«Где Я/МЫ „Сеть“*?» Что происходило вокруг первого заседания по обжалованию «пензенского дела»

Власиха: войска на страже мира

С 9:00 у КПП закрытого подмосковного города Власихи выстроилась очередь из машин. Трое мужчин в военной форме неспешно подходят к водителям и проверяют документы. Они стоят на фоне баннера «Ракетные войска стратегического назначения на страже мира». Оружие, которое есть у каждого из них, как бы подчеркивает, что добро в этом городе непременно будет с кулаками.

Сам Апелляционный военный суд находится на территории ЗАТО, туда не пускают ни родственников фигурантов дела, ни группу поддержки. Всем предлагают посмотреть трансляцию заседания в специальном зале, который расположен в здании КПП. Журналисты, которые также собрались у крыльца, сравнивают эту комнату то ли с залом ожидания на вокзале, то ли с кабинетом горисполкома, которые можно было встретить во времена позднего «совка»: однотонные стены, неудобные стулья, духота.

У крыльца появляются три девушки. У одной из них длинные розовые волосы и оранжевые носки с рисунками лимонов, вторая, как быстро становится понятно, лидер группы, одета в серые штаны и черную толстовку. Представляется Аней, говорит, что для нее это дело «очень личное»:

— Мы из группы поддержки фигурантов дела «Сети»*. После того как я съездила в Пензу и познакомилась с родственниками и друзьями фигурантов, узнала себя в их настоящих идеалах, а не тех, которые представили в приговоре, я не могла не приехать сюда. Мне важно поддерживать политзеков. Тогда на суде меня больше всего удивило то, что приставы в Пензе увезли фигурантов из зала суда почти тайком, они не увидели, сколько людей их пришли поддержать. Это по-скотски. 

Третья девушка во время беседы опустила голову на колени. 

— Она почти не спала этой ночью, — добавляет Анна.

Примерно в 9:55 один из военных предлагает пройти в зал и просит пропустить туда прежде всего родителей фигуранта Дмитрия Пчелинцева. У входа в комнату, у рамки металлоискателя, быстро появляется очередь. Военные не только проверяют содержимое сумок, но и просят открыть все бутылки с жидкостями и сделать глоток оттуда. В эту секунду невольно вспоминаешь отравленного Алексея Навального и задаешься вопросом, чего боятся люди в форме.

Минут через 20 все желающие попали в зал — всего около 30 человек. Все они всматриваются в экраны телевизоров, на которых виден зал заседания. За этим наблюдают трое военных в балаклавах, у каждого через плечо перекинут автомат, к поясам прикреплены кобуры с пистолетами. Смотря на это, не совсем понятно, что чувствовать: страх за себя в ближайшие часы или можно расслабиться, потому что тебе ничего не угрожает.

Пенза: «Привезли детенышей!» 

Тем временем в Пензе к зданию областного суда подъезжает полицейский автозак. Это привезли фигурантов для участия в заседании по видеоконференцсвязи. Автозак разворачивается так, чтобы встать вплотную к заднему входу здания и сократить контакт подсудимых с родней. За забором их ждут родственники и друзья — в общей сложности около 15 человек.

— Привезли детенышей! — выкрикивает мать Василия Куксова Алла Куксова.

Сотрудники конвоя в медицинских масках заводят фигурантов в суд. Подсудимые в масках не все. Родители и жены прижимаются к решетке забора, чтобы получше разглядеть эмоции на лицах родных. Снимают происходящее на телефоны, родители Максима Иванкина — на видеокамеру.

— Давай, держись, не скисай! Хвост пистолетом. Страйкбольным! — ободряет каждого из фигурантов отец Куксова Алексей, ворча себе под нос: «„Террористы„, „террористы“…»

Он приехал в суд с клюшкой, но в зале прячет ее, чтобы сын не видел.

— «От счастья» хоккеистом стал — инсульт [он случился у отца Куксова после приговора], — поясняет он «7х7».

Дмитрия Пчелинцева привозят к суду позже других — он содержится не в пензенском СИЗО №1, а при исправительной колонии №4. Его снимает на телефон жена, после этого вся публика быстро перемещается к центральному входу суда.

«Коронавирус не разговаривает»

На входе в суд — столпотворение людей. В здание суда пускают представителей СМИ и правозащитников — «7х7», «Новой газеты», ТАСС, движения «За права человека».

Родственников и слушателей приставы тормозят. Мать Куксова просит пустить их хотя бы в «зал ожидания» (коридор суда около зала заседания). Пристав отвечает, что «зал ожидания — на вокзале».

Главу движения «За права человека» Льва Пономарёва приставы тоже пускают не сразу. Ссылаются на распоряжение, но чье оно, говорить отказываются.

— Понимаете, коронавирусная ситуация не разговаривает. Разговаривает председатель суда, чиновник какой-нибудь, губернатор. Кто дал распоряжение такое? — допытывается юрист движения «За права человека» Олег Еланчик.

— Грубо говоря, это распоряжение губернатора [в Пензе режим ограничений продлен до 10 сентября], — сдаются приставы.

Жена Максима Иванкина Анна Шалункина объясняет приставу, что 1 сентября им звонил секретарь из Апелляционного военного суда и обещал, что в Пензе всех пустят.

— Официально заседание проходит в Москве. Это большая разница, — парируют ей представители ФССП.

Лев Пономарёв считает это «абсолютной провокацией» и дает комментарии журналистам в фойе суда:

— Кто-то сознательно посоветовал председателю [Пензенского областного] суда сделать из этого процесса как можно больший скандал, — говорит он. — Кто распорядился сделать большой скандал в Пензе, можно только догадываться. Конечно, это скандал, когда родственников не допускают на открытый [судебный] процесс. Колоссальный общероссийский скандал.

— Сейчас им [приставам] скажут бить нас дубинками, и они будут выполнять преступный приказ. Чей — непонятно, — соглашается отец Куксова.

Куксовы живут в Сердобске (райцентр в 100 км от Пензы). Чтобы вовремя приехать в суд, они встали в 5:00. Накануне в областном суде им тоже сказали по телефону, что на заседание пустят всех. Они возмущены: по всей стране проходят массовые мероприятия и парады — 4–6 сентября Пенза широко отпразднует день города, — а на заседание не пускают родителей, но пускают посторонних.

В коридоре суда дежурит молодой человек в кепке и медицинской маске. Он снимает происходящее на телефон, затем свободно проходит в зал заседаний, продолжает снимать там. Защита и родственники снимают его в ответ и говорят, что это оперативный сотрудник пензенского УФСБ. Адвокат Пчелинцева Оксана Маркеева показывает, что спустя несколько минут в Telegram-канале «Опер слил» появляется фотография из коридора суда с сообщением:

«Это Пенза. Там вот-вот начнется рассмотрение кассационной жалобы на приговор по делу „Сети“. Ну и где „Я/МЫ Сеть“? Где толпы журналистов и пикетчиков? Все просто — повесточка отработана и забыта, а у экспертов начался новый учебный год».

— Почему ему можно, а нам нельзя?! Наверное, он приближенный к богу, — подводит черту под дискуссией отец Куксова.

«Все продано, все похерено. Даже флаг слева»

К началу процесса в зале заседаний только фигуранты, адвокаты, СМИ, правозащитники и автор Telegram-канала, фигурант «московского дела» Влад Барабанов. В зале ощущается атмосфера напряженности.

— Только что нам сказали, что скончался наш друг [анархист и антифашист Алексей Сутуга, известный под прозвищем Сократ, умер 1 сентября. Его сильно избили во время уличной драки]. Поэтому настроение не очень, — поясняет Пчелинцев «7х7».

— Надо поднять черные флаги, — откликается Арман Сагынбаев.

Илья Шакурский расспрашивает о подробностях последних событий и все это время тревожно барабанит пальцами по решетке. После того как друзья сообщают и об избиении фигуранта «московского дела» Егора Жукова, Андрей Чернов заключает: 

— Настал какой-то пипец.

— По-моему, мы уже перешли грань какую-то, — соглашается Куксов.

— По-моему, мы перешли грань во время вынесения приговора [по делу «Сети»*], — поправляет его адвокат Александр Федулов.

Сагынбаев пытается разрядить обстановку:

— Ваша последняя [апелляционная] жалоба — просто бомба [адвокату Станиславу Фоменко]!

— Замедленного действия?

— Ускоренного!

Олег Еланчик замечает, что флаг, который висит около судей, по закону должен висеть по правую руку от них. В Пензенском областном суде он висит слева.

— Все продано, все похерено. Даже флаг слева, — отвечает ему Сагынбаев и, подумав, добавляет: — А это основание для отмены приговора.

Несколько фигурантов говорят, что перестали читать газеты, потому что устали от информации СМИ.

— Я попросил больше меня не подписывать вообще ни на что, — объясняет Пчелинцев. — Все в порядке. Я просто вообще не хочу информацию узнавать, мне этого не хочется.

Адвокат показывает ему публикацию в последнем номере «Новой газеты» с его тюремным дневником. Пчелинцев недоволен своей фотографией, спрашивает в шутку, кто ее выбирал. После этого фигурант обсуждает с журналистом «Новой» свою будущую книгу, которую издание помогает редактировать и готовить к печати.

Разговоры обо всем

Со дня приговора — последней встречи с фигурантами в суде — они почти не изменились. Только у Пчелинцева подкрученные вверх усы, а Сагынбаев во время заседания часто надевает очки. Адвокат Пчелинцева показывает журналистам фото подзащитного крупным планом и говорит, что у него опять проблемы с глазами.

Примерно через полчаса после того, как осужденных завели в зал, и за несколько минут до начала заседания Куксова и Сагынбаева отсаживают в отдельную клетку от остальных. Она находится на другом конце зала. У Куксова туберкулез обнаружили еще в декабре, у Сагынбаева — в феврале. Пензенская прокуратура не нашла нарушений в том, что Куксов во время заседаний все время сидел в одной клетке с другими подсудимыми.

В перерыве Пчелинцев кричит Сагынбаеву на другой конец зала: «Ничего личного, братан». Он попросил о рассадке, потому что у него самого астма, слабый иммунитет и он боится заразиться.

— Это ты так в завуалированной форме сказал, что любишь меня? — по-доброму иронизирует Сагынбаев из своей клетки.

Судья объявляет, что родителей все же пустят — примерно через час после начала заседания.

Первой в зал заходит мать Кулькова Елена Самонина, она машет сыну. Алексей Куксов сразу расспрашивает своего сына о здоровье.

— Пожелтел, да [у Василия Куксова туберкулез]?

— Немножко [Куксов-младший показывает на руки выше кистей].

— Ядрена вошь. Вот система хреновая...

Заслышав слова про систему, пензенская судья предупреждает, что выгонит его.

С судьями из Власихи осужденные разговаривают по-разному: Куксов чеканит свои ответы по слогам, Шакурский отвечает подчеркнуто ровно и спокойно, Кульков и Иванкин очень быстро откликаются на вопросы, Чернов как никогда многословен, Пчелинцев — как всегда обстоятелен. Сагынбаев сопровождает свои ответы репликами и пытается шутить с судьями: свою дату рождения он называет отдельными цифрами, будто код (он программист).

В перерывах родители, родственники и журналисты свободно общаются с фигурантами, судьи и приставы не мешают. Фигуранты расспрашивают о событиях в мире и отравлении Навального. Корреспонденты «7х7», в свою очередь, задают вопрос про монолог Алексея Полтавца в «Медузе».

Пчелинцев говорит, что сейчас пишет повесть о колонизации Марса с цитатами секретных свидетелей из дела «Сети»*. Во время другого перерыва рассказывает анекдот-комикс, который придумал сам:

— В сеньора Помидора стреляют, он в шоке, кричит, что у него кровь. Дон Огурец пробует и говорит: «Чувак, это просто кетчуп». Следующая картинка — реанимация, сеньор Помидор лежит на искусственной вентиляции легких, трубки подведены. Рядом стоит Помидориха, плачет, дети-черри тоже плачут. И стоит врач такой: «Мне очень жаль, но ваш муж до конца жизни останется овощем».

«Приезжайте скорее, я пятая!»

В одном из перерывов родители фигурантов жалуются журналистам, что из-за коронавируса стало сложнее попасть на свидания в СИЗО: им приходится занимать очередь за сутки.

— В комнате СИЗО, где передают передачки и собираются для свиданий, толпа по 30–40 человек, — рассказывает «7х7» мать Кулькова Елена Самонина. — На свидание пропускают всего четверых, хотя отдельных кабинок семь. В кабинках мы соблюдаем социальную дистанцию, но в комнате ожидания сидим все друг у друга на голове. Чтобы попасть на свидание, надо занимать живую очередь за сутки, и то люди не попадают. Это новая политика нового начальника СИЗО.

Мать Андрея Чернова Татьяна Чернова приезжала из Москвы в пензенское СИЗО дважды, но так и не смогла попасть на свидание. Родители Куксова как-то приехали туда из Сердобска к 21:00 и прождали всю ночь, чтобы увидеть сына.

— Одна женщина приехала в [СИЗО] в 22:00 и была уже пятая [в очереди]. Звонит мне: «Приезжайте скорее, я пятая!», — вспоминает «7х7» Алла Куксова. — Мы [с отцом Куксова] были уже в Пензе, собрались, приехали через 15 минут и были уже шестые. Потом приехали седьмые, потом — восьмые. Потом часа в два ночи перестали считать. Так и ночевали: где-то в машине посидим, где-то подремлем, где-то походим по улице. Получается, мы там были с 22:00 до 8:00. Свидание длилось два часа — стандарт. Нам еще повезло, что мы попали в первую волну: были в шестерке, а попали в четверку, потому что двоих не пустили: у одного температура была, а другая женщина приехала наобум, без разрешения.

*«Сеть» — признанная террористической организация, запрещена в России. Фигуранты дела «Сети»* заявили, что в реальности такой организации не существовало.