«Задача — показать людям зеркало». Как паблик «Министерство ухудшения» пытается поменять отношение рязанцев к благоустройству города

— Расскажите, как возникла идея создать паблик, что послужило причиной.

— Наверное, это случилось весной неспроста. Вы прекрасно знаете, как выглядит весна в регионах. Чаще всего это не очень красиво: грязь, разбитые дороги. Поэтому весной случилась некая точка кипения. Но в целом идея изначально выглядела тривиальной. Совокупность всего того, что происходит, — это слишком глобально, чтобы происходило само по себе. Возникла идея, что, вероятно, всю эту совокупность событий кто-то делает специально.

Поэтому идея — что это какое-то отдельное министерство, задача которого — вредительство. Я не находил для себя других объяснений, потому что некоторые вещи крайне нелогично выглядят и являются вредительством.

— С апреля 2021 года на аккаунт «Министерства ухудшения» подписалось свыше восьми тысяч человек. С чем вы связываете популярность паблика?

— Мне кажется, закрылся некий информационный вакуум. Потому что в Рязани не было такого сообщества. Люди всегда с большим удовольствием реагируют на негатив. Если посмотреть рязанские паблики, то они не имеют никакой направленности, в них говорится обо всем подряд. А тут закрылся некий вакуум, достаточно определенного направления, мысли.

Мне кажется, пока рано говорить, что это [паблик] имеет какое-то отношение к урбанистике. Но касаемо этого в Рязани тоже есть большой вакуум. У нас одно или два сообщества, посвященных урбанистике, но не более того. И они преподносят контент в достаточно занудной форме. Это интересно только узкому кругу людей, которые в это уже прониклись и понимают базовые понятия: что такое урбанистика и как должен выглядеть современный город. Они непопулярны в силу достаточно своеобразного контента, который непростой для людей, в него нужно вникать. Я же пытаюсь донести все более простым способом.

— Посты в пабликах в соцсетях часто носят негативную окраску. Когда люди жалуются на проблему, они ругают чиновников. Ваш паблик — единственный в Рязани, который пишет о проблемах города с иронией. Этот выбор вы сделали неосознанно или это намеренная попытка разбавить негатив в соцсетях?

— Это не то и не другое. Я не считаю, что во всем виноваты несколько определенных людей. Это крайне недальновидная и неконструктивная точка зрения — обвинять каких-то конкретных людей во всех бедах. Я не придерживаюсь такой точки зрения. Если вы обратите внимание, то увидите, что многие посты [в аккаунте «Минухудшения»] не говорят о том, что виноват кто-то во власти, в каком-то определенном министерстве. Они говорят о том, что делают не очень хорошо сами люди.

Есть тезис, что каждый народ получает ту власть, которую он заслуживает. Власть не берется из пробирок, власть берется из народа так или иначе. Поэтому нет задачи кого-то обхаять, подсидеть, поднабрать какие-то политические очки. Задача — показать людям зеркало.

— На ваш взгляд, люди в Рязани активно участвуют в жизни города и его благоустройстве?

— Нет. Гражданское общество только зарождается. Люди считают, что они ничего не решают, что они ничего не могут, и ждут каких-то решений от некоего абстрактного барина, которого нет. Они считают, что им все всё должны. Я не согласен с этой точкой зрения.

— Как вы думаете, читает ли вас городская администрация? 

— Да, читает.

— И стыдно ли им за те косяки, которые вы высмеиваете?

— Я не знаю. Спросите у них об этом.

— Какая-то ответная реакция от них поступала?

— Нет, никакой. Знаю, что паблик читает пресс-атташе [губернатора Рязанской области Николая] Любимова. Реакции никакой ни от кого нет. По крайней мере словесной. Реакция была от «Леруа Мерлен», когда был пост о свалке за «Леруа Мерлен». Они отреагировали достаточно быстро.

Реакция идет от тех, кто беспокоится о своей репутации, для кого это действительно важно. А те, кому не стоит переживать за свое место и свою репутацию, как будто бы не реагируют. Потому что им нечего бояться.

— А с «Леруа Мерлен» это единственный положительный пример?

— Да, потому что других кейсов с бизнесом не было. Точнее, они были, но отклика не было.

— А вы сами пишете обращения в органы власти? Например, обращение с просьбой решить какую-либо проблему.

— Да, разумеется. Я не ханжа.

— На ваш взгляд, соцсети — это эффективный инструмент для взаимодействия с органами власти?

— Сейчас нет. Потому что властные структуры предпочитают общаться языком бумаг. Есть подотчетность, процедуры и так далее. Отчитываться по обращениям в социальных сетях представляется, мне кажется, пока маловозможным и малореальным. Есть отчетность, бюрократия, структура. Заявление должно быть написано на бумаге. Оно должно быть зафиксировано, и тогда оно уйдет в работу. Если оно в формате некой жалобы [в соцсети], то оно рассматривается не так. Но есть прецеденты, что администрация города реагирует на комментарии на странице [губернатора Рязанской области Николая] Любимова и на странице самой администрации в соцсети «ВКонтакте». Администрация города читает комментарии и что-то с ними делает, но конкретные чиновники — нет, они не будут пока это принимать.

— Основные проблемы, на которые обращает внимание ваш паблик, — это благоустройство города, дороги, парковки. Если представить, что все эти проблемы будут решены, то о чем вы могли бы писать?

— Во-первых, это сослагательное наклонение. Очень странно предположить, что будет, если они будут решены. Я не знаю, что будет. Я думаю, что всегда найдется почва для обсуждения даже при ровных дорогах и некронированных деревьях. Есть много проблем градоустройства, которые есть помимо очевидных вещей, которые всех бесят.

— Например?

— Планирование. Тротуары. Не их состояние, а их планирование, развязки. Отношение к архитектуре. Много чего есть. Дороги, ямы, грязь — это достаточно примитивная вещь, которая всегда будет популярна, это никуда не денется, мне кажется. Но если это будет решено, то я уверен, что найдется масса другого. Паблик вряд ли останется без контента. Он может остаться без контента по одной простой причине — потери интереса с моей стороны, но пока он есть.

— Можете ли вы привести примеры городов или каких-то небольших населенных пунктов, в которых вы были и которые отвечают вашим внутренним требованиям о благоустройстве?

— Санкт-Петербург, Вена. Да можно брать практически любой европейский город. Везде есть что почерпнуть, что посмотреть. Так же и у нас могут что-то сделать хорошо, а что-то — никуда не годится. Поэтому идеального примера нет. Но я бы с точки зрения работы и ответственности за работу смотрел в сторону европейских стран. Все сводится к тому, как работа делается, как делаются те же самые тротуары, с какой мотивацией и ответственностью это делается.

У нас — Санкт-Петербург, его центр. Но этот город строили не русские люди, поэтому тут все достаточно очевидно. Окраины города, которые строились потом, они, разумеется, не так удобны. У нас, в России, удачные примеры — это даже не города, а какие-то локальные места в городах, арт-пространства, отдельные площади, улицы. Делается это бессистемно.

— В социальных сетях нередко говорят о проблемах, оставаясь анонимными. Почему, на ваш взгляд, люди хотят сохранять анонимность, говоря о каких-то проблемах?

— Я могу лишь предполагать. Возможно, кого-то пугает общественное порицание. Возможно, кого-то пугает, что приедет черный воронок. Вот это, может быть, пугает тех, кто работает в бюджетных структурах. Но я не знаю, почему люди предпочитают это делать анонимно. Лучше спрашивать у каждого отдельного человека.

— С чем связана анонимность вашего паблика?

— Потому что «министерство ухудшения» — это абстрактное министерство с абстрактным министром. Оно отражает многих людей и потому не может иметь лица.

— В какой сфере вы работаете?

— Моя сфера работы никак не связана с благоустройством, градоустройством, архитектурой и чем-то подобным. Я не архитектор, не проектировщик, не дизайнер.

— Любите ли вы Рязань?

— Скорее да, чем нет. Хотя кажется, что с годами эта уверенность уменьшается.

— Что бы вам хотелось поменять в городе, чтобы вам было в нем комфортно?

— Мы говорим об этом в «Министерстве». Хотелось бы поменять отношение людей. Я не верю в затычечные решения. Верю в большую инертность государственной системы, которая очень медленно, но меняется. Никто не виноват, что мамы с колясками ходят по велодорожкам, кроме мам с колясками.

Пункт всего один — должно поменяться общество, должна меняться культура общества, насмотренность. Люди должны понимать, как хорошо, а как плохо. Если они не понимают, как хорошо, то для них и плохо будет хорошо.

Мы не так давно вылезли из Советского Союза. Нашей стране 30 лет. Абсолютное большинство людей в процентном соотношении не были за границей никогда. О какой насмотренности мы можем говорить, если они ничего не видели? Они могут сравнивать только то, что есть сейчас здесь, внутри, с тем, что было раньше здесь, внутри. Поэтому это некая инертность. Со временем все будет меняться, я уверен. Моя задача — просто людей к этому немного подтолкнуть.