«Ложь убивает искусство изнутри». Режиссер Кирилл Ненашев — о значении документального кино для современной России

— С чего началась и как развивалась ваша режиссерская карьера?

— Я начал рисовать раскадровку еще в седьмом классе. После школы хотел поступить на философский факультет МГУ, но родители сказали, что нужна более прикладная профессия. На третьем курсе юрфака московского вуза понял, что не буду юристом. Окончил мастерскую Александра Прошкина во ВГИКе.

5 декабря 2011 года впервые в жизни пришел на митинг, потому что был возмущен фальсификациями на выборах в Госдуму. Было очень много людей, меня захватили эмоции. Я понял, что в России происходит что-то невероятное и это нужно снимать. Я встретил Машу Мускевич [продюсер фильмов «Путин навсегда?» и «Про героев и людей»]. Мы начали снимать «Путин навсегда?» с митинга на Болотной площади 10 декабря 2011 года. В 2015 году мы отправили фильм на «Артдокфест», он прошел и стал фильмом-закрытием. Было много показов в России и мире, включая Монреальский и Варшавский кинофестивали.

Два года назад я ушел с обычной работы и с тех пор занимаюсь исключительно документальным кино, издал книгу стихов, помогаю студентам развивать дискуссионный клуб «Пространство Политика».

— Как пришла идея создать фильм про «Героев и людей»? Почему взяли Ярославль в качестве основного места действия и активистов местного штаба Навального — в качестве главных героев?

За год до выборов президента я решил снять продолжение фильма «Путин навсегда?» о том, как изменилась Россия за шесть лет с выборов 2012 года. Активисты штаба Навального в Ярославе пригласили меня показать фильм. Я взял с собой камеру, начал снимать и понял, что там другая история. В 2011–2012 годах крупные протесты были исключительно в Москве и Петербурге. История же навальновских штабов — это когда политика пришла в регионы и была там востребована.

Периодически снимая в Ярославле, я понял, что нужно ездить по городам. Стал искать деньги, и телеканал «Настоящее время», который купил фильм «Путин навсегда?», предложил финансирование при условии, что мы снимем пять эпизодов сериала «МАРТ.ДОК» о том, как живет страна перед президентскими выборами 2018 года. Я снимал в Челябинске, Перми, Краснодаре, но, чтобы все не было разрозненно, сконцентрировался на Ярославле и Москве. В Ярославле работал Борис Немцов [с 2013 по 2015 год он представлял ПАРНАС в областной думе], и это один из самых протестных городов в России. Мне кажется, что ситуация там отражает положение дел по стране.

— Сталкивались ли вы с трудностями в процессе съемок фильма?

— Их почти не было. Один раз сотрудники Центра «Э» [управление по противодействию экстремизму МВД] вытолкнули меня из штаба Навального, когда описывали там листовки. Эшник спросил, кто я такой, и запретил мне снимать. Я показал аккредитацию и сказал, что могу это делать. Он согласился, но ответил: «Ты потом можешь обратиться куда-нибудь с жалобой, тебе придет бумага, что ты мог снимать, перед тобой официально извинятся, но сейчас ты снимать не будешь». Я отказался уйти, и эшники вынесли меня под руки в коридор.

— Какие самые яркие негативное и позитивное впечатления вы получили в процессе съемок?

— У меня остались в основном положительные впечатления. Думал, что в России нет политики и гражданского общества, но я ошибался. Куда бы не приезжал, были люди, которым не все равно. Они не находятся в состоянии борьбы, когда ты сможешь свободно вздохнуть только после победы, а живут здесь и сейчас. Люди понимают, что не могут победить, но наслаждаются тем, что вместе борются. Это дает им силы, радость и счастье. Я знаю, что они продолжают бороться: эковахта в Краснодаре, разные активности в том числе паллиативная помощь детям в Перми, в Челябинске — движение «СТОП ГОК» [против строительства горно-обогатительного комбината возле поселка Томинский].

Если говорить про негатив, то стоит отъехать 30 километров от Ярославля, и поражаешься жизни людей. Педагоги получают по 6–7 тысяч рублей в месяц и, чтобы как-то выжить, они заводят домашнюю скотину. Перед тем как идти в школу, они доят коров, после школы ухаживают за ними. Люди продают яйца и молоко и выходят на ежемесячный уровень заработка в 15 тысяч рублей. На этом фоне у жителей, которые не могут завести себе домашний скот, возникает чувство классовой ненависти.

— Осуждали ли вас за съемки фильма, поступали ли угрозы?

— Осуждения или угроз после «Путин навсегда?» и сейчас не поступало. Картина «Про героев и людей» еще не так широко представлена. Мы ждем большую мировую и российскую премьеры, в Пскове проходит закрытый показ. Единственная телевизионная версия фильма шла пару раз на канале «Настоящее время».

— Вы режиссер, сценарист и оператор. Не мешает ли совмещение ролей при создании фильма?

— Это нормальная ситуация в российском документальном кино. У меня нет жесткого сценария. «Путин навсегда?» и «Про Героев и людей» делались на эмпирическом уровне, там соблюдена хронология, и сценаристом была сама жизнь. Я беру кадры, смотря на которые, чувствую то, что и герои фильма. Через кино мне хочется передать атмосферу. Для меня лучшее в документальном фильме — съемки. Когда ты — оператор, то тебя ближе к себе подпускают люди, а потом и вовсе не замечают.

— Зачем вы снимаете подобные фильмы? Была ли мысль закончить с этим, найти «нормальную работу»?

— Наоборот, была мысль закончить с обычной работой. Я был начальником отдела продаж в компании, владеющей недвижимостью. Но всегда занимался творчеством, и в один момент понял, что не могу совмещать его с работой. Я уволился раньше, чем был к этому готов: съехал с квартиры, жил у друзей, голодал, накопил долги. Только сейчас все начало выравниваться.

Я занимаюсь любимым делом и не могу представить, что перестану снимать фильмы. Мне 33 года, я не отягощен семейными обстоятельствами — отвечаю сам за себя. Если бы у меня были жена и ребенок, то мне пришлось бы продолжать работать, а творчеством заниматься постольку поскольку. Я и сейчас подрабатываю, потому что совсем без работы жить невозможно — документальное кино денег не приносит. Фонд Генриха Бёлля [немецкая неправительственная организация, направленная на развитие гражданского общества и защиту окружающей среды, продвижение ценностей демократии, прав человека и гендерного равенства] помогает дискуссионному клубу «Пространство Политика», в котором я участвую. Понятно, что средств недостаточно, а мне нужны деньги на аренду квартиры и прочее. Я где-то фотографирую, что-то снимаю, помогаю знакомым с недвижимостью. Лучше подрабатывать чем-то непрофильным, чтобы во время работы можно было думать о кино.

— Каковы главные проблемы документального кино в России?

— Его мало, потому что крайне сложно найти финансирование. Автору приходится искать деньги на жизнь, потому что ты не можешь себя полностью этому посвятить. Документальные фильмы мало показывают, а кино «в стол» создавать не хочется. В Москве есть лишь один специальный кинотеатр — «Центр документального кино», но и то, чтобы он окупался, в прайм-тайм там показывают игровые блокбастеры.

Если бы было больше возможностей для показа документальных фильмов и их финансирования, то число картин бы росло. В России сильная школа документального кино: Разбежкинская школа [школа документального кино и театра Марины Резбежкиной и Михаила Угарова], ребята из команды Александра Расторгуева [режиссер был убит в Центральноафриканской Республике в 2018 году].

Сейчас в России документальное кино — это андеграунд. В этом есть свой шарм, но не каждый готов быть андеграундным режиссером. У людей появляются семьи, и им нужно зарабатывать на жизнь. Знаю многих семейных людей, которым приходится заниматься чем-то в игровом кино или сценарии писать для РЕН-ТВ, хотя они снимают талантливые вещи.

— Назовите ваших любимых режиссеров и фильмы?

— У меня нет любимых режиссеров. На разных этапах жизни меня впечатляют разные вещи. Из последнего я посмотрел фильм про Бориса Рыжего — поэта из Екатеринбурга, который жил на стыке 1990 и 2000-х годов и покончил с собой в 27 лет. Меня поразила не его поэзия или фигура, а съемка фильма и то, как он передает уличную атмосферу ненависти того времени. Я не знаток документального кино, но из последнего меня еще впечатлила «Белая мама» Зоси Родкевич и Жени Останкиной.

Из российского авторского кино мне нравятся картины старшего и младшего [Алексея] Германа, [Бориса] Хлебникова, [Алексея] Попогребского. В кино хожу только на какие-то фестивали или когда в прокате идут авторские фильмы наподобие Коэнов или Дардена. Я не большой фанат сериалов, но смотрел «Во все тяжкие», «Игру престолов» и «Чернобыль». Сейчас у меня настолько интенсивная жизнь, что мне интереснее с друзьями погулять по Москве.

— Вы посещали Псков раньше? Что вы знаете об общественно-политической ситуации в регионе?

— Я впервые в Пскове, но давно хотел здесь побывать. Сегодня ощутил трепет, когда стоял на месте, где проходило средневековое вече. Мне всегда нравилась эта история с демократией. [С первой половины XIV века и до 1510 года Псковская вечевая республика с демократической формой правления была независимым государственным образованием на территории Руси]. Об общественно-политической ситуации в регионе мне почти ничего неизвестно. Я знаю Льва Шлосберга и слышал об обвиняемых в сбыте наркотиков активистах Милушкиных. Я узнал о них после истории с Иваном Голуновым, когда появилось множество публикаций с подобными случаями. На мой взгляд, это первая история, когда человека посадили, а люди потребовали его выпустить и добились своего. Надеюсь, что с вашими ребятами произойдет так же.

— У вас есть какой-нибудь главный принцип в творчестве?

— Какие бы деньги и перспективы ни обещали или угрозы ни поступали, я никогда не буду заниматься тем, что мне не нравится. Не буду снимать то, что не считаю правильным и достойным. Не буду цензурировать свои фильмы, как кому-то нужно. Я говорю о прямой лжи. Ее не может быть в искусстве, потому что она убивает его изнутри.

— Какие у вас творческие планы? Планируете ли в ближайшее время снимать какие-то картины?

— Мы хотели продолжить снимать сериал «МАРТ.ДОК», сделать фильмы про низовые активности в городах: про издание «7х7», Фонд Рылькова [занимается проблемой наркопотребления в России], про эковахту в Краснодаре, про движение «СТОП ГОК» в Челябинске, про современных художников из Сибири, которые договариваются с властями и бизнесом, чтобы формировать пространства.

Создание свободных пространств — это строительство новой России будущего. Допустим, Навального не зарегистрировали [для участия в выборах], огромное количество людей вышло на улицы, и как-то он стал президентом. Это не новая страна, а новый президент. Новая страна — это когда большая часть людей посвящает себя не только себе и семье, а еще общественно-значимым и социальным проектам, думают о развитии общества и пространствах.

Без большого количества таких людей, пространств и проектов Россия будущего невозможна. Я это понял во время съемок фильма, и мне теперь как-то проще жить. Я понимаю, зачем снимаю кино. Сейчас для меня общественные проекты важнее политических.

Реклама. 18+. На сайте https://newkrasnodar.net/news/ вы найдете свежие последние новости Краснодарского края, относящиеся к таким сферам общества как экономика, политика, общественные пришествия, ДТП и т. д.