На заседании Пензенского областного суда 15 мая адвокаты обвиняемых по делу о террористическом сообществе «Сеть*» вслед за своими подзащитными выступили против обвинительного заключения, которое гособвинитель Серей Семеренко огласил 14 мая. Что говорили адвокаты и почему они потребовали от судей вернуть заключение прокурору — в материале «7x7».
Адвокат Дмитрия Пчелинцева Олег Зайцев: «Это не обвинение. Это нейролингвистическое внушение»
Дмитрия Пчелинцева в процессе защищает один адвокат — Олег Зайцев. Второй адвокат — Игорь Ванин — по словам Пчелинцева, выбыл из процесса по финансовым обстоятельствам. Ввести вместо него в дело двоюродную сестру Пчелинцева Анну Шалункину, которая представляет его интересы в Европейском суде по правам человека, суд не разрешил.
По словам Зайцева, дело в отношении Пчелинцева сфальсифицировано:
— О нарушениях Уголовно-процессуального кодекса, Конституции и международных законов в этом уголовном деле можно учебник написать. Защищаться невозможно, это не похоже на правовой документ. Это нейролингвистическое внушение, а не обвинение. На 35 страницах обвинения из 7 тысяч слов 170 раз встречается «террористическое сообщество». При всем уважении к гособвинителю, вычленить суть обвинения невозможно не только профессиональным защитникам, но и нашим подзащитным.
По мнению адвоката, такая повторяемость в форме внушения говорит, что авторы обвинения сами не уверены, что предъявили в качестве обвинения. Зайцев обратил внимание судей на незаконные методы ведения следствия, имея в виду обращения по пыткам Пчелинцева, которые остались без ответа:
— Следователю нужно было признание. Не стесняясь защитника, в присутствии защитника, он предлагал Пчелинцеву два варианта обвинения на выбор — при признании вины и непризнание вины. Расследовать желания у следователя не было.
Адвокаты Ильи Шакурского Анатолий Вахтеров и Сергей Моргунов: «Из социального анархиста пытаются слепить террориста»
По словам Анатолия Вахтерова, обвинение в адрес его подзащитного — противоправное, неконкретное и противоречивое, что нарушает право Шакурского на защиту. На протяжении 38 томов уголовного дела адвокат встретил много повторов и субъективных оценок, которые не подтверждаются фактами.
— От какого обвинения мы должны защищаться, если оно абстрактное? Идет тщетная попытка слепить из социального анархиста террориста, посягающего на свержение общественно-политического и государственного социального строя. Мы вчера с таким упоением долго слушали прокурора. Но там налицо все признаки страйкбольной команды по принципу военно-патриотической игры.
Анатолий Вахтеров
Об этом же заявил второй защитник Ильи Шакурского Сергей Моргунов. Нарушения в обвинении, по его словам, мешают рассмотрению дела в суде:
— Сначала Шакурский проходил по делу как неустановленное лицо, а теперь в деле фигурируют противоречивые формулировки «вошел в сообщество» и «создал сообщество». Нет конкретных доказательств, на основании которых Шакурскому вменяется террористическая деятельность. Мы видим необоснованно завышенный объем и маскировку обвинения.
Анатолий Вахтеров заявил о «множественных нарушениях по уголовному делу: фальсификациях, шантаже и угрозах, психологическом воздействии, вмешательстве корреспондентов НТВ и пытках электротоком по отношению к его подзащитному».
— Чтобы склонить Шакурского к признательным показаниям, его родителям и близким родственникам в здании ФСБ еженедельно предоставлялись свидания, на которых они, боясь угроз следствия и применения более жесткой квалификации, просили Шакурского дать признательные показания. Угрозы в отношении Шакурского высказывались в присутствии защитников Вахтерова и Моргунова во время следственных действий. Буквально было сказано так: «Даешь показания — вторая часть остается [«Участие в террористическом сообществе»], не будет новых показаний — будет первая часть [«Создание террористического сообщества»]». Что, собственно, было и сделано. И 16 февраля 2018 года под воздействием родительских уговоров и без адвоката Шакурский дал признательные показания, несмотря на то, что до этого свою вину отрицал. Вот далеко неполный перечень «подвигов» следственной группы и оперативного сопровождения данного уголовного дела.
Защитник Михаила Кулькова Игорь Кабанов: «Все запутано и сдобрено неустановленными обстоятельствами»
По словам Кабанова, его подзащитный полностью признал вину по статье 228.1 Уголовного кодекса РФ («покушение на производство и сбыт наркотиков»), но не признает вину по части второй статьи 205.4 Уголовного кодекса («Участие в террористическом сообществе):
— Обвинение Кулькову по этой статье крайне неконкретное. В нем не указано ни время, ни место, ни способ, ни иные обстоятельства деяния, ни существо, цели, мотивы и последствия, только общие предположения. Практически каждый лист обвинительного заключения содержит такую неконкретику, что она не выдерживает никакой критики. Все запутано до крайности, да еще и сдобрено неустановленными обстоятельствами.
По словам Кабанова, из материалов дела непонятно, когда его подзащитный вступил в группу «5.11», а когда в сообщество «Сеть»*. Полевые выходы с участием Кулькова, исходя из текста, начались только в июне, а вступил в сообщество только в июле.
В качестве примеров Кабанов также привел выдержки из обвинения о том, что Кульков был медиком подгруппы «5.11», где «обучал» и сам «обучался навыкам оказания медицинской помощи». Такую же нестыковку защитник нашел в тексте обвинения с навыками боевых действий Кулькова.
— Так приобретал навыки или обучал? Или делал это одновременно? Если обучал, то чему, кого, где и когда конкретно? А если приобретал, то от кого, где и когда?
Адвокат указал на путаницу с целями участия Кулькова в террористическом сообществе с точки зрения обвинения.
— На одной странице то цель есть, то ее нет. Кто же должен все это объяснять Кулькову и его защите? В чем конкретно его обвиняют? И как нам можно оспорить эти неустановленные обстоятельства?
Адвокат Максима Иванкина Константин Карташов: «Обвинение писалось «от балды»
По словам Карташова, предъявленное обвинение «не несет никакой смысловой нагрузки» и «ничего не отражает». Например, статьи 205 («террористический акт») и 208 («организация незаконного вооруженного формирования») в тексте обвинения «плавающие» — то появляются, то пропадают.
— В нем [обвинении] нет ни грамма конкретики. Это сплошной домысел и голословные утверждения. Создается впечатление, что обвинение писалось «от балды», по-другому не могу его назвать: захотел — написал, здесь добавил, там убавил. Каким образом проводилось расследование и составлялось обвинение, непонятно.
По мнению адвоката Кабанова, цели деятельности сообщества и Иванкина в нем — размыты, в них нет конкретики. В тексте встречаются разные формулировки: «совершение одного», «совершение нескольких преступлений», «либо иных преступлений».
Арман Сангыбаев (слева). Илья Шакурский (в центре), Дмитрий Пчелинцев (справа)
— Буквально на каждой странице есть те или иные неустановленные обстоятельства. Защищаться от этого и выстроить линию защиту попросту невозможно. Простая математика — 55 раз на 19 листах встречается неустановленные обстоятельства. Это, в среднем, три раза на странице. Так от любого косого взгляда можно защищаться: например, полевой выход — это уже деяние или только подготовка? Я в своей практике такого еще не встречал. Это грубейшее нарушение норм материального права.
Адвокат Василия Куксова Александр Федулов: «Не понимаю, от чего мне защищать моего подзащитного»
Защитник Василия Куксова признался, что дело «Сети»* все больше напоминает ему «Союз меча и орала» из романа Ильфа и Петрова «12 стульев»:
— Иначе этот абсурд по-другому назвать просто нельзя. Следователь на протяжении всего уголовного дела говорил мне: «Александр Владимирович, вот ознакомишься полностью с материалами уголовного дела — обалдеешь, и твое мнение относимо виновности подзащитного изменится». Прочитал, да, и обалдел на самом деле, потому что до сих пор не понимаю, хотя достаточно длительное время работаю по данной профессии, как и от чего мне защищать моего подзащитного.
По словам Федулова, обвинение не содержит ни единого доказательства, что подзащитные готовили или пытались совершить «хотя бы какое-то правонарушение».
— Мой подзащитный Куксов вошел в сообщество, естественно, при неустановленных обстоятельствах. Но интересно, что в июне 2016 года он уже ходил в походы, хотя еще не вошел в сообщество. Один из походов в декабре 2016 года был не то что в неустановленное время, еще и в неустановленном месте. Как же доказать, что у Куксова было алиби, если место не установлено? Так к походу можно приравнять любую встречу в Пензенской области.
По версии следствия, Куксов был связистом и обучал связи других фигурантов дела.
— [Следователь Валерий] Токарев просто взял, скопировал и насовал в каждое обвинение одно и то же. Ни одного доказательства, что Куксов обеспечивал средствами связями, нет. Десяток сотовых телефонов и ЭВМ — это маразм. Понятно, что у ребят был десяток сотовых телефонов, их самих десяток, и у нас есть эти телефоны. Но откуда, например, следователь придумал, что они пользовались мессенджером «Джаббер»? Куксов, кроме как сотовым телефоном, отродясь в жизни никакими техническими средствами не пользовался. Он сам не умеет ими пользоваться, чему он должен был учить? Общению в «Ватсапе» или «Вайбере?»
Связь между «боевыми группами», считает защитник, Куксов тоже обеспечить не мог, поскольку «знать никого не знал, кроме Шакурского». «Самый топ» в обвинении, по словам Федулова, — это методы конспирации:
— Как законспирироваться? Назвать Сагынбаева «Андрей безопасность», а Куксову дать прозвище «Кукс»!
Адвокат Федулов порекомендовал следователю вернуться к теории государства и права и почитать, что такое конституционный строй. По его убеждению, нельзя свергнуть конституционный строй, взорвав офис «Единой России» и военкоматы в Пензе.
— Если это — современные террористы в России, то терроризм, мы, наверное, все-таки победили! — закончил выступление Александр Федулов.
Адвокаты Андрея Чернова Станислав Фоменко и Марина Лукидис: «Есть органы ФСБ, но нет пойманных террористов»
По мнению адвоката Фоменко, на существо обвинения повлияли выборы президента России и чемпионат мира по футболу.
— Есть террористические преступления в Уголовном кодексе. Есть значимые события в жизни российского общества. Есть органы ФСБ. Но нет пойманных террористов. Подсудимые оказались просто не в то время и не в том месте. Чернов и остальные подсудимые не осуществляли и не планировали осуществлять подготовку к терактам. Не желали убивать людей, не имели возможности дестабилизировать обстановку в России и сменить конституционный строй.
Марина Лукидис попросила не забывать про явку с повинной, которую написал Егор Зорин, и которая стала основанием для возбуждения уголовного дела:
— Она красной линией проходит абсолютно через все допросы подозреваемых, обвиняемых и свидетелей, слово в слово повторяя эти клише-фразы, которые обычные люди, не юристы, просто сформулировать-то не умеют. Они такими словами не общаются! Но всем абсолютно эти слова были заложены в допросы.
Станислав Фоменко обратил внимание, что его подзащитного и других фигурантов обвиняют по достаточно серьезным статьям, таким как сбыт наркотических средств, организация или участие в террористическом сообществе. За такие преступления грозят большие сроки, обвинение должно быть безупречным. Но оно, на взгляд адвокатов, выглядит абсурдно.
— В предъявленном обвинении действительно многократно встречаются слова «при неустановленных обстоятельствах», — согласился со своими коллегами Фоменко. — Но данные обстоятельства требует установить сам закон, поскольку они являются чрезвычайно важными. А у нас, согласно обвинительному заключению, Пчелинцев при неустановленных обстоятельствах организовал террористическое сообщество, о чем сообщил Чернову, предложив войти в его состав. Чернов, опять при неустановленных обстоятельствах, вошел в состав указанного сообщества в роли связиста. В отношении остальных обвиняемых формулировки аналогичные.
Комментируя обвинение Андрея Чернова в незаконном сбыте наркотических средств, Марина Лукидис остановилась на том, что «тайники-закладки», которые он якобы организовал, были обнаружены почти через полтора года:
— А из чего вообще следует, что их совершил именно Чернов? В материалах дела нет никаких доказательств, связывающих эти наркотические средства с личностью Чернова. И об этом вообще не говорится ни в обвинении, ни в допросах. Не выяснялся этот вопрос. Он был следователю неинтересен. Полагаю, что обвинение настолько неконкретно предъявлено, что защищаться от этого обвинения и строить линию защиты невозможно, поскольку нет конкретной привязки. Что я должна доказывать, чтобы убедить суд в том, что этого не происходило, если у нас сплошные неустановленные обстоятельства?
Адвокат Армана Сагынбаева Тимур Мифтахутдинов: «Следствие говорит: „Он террорист и все“»
Арману Сагынбаеву вменяется роль сапера. Но, по словам его адвоката Тимура Мифтахутдинова, его подзащитный приобретал только гражданское травматическое оружие, которое потом сдал правоохранителям.
— Хочу заметить: не выкинул, не продал. Но об этом почему-то нет упоминания в материалах дела. У него нашли алюминиевую пудру и селитру, но их можно найти в людом гараже или на даче. А он ученый и веган, придерживается правильного питания. Выращивал у себя дома растения, и эта аммиачная селитра могла использоваться для этих целей. Но следствие говорит: «Он террорист и все». Так любого можно обвинить.
Близкие провожают фигурантов дела «Сети»* из суда
Комментарий гособвинителя
После выступления адвокатов гособвинитель Сергей Семеренко высказался по поводу услышанного:
— Действительно, так сказать, было много высказано по этому поводу. Но мы в данном случае еще не исследовали материалы уголовного дела. Я как представитель государственного обвинения могу переформулировать обвинение в сторону его смягчения, если в этом возникнет необходимость. Поэтому я считаю, что оснований для возвращения дела прокурору нет. Выступления были, так сказать, жаркие, горячие. Но конкретного ничего приведено не было. Все строится на эмоциях. Поэтому я считаю, что нам следует продолжить судебное следствие, допросить свидетелей, исследовать материалы уголовного дела, которые у нас, кстати, имеются в наличии. И потом уже решать вопрос о вынесении того судебного решения. Поэтому я считаю, что данное ходатайство не является обоснованным.
Ожидается, что решение о возвращении обвинения прокурору и следователю или о продолжении процесса судейская коллегия Пензенского военного гарнизонного суда примет на заседании 16 мая.
О деле «Сети»* стало известно осенью 2017 года, когда сотрудники правоохранительных органов задержали в Пензе и Санкт-Петербурге молодых людей от 22 до 30 лет анархистских и антифашистских взглядов. По версии следствия, они готовили теракты в день выборов президента 18 марта и во время чемпионата мира по футболу в июне–июле 2018 года. Уголовное дело возбудили в октябре 2017 года.
На выездном заседании Приволжского окружного военного суда в Пензе 14 мая огласили обвинительное заключение. Пензенских анархистов ― Илью Шакурского, Дмитрия Пчелинцева, Армана Сагынбаева, Василия Куксова, Андрея Чернова, Михаила Кулькова и Максима Иванкина ― обвиняют в организации террористического сообщества и участии в нем (часть вторая статьи 205.4 Уголовного кодекса). Илье Шакурскому и Дмитрию Пчелинцеву инкриминируется также часть первая статьи 205.4. УК РФ («Создание террористического сообщества»).
После оглашения обвинения все семеро фигурантов дела не признали свою вину. По словам арестованных, ранее они дали признательные показания под пытками. Часть признательных показаний впервые обнародовали 15 января 2019 года на открытом заседании в Пензенском областном суде.
*Сеть — террористическая организация, запрещенная в России.
