В середине июня двухэтажный дом с коммунальными квартирами послевоенной постройки на улице Грибоедова залило водой из лопнувшей трубы. Хлынувшая с чердака горячая вода затопила комнаты второго этажа, протекла на первый. Комнаты превратились в гниющие коробки, но люди продолжают там жить: им некуда съезжать. На жалобы рязанские чиновники ответили примерно одинаково: за аварию в ответе собственники помещений, им самим придется ремонтировать и свои комнаты, и общие помещения барака. Как живут и борются за свои права обитатели затопленных комнат — в репортаже «7x7».
Неравный бой
Кирпичный дом №16, б на улице Грибоедова находится через дорогу от Вознесенской церкви, позади относительно новых домов. К нему можно подъехать только по соседним дворам, постоянно спрашивая у прохожих, где же двухэтажный №16, б. Несколько лет назад к общежитию точно так же ехали пожарные: сначала не могли найти, потом не смогли подъехать из-за узких внутридворовых дорожек и припаркованных машин. Двухэтажка заметно пострадала от огня.
Окружающие дворы — благоустроенные, удобные, у барака двора нет — есть кривая площадка, засыпанная щебнем. На ней живущая в квартире на первом этаже инвалид I группы, 30-летняя Оксана Эрбес уже ломала руку и ногу, перевернувшись вместе с коляской. Ведущий юрист правозащитного общества «Мемориал» Пётр Иванов пытался отстоять ее права на доступную среду и безопасное передвижение. Чиновники завалили отписками и обещаниями, участок перед домом так и не привели в приличное состояние,и со временем Эрбес надоело бороться за свое право на передвижение. Теперь и некогда: думает, как будет жить в заплесневелой комнате с наступлением осенних холодов, когда спать с открытым настежь окном будет невозможно.
У подъезда встречает ее мама Надежда Эрбес. Извиняясь на каждом шагу, заводит в длинный коридор, с потолка которого свисают отвалившаяся штукатурка и сохнущие после стирки джинсы. Тусклый свет лампочек не рассеивает полумрак.
— Вы уж извините, если на голову насыплется, но у нас теперь так. Нам тут выдали справку, что 1959 года постройки, но это вранье: его пленные немцы строили, значит, он старше. Капитального ремонта не было ни разу, своими силами старались порядок поддерживать. Но потом уже поняли, что бой этот неравный: сюда о-о-очень много денег нужно вложить, чтобы в порядок все привести. Своими силами не справиться, а ЖЭУ №20 от нас отказалось в одностороннем порядке два года назад. Просто оповестили нас об этом, и все. Никаких собраний, никаких разъяснений не было. После потопа поняли, что не только управляющая компания, но и вообще все ведомства отказались от нас.
Жильцы предположили, что ЖЭУ просто не захотело больше обслуживать дом, который по факту аварийный, но по документам аварийным не является. Жильцы пока не понимают, улучшится ли их положение после признания дома аварийным: вероятнее всего, их просто переселят в маневренный фонд, где забудут на годы. На новые квартиры они не рассчитывают, ведь на месте двухэтажки невозможно построить высотку из-за ограничений этажности в историческом центре. Да и вряд ли им дадут новое жилье: обитателей в 20-комнатной коммуналке слишком много, семьям с детьми и инвалидами положен большой метраж.
С потолка, действительно, при каждом шаге осыпается «шелуха» штукатурки, полы «гуляют», на общей кухне возле газовой плиты можно провалиться в подвал через прогнившую доску. Через стену с кухней находится туалет и ванная комната — в этих помещениях удушливо воняет канализацией, плесенью, хлоркой и стиральным порошком. Кругом отвалившаяся плитка и грибок с плесенью — черно-зеленые пятна метрового диаметра. На пороге в ванную слышу хоровое: «Осторожно!». Накануне там перегорела лампочка, влезть под потолок пока никто не успел. Жильцы предостерегали от провала в канализационный сток, отверстие которого находится в полу прямо посреди помещения. Время от времени, после дождей или просто внезапно, по непонятной причине, канализационные стоки всплывают и наводняют туалет с ванной. Канализационные «наводнения» происходят годами, что с этим делать — жильцы не знают.
«По мне бы уже сороковины отметили»
Комната Марины Бояновой находится на втором этаже. Свое жилье она капитально отремонтировала, сделала подвесной потолок, обставила хорошей мебелью. В тот день ей не надо было вставать рано на работу, и женщина планировала подольше поспать. Но из другого города позвонила престарелая тетя и разбудила. Женщина встала и пошла на кухню готовить завтрак, но услышала какой-то шум. Вернулась в комнату и увидела, как потолок сначала провис, потом при ней же прорвался, сверху хлынула вода. Вместе с потоком воды от потолка оторвался пласт оштукатуренного цемента и упал на подушку, на которой она лежала еще пять минут назад.
— Если бы не тетушка со своими звонками, по мне бы уже сороковины отметили, — глядя куда-то в пустоту, вспоминает Марина. — Я стояла столбом и смотрела на этот ошметок цемента. А с потолка лило — на мебель, на мой светлый диван за сорок тысяч, на ковер. В тот день я потеряла все: одежду, мебель, рухнули планы на ближайшие годы. Потому что теперь мне придется работать вообще без выходных, чтобы восстановить все это.
Женщина сняла комнату в другом доме, потому что в ее жилье не осталось ни единого сухого угла. Работает продавцом по 12 часов, но, чтобы переехать в съемную комнату, пришлось влезть в долги. Еще она оплатила экспертизу порчи имущества, косметический ремонт затопленной комнаты, собирается искать независимого адвоката, который не станет играть на стороне Рязанской администрации и муниципального предприятия теплосетей. Марина показала фотографии, которые сделал эксперт в ее комнате через несколько дней после потопа.
— Поспешила делать ремонт, вероятно, не все просохло. Но я не могу долго жить в съемной комнате. Понимаю, что «бодаться» с государственными структурами — дело почти бесполезное, но и оставлять все так — это признать себя каким-то ничтожеством, которое любой чиновник может затоптать. Я не виновата в прорыве отопительной трубы на чердаке, а нам сказали: это ваше общедомовое имущество, вся вина на вас, платить за все вам. А когда это нам «подарили» чердак со всеми его коммуникациями? Да в доме половина жильцов съехала в нормальные условия, тут квартиранты непонятные живут. Половина комнат не приватизирована! Почему мы должны отвечать за то, что происходит на чердаке разваливающегося дома, который давно пора снести? — удивляется Боянова.
Она говорит: если бы лопнул ее личный отопительный радиатор в ее личной комнате или бы загорелась проводка на ее «квадратах» — да, за это несла бы ответственность лично она. Но что с каких-то пор и по чьему-то решению должна следить за состоянием чердака и коммуникаций — этого женщина не понимает.
Когда прорвало трубу, вместе с соседями она набирала и набирала телефон аварийной службы города, но там либо не отвечали, либо отказывали: «У нас с вами не заключен договор на обслуживание». Только на второй день приехали специалисты из службы МЧС и перекрыли воду на чердаке.
Сосед Марины Алексей Осипов во время потопа был на работе. Прибежал после звонка соседей. Как и у Бояновой, на одной из кроватей лежал кусок штукатурки. Это была кровать шестилетнего сына.
Осипов рассказывает, сидя на кухне у окна и провожая глазами проплывающий в небе аэростат, участвующий в фестивале «Небо России — 2018»:
— Я понял, что комнате пришел, грубо говоря, капец. И тогда думал только об одном: какое счастье, что сыновья, жена и родители в деревне! Сейчас у меня либо не было бы сына, либо он был глубоким инвалидом. Все это время проветривал комнату, сейчас начал красить. До конца августа нужно все привести в порядок — младшему в первый класс идти, — рассказывает он.
Всего в его двух смежных комнатах вместе с ним живут семеро: двое детей, жена, сестра и родители. Отец — инвалид I группы. Он перенес инсульт, передвигается с большим трудом. Осипов боялся сказать отцу о произошедшей катастрофе: у него мог случиться второй инсульт.
Оксана Эрбес стала инвалидом в 2012 году после автомобильной аварии. Теперь раз в год ложится в больницу на реабилитацию, домой приходят специалисты, чтобы позаниматься гимнастикой, сделать массаж. Теперь с ней никто не занимается — нет условий. Говорит, надежда на улучшение есть, но для этого заниматься нужно постоянно, беспрерывно.
Когда полило с потолка, она доехала до соседней комнаты брата, спустилась с инвалидного кресла и поползла к компьютеру — пыталась чем-то накрыть, спасти от уничтожения.
— Системный блок сначала хотела вынести, но не справилась, потом укутала его в одеяло. И вот, ползаю я — там собака тонет, котенок пищит. Я маме звонила и просила поскорей вернуться с работы, брату. Из своей комнаты я успела вынести только пульт от телевизора и зарядник [зарядное устройство]. Можно над этим посмеяться, конечно… Потом поехала в коридор — начало все моргать. Спустились соседи со второго этажа и обесточили наше крыло. Мне уже потом из МЧС позвонили и спросили: «Ваш дом признали аварийным? А почему — нет?». А я откуда знаю, почему? — волнуясь и сбиваясь, говорит она.
Старшая Эрбес приносит на кухню непонятное приспособление, напоминающее ногу. Это специальный ботинок с мягкой подкладкой, которая так и не просохла в сыром помещении, только начала издавать запах гнили.
— А это тренажер для ног, — Надежда Эрбес показывает приспособление с педалями. — Он заржавел и не работает. Бесполезно спрашивать, что же нам теперь делать, раз нам уже сказали: во всем виноваты вы сами, это вы какую-то там заглушку вовремя не перекрыли. А чем мы провинились, что у нас асфальта перед домом нет? Тоже сами должны? Еще что? Разве на это вот все не идут наши налоги? Уже не понимаю, должно ли нам что-то государство или только мы ему. У нас вообще залитая комната в соцнайме [не в собственности], так почему мы виноваты в прорыве трубы на чердаке?
Сейчас семью спасает комната брата, которая пострадала гораздо меньше. Спят на полу. Затопленную комнату проветривают уже два месяца, но ничего не получается: дощатые полы продолжают гнить, запах плесени не исчезает.
— Грибок и плесень — это прямой путь к аллергии, бронхиту и астме, а то и чего похуже можно подхватить. И как теперь быть Оксанке: на улицу не выйти, потому что на колдобинах коляска падает, в гнилой комнате сидеть — просто медленно умирать. Не люди мы для наших властей, так — плесень ненужная, — машет рукой Надежда Эрбес.
Подходят другие жильцы, говорят, перебивая друг друга. Одни пытаются припомнить, остались ли у государства какие-то обязанности перед народом или только у народа — перед государством, работодателем, окружающей средой, своими детьми, родителями и самими собой. Другие вспоминают, сколько десятилетий стояли в очереди на новую квартиру, живя в этом бараке. Третьи рассуждают, как хорошо устроилась власть, «вступив в наследство» СССР: разобрали «по своим» нефть, газ, электросети и другие коммуникации, а от долгов Союза перед гражданами отказались. И теперь те, кто строил все это, живут в заплесневелых хибарах.
«Претензий к МУП „РМПТС“ не имеют»
После потопа жильцы написали жалобы в Рязанскую городскую администрацию, управление энергетики и ЖКХ, другие инстанции. Получили ответы, которые их удивили. Одной собственнице начальник управления ЖКХ Рязанской администрации Игорь Ковалев ответил, что «в соответствии с протоколом общего собрания жильцов от 01.07.2016 принято решение перейти на непосредственный способ управления и заключить договор на оказание услуг с ООО „ЖЭУ №20“».
— Как это? — спрашивает старшая Эрбес. — На собрании, которого не было, мы решили заключить договор с ЖЭУ №20, которое отказалось от нас в одностороннем порядке? Это не просто непонятно, это набор слов.
С управляющей компанией два года назад произошел конфликт: руководство ЖЭУ оборудовало в их доме «слесарку», в которой очень часто работал сварочный аппарат и другие электроинструменты. Жильцам пришел счет на тысячи рублей на оплату общедомовых нужд. Семья Эрбес должна была заплатить 1,5 тыс. руб. за электричество, на котором работал сварочный аппарат. Жильцы возмутились, управляющая компания отказалась от обслуживания дома. Как управлять гнилым бараком самостоятельно, в каком состоянии находятся коммуникации подвала и чердака, жильцам никто не объяснил. Старшим по дому, в котором канализация то и дело выплескивается на пол ванной, становиться никто не захотел.
В июле Надежде Эрбес пришел еще один ответ из управления ЖКХ, в котором Игорь Ковалев снова сослался на общее собрание жильцов, на котором они якобы решили самостоятельно управлять домом. «Выполнять работы по содержанию и текущему ремонту общего имущества многоквартирного дома обязаны собственники помещений этого дома», — ответил он письменно.
19 июля в доме появилась комиссия, которая снова осмотрела дом и постановила, что авария произошла из-за того, что во время проведения гидравлических испытаний тепловых сетей жильцы не закрыли «запорную арматуру на тепловом вводе, входящем в состав общего имущества собственников жилых помещений». Представитель МУП «РМПТС» предложил жильцам подписать соглашение, по которому теплосети окажут помощь в ремонте поврежденного элеваторного узла. Вторым пунктом в соглашении значилось: «Собственники и наниматели жилых помещений в этом случае не имеют прямых либо косвенных претензий к МУП „РМПТС“».
Этот пункт насторожил обитателей барака:
— В смысле, они нам починят трубу, а мы их перестанем обвинять в потопе и уничтожении всего нашего имущества? Если бы за ними не было вины, они бы не включили этот пункт в соглашение?
Немногие жильцы подписали этот документ. «Сколько ж можно нас за дураков держать?» — в очередной раз возмутились жильцы и отправились по своим комнатам, из которых не выветривается запах плесени.
Редакция интернет-журнала «7x7» направила запросы по поводу ситуации с этим домом в ведомства и мэрию.
Реклама. Поломка холодильного оборудования может стать большой неприятностью. Чтоб этого не случилось, к вашим услугам срочный ремонт холодильников в Барнауле. Высокое качество ремонта с гарантией.
На телевизор отошлите.
"Телевизор" там был. Рассказал о заключении комиссии: жильцы виноваты сами. Занавес.