В судебном процессе по делу о террористическом сообществе «Сеть»* в Пензе не давал показания только один из семерых подсудимых — Андрей Чернов. Одновременно с обвинением в терроризме Чернова обвиняют в незаконном сбыте и обороте наркотиков. Редакция «7х7» собрала в обзоре доказательства, которые представляла суду защита Чернова за время судебных заседаний.
«Странно, что брат заходил в Telegram после задержания»
Андрей Чернов рос в многодетной семье в Каменке (в 70 километрах от Пензы). У него есть младший брат-близнец Алексей и младшая сестра Юлия Зюзина. Они давали показания в Пензе 24 сентября. Об Андрее сестра сказала, что учился с ней в одной школе, особенно ему удавались физика, математика и информатика.
― Родители всегда ставили мне его в пример, ― сказала Юлия суду. ― Наркотики не употреблял, не курил. Выпившим я его видела только раз на выпускном. Ему даже курящие девушки не нравились.
В 2006 году братья поступили в Пензенский педагогический университет, на факультет физики и информатики, переехали из Каменки в Пензу. Андрей играл в страйкбол, занимался боксом и «возил маме медали с соревнований», участвовал в организации фримаркетов и концертов. Юлия сказала, что после просмотра видео, на котором «делают колбасу из коров», старший брат стал веганом. Когда она была в гостях у братьев в 2017 году на съемной квартире, то не заметила ничего подозрительного ― свертков или наркотиков (одновременно с обвинением в терроризме Чернова обвиняют в сбыте наркотиков).
По словам сестры, связь с Андреем прекратилась 9 ноября 2017 года ― в этот день его задержали на работе в цехе компании "Свар". Утром они переписывались в Telegram, потом он перестал выходить на связь.
― Я зашла в Telegram много позже после задержания и увидела, что Андрей заходил последний раз 12.11.2017, ― сообщила Зюзина суду.
После допроса сестры Чернов сказал суду:
― Я ни с кем не общался после задержания, не заходил в телефон. И в протоколе написано, что телефон у меня изъяли по месту жительства, а на самом деле ― при задержании на работе.
Юлия Зюзина подтвердила суду слова матери о том, что следователи ФСБ якобы угрожали «дать ход статье по наркотикам», если Андрей перестанет «вести себя хорошо» и сотрудничать с ними по статье о терроризме.
«Никакими глупостями мы не занимались»
Младший брат Андрея, Алексей Чернов, рассказал, что в компаниях друзей у них было прозвище «Близнецы», которое не скрывалось:
— Мы всю жизнь вместе. Учились, жили. Никакими глупостями не занимались. Никогда не слышал [от Андрея] призывов нападать на мирных людей [гособвинение вменяет подсудимым захват власти вооруженным путем и свержение конституционного строя].
Он подтвердил слова сестры, что старший брат не курил, не пил и не употреблял наркотики. По его словам, брат пил пиво только на первом курсе, потом он выгонял из квартиры друзей, которые приходили к Алексею попить пива. Обвинение брата по статье о наркотиках свидетель назвал «абсурдом». Алексей Чернов рассказал суду, как в 2009 году на них с братом в Пензе напали несколько нацистов. После этого Андрей начал заниматься боксом.
— Это было через дорогу от этого [здания] суда, в сквере. Они спросили: «Фашист?», услышали «нет» и начали бить. Мне больше досталось.
Брат сказал, что Андрей увлекался страйкболом, у него был привод и одежда для игр. По его словам, у брата был зарегистрированный охотничий карабин — он его не скрывал и хотел заниматься практической стрельбой. Карабин изъяли при обыске в Каменке в квартире родителей. В пензенской съемной квартире, по словам Алексея, тоже был обыск:
— Его результаты я увидел по прибытии из Москвы. Квартира была перевернута. Изъяли несколько старых семейных сотовых телефонов. Андрей работал тогда мастером в сервисе и иногда брал их ремонтировать. В жизни он пользовался кнопочным Nokia и смартфоном Samsung [обвинение вменяет Чернову роль «связиста»].
«В июне я не попал на допрос»
На заседание 8 октября адвокаты вызвали в суд одного из свидетелей обвинения – Максима Аряева. Он был понятым при обыске в Пензе у Чернова. В июне его уже вызывала на допрос сторона обвинения — тогда он не дал показания. По словам родственников и адвокатов, Аряев спешно покинул здание суда после разговора у входа с одним из сотрудников ФСБ.
8 октября он пояснил суду, что действительно приходил на допрос в июне, но «не попал» на него. С его слов, он видел сотрудника ФСБ у входа в здание, после этого не виделся с ним и не общался.
– Он [следователь] позвонил мне и спросил: «Материалы дела помнишь? Все, хорошо». Сказал прийти в суд и что встретит на вахте [пункте досмотра в здании суда].
Когда суд спросил Аряева, знает ли он кого-то из подсудимых, тот не глядя ответил, что не знает. Об обыске у Чернова он сообщил, что на нем было два следователя, один оперативник и двое понятых. Ключи от квартиры были, с его слов, у оперативника ФСБ. Свидетель сказал, что подсудимый проживал с мамой или девушкой (Чернов жил с братом).
Под конец обыска, со слов Аряева, вызвали технического специалиста для изъятия жесткого диска. У Чернова также изъяли несколько телефонов, «какие-то женские вещи» и агитационную литературу: со слов свидетеля, агитационной она была по его субъективному мнению.
После допроса Аряева Андрей Чернов сказал, что не согласен с его показаниями, потому что обыск шел в комнатах не поочередно, а параллельно. Сам он сидел со «спецназовцем» в одной комнате, следователи и понятые в это время работали в другой. Подсудимый уточнил, что на обыске были сотрудники спецназа, свидетель сказал, что это были оперативные работники.
«На основе оперативных данных»
Материалы дела «Сети»* следователи подкрепили негативными характеристиками участковых на подсудимых. Адвокаты доказали, что одна из характеристик — на Василия Куксова — была написана под давлением сотрудников ФСБ.
Характеристику на Андрея Чернова составлял старший участковый оперуполномоченный отдела полиции №3 УМВД России по городу Пензе Илья Устинов. На заседании 10 октября он пояснил, что делал это по приказу руководства, сотрудники ФСБ к нему лично не обращались.
Характеристика, по словам участкового, составлялась на основе опроса соседей, проверки по базам данных полиции и оперативной информации. Адвокаты попросили пояснить, откуда взялась формулировка, что Чернов «неоднократно был замечен с лицами, выступающими за свержение государственного строя»:
— Информация была получена от сотрудника оперативного отдела. Не помню, от кого именно, два года прошло. Значит, на тот момент он [Чернов] был у них в разработке.<…> В поле моего зрения [Чернов] не попадал, мы их на учет не ставим. На них заводят уголовные дела, которые являются секретными.
На вопрос, проверял ли участковый поступившую оперативную информацию о Чернове, тот ответил:
– Как я могу им [оперативникам] не верить?
В характеристике указано, что Чернов проживал по месту ареста в Пензе с 2011 года. Участковый на тот момент уже несколько лет работал в отделе полиции №3 и курировал его дом. По словам адвокатов, Чернов поселился здесь только перед задержанием — с 2017 года.
— Одни данные в характеристике — о периоде проживания Чернова — недостоверные. Другие [данные] вообще ничем не подтверждены, — сказали «7х7» адвокаты Чернова Станислав Фоменко и Марина Лукидис. — Участковый пишет, что Чернов выступал против конституционного строя, но в суде он не смог назвать конкретный источник информации, а сослался лишь на якобы имевшиеся оперативные данные.
Адвокат Фоменко сказал, что на заседании 14 октября защита заявила ходатайство об истребовании дела «оперучета» из полиции, суд отказал. Это, по словам защитника, говорит о том, что реально чем-либо подтвердить информацию, отраженную в характеристике, невозможно.
По мнению адвокатов, характеристика не может служить полноценным доказательством уголовного дела, если ее составителя не предупредили об уголовной ответственности.
— Эта характеристика больше похожа на показания свидетеля, — пояснили адвокаты. — Но если при даче показаний человек предупреждается об уголовной ответственности, то в случае, когда участковый составляет характеристику, он, по сути, волен излагать в ней все, что угодно в интересах правоохранительных органов.
Уголовное дело о террористическом сообществе «Сеть»* ФСБ возбудила в октябре 2017 года.
Подсудимые не признали свою вину и заявили, что «сознались» под пытками. Спустя несколько месяцев после первых арестов родственники фигурантов дела создали «Родительскую сеть». На суде в Пензе матери подсудимых заявили, что следователи сыновей пытали и подвергали психологическому давлению. На другом суде о пытках сына заявил отец Дмитрия Пчелинцева. Жены подсудимых Пчелинцева и Куксова тоже заявляли суду о давлении ФСБ на их мужей.
Свидетели обвинения из Пензы — Анатолий Уваров, Антон Шульгин и Максим Симаков — в июне отказались от своих показаний, двое из них заявили о давлении и угрозах ФСБ. Еще один свидетель обвинения — Фархат Абдрахманов — отказался от своих показаний 2 июля. О давлении и угрозах ФСБ на заседании 10 сентября заявил один из свидетелей защиты — Михаил Гундорин. На заседании в Пензе 24 сентября о пытках заявила член петербургской ОНК Екатерина Косаревская, 3 октября суд приобщил к материалам дела заключения ОНК о пытках.
*Сеть — террористическая организация, запрещенная в России.
