливо, что и в 90-е, и сегодня порождает множество конфликтов. Ауховский район, разделение на Кабардино-Балкарию и Карачаево-Черкесию. Мы с командой читали в медиа, что силовикам поручено внимательнее отслеживать призывы к федерализации. Российская Федерация против федерализации — это какой-то абсурд. Нам пытаются сказать, что мы сепаратисты, но мы действительно абсолютно искренне выступаем за федерализацию, потому что прекрасно понимаем, что, хоть это очень сложный процесс, реальная федерация — это наилучший путь для сегодняшней России.
Александра дает по пять интервью в день, записывает видеоролики, координирует работу команды “Свободной Бурятии” — и чувствует себя на своем месте:
– Фонд стал тем, что вернуло меня себе. Я снова делаю то, во что верю. Работаю с командой, в которую верю. С командой, где каждый придет друг другу на помощь – подменит на интервью, выложит пост, если кто-то не успевает. Боюсь сглазить, но это моя дрим-тим [команда мечты]. И, как всегда, это получилось случайно. Как все в моей жизни.
Скриншот главной страницы сайта фонда «Свободная Бурятия»
Какие проблемы волнуют людей в Бурятии
Кроме “Свободной Бурятии” существуют другие бурятские движения, которые с первого дня военных действий выступили с антивоенной позицией и призвали представителей национальных меньшинств поддержать их.
По мнению Василия Матенова, основателя движения "Азиаты России", тема национальной идентичности всплывает в СМИ волнообразно, когда возникают резонансные события. Так, в марте 2020 года бурятские активисты привлекли внимание общественности к поправкам к Конституции, по которым государствообразующим считался русский народ.
- Резонанс дошел до западных регионов, где широко это обсуждалось, но, к сожалению, ни к чему не привело в итоге, - рассказал Матенов “7х7”.
В апреле 2021 года активисты помогли добиться уголовного наказания для москвичек, которые напали на буряток во дворе дома. Этот случай тоже широко освещался в СМИ.
Василий в целом считает решения, принимаемые на государственном уровне, главной проблемой бурят и главной угрозой национальной идентичности.
- Федеральный закон о переводе в разряд факультативных родных языков малых народов полностью уничтожит языки примерно лет через 10, - уверен он. - Сегодня уже 90% бурят не знают своего языка. Без языка пропадет культура, далее исчезнет сам народ.
Вторая проблема, по его мнению, тоже связана с решениями государства - это силовое подавление любой активности.
- Любые попытки поднять национальное самоопределение и дух сразу же пресекаются силовыми структурами. Активисты преследуются, выдавливаются из страны. Поток эмиграции в европейские страны и США из Бурятии колоссальный! - сказал Василий. - Это люди, которые все понимают, но под гнетом репрессивной машины ничего не могут сделать и вынуждены покидать свои земли. В Бурятии коренного населения осталось 25%. В Забайкальском крае - 7%, в Иркутской области - 5%, а это тоже земли, которые принадлежали бурятам когда-то.
Матенов уверен, что при нынешней российской власти буряты не смогут изменить ситуацию:
- Должна сначала смениться власть. Нынешней России уже ничего другое не поможет. Мы лишь можем помогать конкретным личностям, столкнувшимся с ксенофобией.
Эксперт рассказал, что, несмотря на постоянное взаимодействие бурятских инициатив друг с другом, многие движения, активисты, оппозиционные деятели не могут договориться между собой:
- Ксенофобия по отношению к нетитульным нациям была всегда. Даже во времена СССР была, но у нас власти всегда закрывают на это глаза. Мало того, есть случаи, когда людей преследовали за то, что они поднимали эту тему в медиа. Проявляется ксенофобия в России буквально во всем и везде. Мы сталкиваемся с этим постоянно, но нас не слышат и не видят. Власть могла бы решить эту проблему, но для этого она должна признать, что проблема существует, а российская власть никогда не признает этого.
Василий Матенов считает, что во время боевых действий в Украине важно говорить о гибели военнослужащих-бурят - потому что они относятся к исчезающим народам, и использовать этот народ “в ксенофобской [Роскомнадзор] - само собой, преступление”.
