«Люди уже не верят, что российская власть их защитит». Кузбасский депутат — о закрытии шахт, шулерстве на выборах и безработице в провинции

Евгений Мишенин из Прокопьевска (Кемеровская область) успел поработать вторым секретарем горкома комсомола, а в постсоветское время — журналистом и главным редактором газеты. С 2018 года он — депутат горсовета от «Справедливой России».

Мишенин — потомственный шахтер с высшим горным образованием, общий подземный стаж — 15 лет. Последнее место работы — прокопьевская шахта имени Дзержинского. Он трудился там до самого ее закрытия в конце апреля нынешнего года (депутат горсовета зарплату не получает).

Это была последняя шахта в городе из когда-то существовавших семнадцати. «Дзержинку» закрыли по-тихому: ни народных волнений, ни волны публикаций в СМИ, при том что Прокопьевск — моногород с населением 200 тыс. человек, где на шахтах было завязано все: экономика, инфраструктура, «социалка». В декабре 2018 года Прокопьевск стал четвертой в Кемеровской области территорией опережающего социально-экономического развития (ТОСЭР). В сентябре на сессии горсовета мэр Андрей Мамаев объявил, что в городе работают восемь резидентов ТОСЭР и на подходе еще четыре. Чиновник и его команда уверяют, что в этом спасение, однако Мишенин считает, что в маленьком шахтерском моногороде это не сработает.

Форель стратегического назначения

— ТОСЭР должен привлекать в город сторонние инвестиции. Но в чем экономическая привлекательность Прокопьевска? — рассуждает депутат. — Я задавал этот вопрос предпринимателям разного уровня, и все отвечали: «Сегодня Прокопьевск — это дыра!» Наши чиновники говорят: «Вот у нас пустующие корпуса заводов КПДС, ПФЗ, где можно что-то сделать». Да такие развалины в любом городе найдешь. Единственным положительным результатом ТОСЭРа в Прокопьевске стала деятельность завода «Новотранс», который занимается ремонтом вагонов. Там большие инвестиции, крупные собственники. Они расширяют базу, планируют создать 700 рабочих мест. Но в городской бюджет они будут ежегодно приносить всего 400 миллионов рублей налогов. Нам нужно выходить на цифру хотя бы 2,5 миллиарда, чтобы в городе можно было что-то менять. Остальные прокопьевские резиденты ТОСЭР ситуацию не изменят. Небольшое предприятие по производству кирпича по новой, как нам объясняют, технологии. Эта технология не такая уж и новая, и, что принципиальнее, предприятие будет ежегодно приносить в городской бюджет всего 2 миллиона рублей. Не исключаю, что из-за умирающей экономики Прокопьевск скоро официально превратится из города в поселок городского типа.

— В других городах, в других регионах ТОСЭР себя оправдала?

— Я такого примера не знаю. Специально искал — не нашел. В ТОСЭРы дальневосточных городов триллионы рублей вбухали, а толку никакого, люди оттуда бегут. У нас в Кузбассе ТОСЭРы существуют в Юрге, в Анжеро-Судженске. В Анжеро-Судженске всю промышленность развалили и построили фанерный заводик. В Юрмаш, Юргинский машиностроительный завод, сколько денег еще при Тулееве [Аман Тулеев — губернатор Кузбасса в 1997–2018 годах] вбухали, а производство не возрождается. На Юрмаше, который был оборонным предприятием, уже форель начали разводить. Форель — это что, продукция стратегического назначения?! И ТОСЭР в Юрге существует только на бумаге, и нет в городе никакой экономики. Надо искать другие пути.

Был выход, и он еще остается до сих пор. Нужно создавать на территории Прокопьевска, Прокопьевского района и Киселевска топливно-угольный кластер. Но должна быть открытая дискуссия с привлечением политических партий, гражданских активистов, СМИ. Нужно делать проект, представлять его губернатору. А, как сегодня губернатор Сергей Цивилев относится к Прокопьевску, я вижу. Перед выборами губернатора распространялась газетка, и там приводились цифры, расписаны инвестиции по каждой территории до 2024 года. Прокопьевский район — 400 миллиардов рублей, Киселевск — 100, Прокопьевск — 60. И сразу понятно, у кого есть будущее, а у кого — нет.

— За Прокопьевском закрепился статус депрессивного города. Все действительно плохо?

— Прокопьевск — третий по величине город в Кузбассе. Вроде бы город живет, люди ходят в магазины. Но это только видимость, потому что все шахтеры сегодня работают за пределами города — в Прокопьевском, Киселевском, Новокузнецком районах. Основа собираемых налогов в Кузбассе — 58% — это подоходный налог с заработной платы, и эти деньги остаются в районах. Годовой бюджет Прокопьевска 6,5 миллиардов рублей, а налогов мы собираем ежегодно 1,6 миллиарда. Остальное — дотации из областного и федерального бюджета. Город в долгах. Мы — банкроты. По сравнению с Прокопьевском Прокопьевский район процветает. Там собираемых налогов хватает на благоустройство: все улицы заасфальтированы. В Прокопьевске в частном секторе этого нет. Администрация города локти кусает. Во всех городах Кузбасса клумбы разбили в начале лета, только не в Прокопьевске, у нас они в середине лета появились. Задаю вопрос чиновникам горадминистрации: «Почему нет клумб?» — «А мы тендеры поздно провели». У нас даже на клумбы денег нет.

— Понятно, что всю жизнь проработавшие на шахтах не могут смириться с их закрытием. Но, как часто говорят, это процесс неизбежный: нефть и газ окончательно вытесняют уголь.

— Нет, никогда в жизни. Нефть — это «горючка». Уголь был и остается стратегическим ресурсом. Из угля — как из коксующегося, так и из энергетического — можно делать более ста наименований товаров. Этим занимаются на Западе, на Востоке — японцы и корейцы. Они же наш уголь покупают просто как сырье, у них развита углехимия. А у нас нет технологий — вот в чем беда нашей экономики. Мое мнение: главным пропагандистом закрытия и ликвидации шахт в Киселевске и в Прокопьевске являлся [бывший губернатор Кемеровской области Аман] Тулеев. Ему предоставили справку, что наши шахты устаревшие, взрывоопасные. Но посмотрите на шахты Донбасса: глубина шахт свыше километра, а мощность пластов всего метр — там по-пластунски приходится работать. И люди трудятся, никто шахты не ликвидирует. А в Прокопьевске самая глубокая шахта была всего 500 метров глубиной, а мощность пластов — 20 метров. В Донбассе антрацит, но у нас уголь лучше по своим показателям — премьер-класса. Но в Донбассе, где присутствуют и частные зарубежные компании, государство заинтересовано в добыче угля.

— Администрация Прокопьевска безучастно наблюдает, как умирает город?

— Чтобы вмешиваться в вопрос, нужна определенная жизненная позиция. Главы городов — их же не выбирают, а назначают. У любого губернатора папка с компроматом на каждого главу города. Поэтому ни один глава не посмеет защищать интересы города и его жителей. Такая система существует по всей стране. Что-то будет меняться, только когда изменится эта система, сменится правительство, поменяются приоритеты.

— Прокопьевск — самый ненужный город?

— Да. При таких условиях ни один крупный инвестор сюда не пойдет. Чем может быть привлекателен Прокопьевск? Только углем. У нас залегают коксующиеся угли премьер-класса, которых больше нет нигде в России. У нас сейчас ведется угледобыча на угольных разрезах — открытым способом — на территориях Прокопьевского и Новокузнецкого районов, но там энергетические угли, которые идут в котельные и на электростанции. Там пологие пласты, глубина залегания небольшая: запихали туда угольный комбайн — и он рубит уголек. Кокс так просто не добудешь — только подземная угледобыча, шахты. Но на энергетический уголь, который требуется котельным, цены летом падают, а на кокс цены, во-первых, выше, во-вторых, они не подвержены сезонным колебаниям.

«Сейчас звезды к нам не ездят»

— Еще один прокопьевский парадокс: горадминистрация отчитывается, что зарплаты горожан постоянно растут, но все мои знакомые туже затягивают пояса или даже собираются уезжать.

— Глава города хвалился, что в 2018 году средняя зарплата в Прокопьевске составила 37 тысяч рублей — выше, чем в Новосибирске. И удивлялся, почему так много прокопчан стремятся в Новосибирск. Но посмотрите объявления в городском Центре занятости: предлагают работу с зарплатой 17–20 тысяч рублей. Откуда взялась цифра 37 тысяч? А это потому, что руководители получают и по 200, и по 500 тысяч. Официально объявили, что зарплата работников культуры в Прокопьевске увеличилась на 70%. Работникам культуры об этом рассказываешь, и они удивляются: «Да ты что?» Они никакого повышения не чувствуют, у некоторых зарплата даже снизилась. В общеобразовательных школах зарплата директоров свыше 100 тысяч, доходит до 130. Моя жена работает в школе педагогом и получает 36, но эта она на две ставки работает. Когда считают среднюю зарплату, такие «тонкости» в расчет не принимают. Все главы городов сегодня занимаются профанацией: рисуют нужные показатели, дурят людей, как хотят. Задаю главе Прокопьевска вопрос: «Когда вы перестанете ерундой заниматься?» — «Если перестану, я на этом месте работать не буду». Это система вертикали власти, которая идет от Москвы.

— Какой в городе официальный и какой реальный уровень безработицы?

— Официальный — 1200 человек. Но, думаю, это туфта. У нас никто не считает уровень скрытой безработицы, боятся этой цифры. В Центре занятости не будут держать больше года. Сейчас максимальное пособие по безработице подняли до 11 тысяч с копейками, но эти деньги не будут платить в течение всего года. Какая в Прокопьевске работа? Те вакансии, которые есть в Центре занятости, безработным не предлагают, а, скорее навязывают. Подходящую работу практически не найти, и люди нелегально подрабатывают, приторговывают, в обход закона сдают квартиры в аренду. Вынуждены как-то выкручиваться.

Мы потеряли последнюю шахту, где трудилось полторы тысячи. Из них в городе останутся работать человек пятьсот. Остальные найдут работу в прилегающих районах или будут ездить за тысячи километров на вахты — кто-то на месяц, а кто-то на три. Потом семьи распадаются. Кто эту статистику считал? А факты налицо. С закрытием шахты город потерял большую налогооблагаемую базу и, как следствие, потерял большую часть поступлений в городской бюджет.

Шахта кормила не только мужчин, но и женщин. Забойщиков и проходчиков, непосредственно добывавших уголь, 200–250 человек. Остальные обеспечивали вентиляцию, транспортировку, занимались ремонтом оборудования. Женщины выдавали лампы и приборы, работали в прачечной — тоже имели работу и получали деньги. Для всех закрытие шахты — это психологическая травма…. В Прокопьевске на предприятиях угольной отрасли работало 25 тысяч в самый лучший период. И в советские времена компания «Прокопьевскуголь» — это был монстр, монополист. Он содержал всю социальную базу в городе — от детских садов до котельных. Прокопьевск считался самым богатым городом в Кузбассе. Работая в горкоме комсомола, я отвечал за организацию культурного досуга горожан. Мы за один год привозили в Прокопьевск всех эстрадных звезд, включая Аллу Пугачеву. Эти звезды, когда слышали, откуда мы, сразу говорили: «У вас денег много, мы обязательно у вас выступим». А сейчас звезды к нам не ездят. Город называли «черной жемчужиной Кузбасса». Остались углеобогатительные фабрики, но статуса «жемчужины» город лишился. Есть история — и есть реальность.

— Почти полное отсутствие жилищного строительства — еще один признак экономического неблагополучия.

— На нынешний год в городе запланировано и выделено семь стройплощадок. Выделено из федерального и регионального бюджетов почти 800 миллионов на строительство новых домов. Но их не построят в этом году. Как и в прошлом году провалили: всего один многоквартирный дом построили, не освоив выделенную сумму. Нужную цифру сданных квадратных метров записали в отчет, приплюсовав построенные прокопчанами частные дома. Это фикция. Чиновники занимаются обманом и самообманом. Любой город, если в нем не ведется строительство, обречен на вымирание — это аксиома.

На подработанных шахтами территориях проживать смертельно опасно. Несколько лет шли массовые переселения, на которые выделялись огромные деньги из федерального бюджета. На этих территориях жили как нормальные люди, так и асоциальные. К последним приходили шустрые агенты: «Вот тебе полмиллиона, пропиши на своей жилплощади человека». А этим людям все равно, где жить, им главное, чтобы сейчас деньги были. Прописывали на своей жилплощади, что было запрещено законом. В итоге те, кому по закону полагалось жилье, недополучали квадратные метры, а совершенно посторонние люди заселялись в квартиры в новых домах. Вот обратите внимание: в каком-то непривлекательном Прокопьевске вдруг как грибы начали появляться агентства недвижимости. Придумали мошенническую схему, в которой участвовали и чиновники городской администрации. Некоторых чиновников потом привлекли к уголовной ответственности. Но это же просто исполнители. Они что, за спиной главы города это делали? Да я в жизни не поверю, что глава не знал.

«Эти ребята сами гробят страну»

— Нынешний глава города Андрей Мамаев много лет проработал в горадминистрации, 11 лет являлся заместителем [предыдущего мэра Валерия] Гаранина, [приговоренного к реальному сроку за злоупотребление полномочиями, но сразу же амнистированного]. Тоже сложно поверить, что Мамаев был не в курсе [преступления]. Как вы с ним взаимодействуете?

— Да никак. Скорее, я его оппонент. Я знаю город, его болевые точки. Из тех депутатов, которые сейчас в горсовете, никто кроме меня Мамаеву вопросов не задает. Они туда попали благодаря Мамаеву и полностью от него зависят. А я попал по воле избирателей. Перед сессией подходят депутаты, хлопают по плечу: «Николаич, не бузи». — «А что вы так волнуетесь? Хочу и бузю. Смотря какой вопрос. Я пришел в горсовет не штаны просиживать, а работать». Знаю, что многие депутаты уже готовятся к переезду, у них недвижимость в Краснодарском крае.

— Есть ли смысл быть депутатом горсовета, если вы там единственный независимый?

— Я думаю, что моя позиция остальных немножко подстегивает. Потому что, когда в 2018 году началась работа горсовета в нынешнем составе, у меня сложилось удручающее впечатление: всем все равно. Никаких дебатов, дискуссий, альтернативных точек зрения.

— Насколько мне известно, вы обвиняете главу Прокопьевска Мамаева в том, что на выборах в горсовет 2018 года «Справедливая Россия» недополучила четыре мандата.

— Голосование шло по двум спискам. Я возглавлял список «Справедливой России» как руководитель городской ячейки партии. И у нас было десять кандидатов по одномандатным округам, многие из которых должны были пройти в горсовет. Я разговаривал с председателями избирательных комиссии. Фактически «Справедливая Россия» набрала в Прокопьевске на тех выборах 20%. По итогам выборов партия «Справедливая Россия» по закону должна была получить в горсовете еще четыре мандата, но прошел только я как председатель городского отделения партии. Мамаев рад бы и меня не пустить, да вот не получается. Других Мамаев не пустил, и я в глаза, публично, назвал его мошенником. Если бы справороссов было пятеро, мы могли бы объединиться в фракцию, создавать дискуссии. А так дискутирую я один. Во время выборов мы разделились на три группы, объезжали участки. Везде находили колоссальные нарушения. Мы просили эти нарушения устранить, но мы не вели себя, как раньше ЛДПР-овцы, которые поднимали шумиху. Мы не составляли протоколы, хотя имели на это полное право.

— Почему не составляли?

— У нас была установка, чтобы выборы прошли спокойно. Это была просьба губернатора Цивилева.

— Получается, вы отдали свои голоса «Единой России»?

— Мы не отдавали свои голоса. Нас заверили… Они поступили подло.

Они гарантировали, что выборы пройдут честно. Сам Цивилев неоднократно говорил, что нарушений не допустит. Я напомнил об этом Мамаеву, а он цинично: «Здесь я хозяин. Что хочу, то и делаю».

— Но это как раз то, что называют «византией»: «Вы промолчите, а мы вам за это мандаты дадим».

— Нас заверили, причем это было даже на уровне Москвы, что выборы пройдут максимально честно. Мы — парламентская партия и действуем по определенным правилам. Если бы даже подняли хайп, шумиху, все равно бы правды не добились, об этом свидетельствует и история с недавними московскими выборами. Я в выборных компаниях участвую начиная с 1990 года. Все больше убеждаюсь, что самый демократичный период был с 90-го по 96-й, пока был Ельцин. Там и голоса считали нормально, и наблюдателям не мешали работать. А на выборах в прокопьевский горсовет наших наблюдателей просто выгнали. Придумали какой-то список, какое-то непонятное письмо, неизвестно кем подписанное. И аналогичная ситуация была в Кемерове. Вот эти шулерские моменты наводят на мысль, что эти ребята сами гробят страну и толкают ее к революции.

— Вы негативно отзывались о «вертикали власти». Говорили о том, что «все идет из Москвы». Но «Справедливая Россия», в которой вы состоите, поддерживает Путина. Царь хороший, бояре плохие?

— Путин — национальный лидер. Альтернативы ему я сегодня не вижу. Он занимается международной политикой, лавирует между кремлевскими группировками. И Медведева не отдает. Хотя все партии ждут, когда он, наконец, это сделает. Очевидно, что Медведев со своими обязанностями не справляется: ВВП и доходы населения падают. Непонятно, почему Путин его держит. Наверное, у них друг на друга какой-то компромат.

— Вы считаете своими единомышленниками кузбасских активистов — киселевчанку Наталью Зубкову и Дмитрия Миропольцева из города Калтана?

— У каждого своя правда, свое видение ситуации. В Прокопьевске может произойти ситуация, аналогичная той, которую мы наблюдаем у «киселевских канадцев». В черте Прокопьевска есть поселок Индустрия. На границе Индустрии после закрытия шахты Зенковская остался подземный пожар. Сейчас там обнаружилось месторождение высококлассного угля. Думаю, крупные собственники захотят заполучить эти участи по дешевке. Мы предвидели эти ситуации, писали о них, года я работал в газете «Весь Прокопьевск». Нас ждут непростые и невеселые времена.

Действительно, серьезные конфликты начались. Люди уже не верят, что российская власть их защитит, поэтому пишут письма в иностранные посольства, перекрывают дороги. Не видят другого выхода. Путин, он не наивный человек, раз он работал в такой структуре [в КГБ]. Беда Путина в том, что он уже не может повлиять на ситуацию, на свое окружение. Они накосячат, а он потом едет на место, пытается исправить. Уверен, что и губернатор Цивилев поехал к «киселевским канадцам» потому, что втык из Москвы получил. Власть тупо зажралась. Украинский пример, Майдан, сегодня висит над российской властью. Поэтому российские СМИ так пытаются показать весь украинский негатив, напугать телезрителей. Но Москва, Питер и мегаполисы уже не боятся. В малых городах — там все по-другому: жители зависимы от бюджетных денег, а, значит, и от властей. Но и здесь сознание меняется. Киселевск, после того как там закрылись шахты, считали никчемным городом, а посмотрите, сколько шуму наделала история «киселевских канадцев». Раньше, когда шахты были, и люди получали солидные зарплаты, Прокопьевск — мы же помним — послужил толчком для распада целой советской империи.

— Говорите про массовую шахтерскую забастовку 89 года, центром которой стал Прокопьевск?

— Да. Потом провластные структуры поняли, что шахтеров как класс, ведущую рабочую силу надо разобщить. Что и было сделано.