Трое жителей Оренбурга, заявлявших о пытках в Дзержинском РОВД (сейчас отдел полиции №3), добились компенсаций в суде при помощи правозащитников из Комитета против пыток. На это ушло почти десять лет: Антон Ферапонтов, Максим Ниматов и Вячеслав Садовский были задержаны в 2008 году. Их подозревали в избиении сотрудника милиции этого же РОВД Алексея Курлаева. Подробности — в материале корреспондента «7x7».
Суд не признал экс-милиционеров виновными в пытках
Областное УМВД Оренбурга выплатит 30 тыс. руб. Антону Ферапонтову за моральный вред, причиненный пытками. Решение об этом областной суд вынес 19 июня. Ферапонтов также выграл процесс за превышение разумного срока судопроизводства по делу, где он был потерпевшим — ему присудили 200 тыс. руб.
Двое других потерпевших по этому делу, жители Оренбурга Максим Ниматов и Вячеслав Садовский, тоже получат компенсации. Однако суд не признал обвиняемых по делу, бывших сотрудников милиции Альберта Акманова и Василия Зубихина, виновными в пытках. Они осуждены за незаконное задержание и удерживание потерпевших в здании отдела милиции. Правозащитники обжалуют решение суда.
Избиение милиционера Курлаева
В ночь на 23 августа 2008 года в одну из больниц Оренбурга привезли сотрудника Дзержинского РОВД Алексея Курлаева. Его обнаружили около автобусной остановки «Улица Дружбы» примерно в 200 метрах от места его работы. Врачи диагностировали у Курлаева ушибы головы, разрыв левой почки и селезенки, многочисленные ссадины. 25 августа Курлаев умер.
Утром 23 августа к нему в больницу пришли оперуполномоченные отделения уголовного розыска Дзержинского РОВД Маркина и Кенжегалиев. В объяснении, которое Маркина позднее направила в следственный отдел при городской прокуратуре, она написала, что «об обстоятельствах произошедшего потерпевший пояснить не мог, так как находился в послеоперационном состоянии без сознания». О них Маркиной рассказали находившиеся в больнице знакомые Курлаева — Алексей Носырев и Сергей Чурилов.
По их словам, Курлаев, к которому они по его просьбе приехали утром 23 августа, рассказал, что на него напали три молодых человека, грабивших пивной киоск на улице Брестской. Курлаев сделал им замечание, один из парней ударил его пивной бутылкой по голове, после чего все трое повалили его на землю и стали избивать ногами. Милиционер, по словам Носырева и Чурилова, успел запомнить приметы напавших на него, потому что видел их в соседних дворах.
По другой версии, Чурилов сообщил следствию, что утром 23 августа Курлаев «говорить не мог». «Не в состоянии разговаривать» Курлаев был и вечером, когда врачи разрешили Чурилову и Носыреву навестить его в палате. Подробности нападения он смог описать только утром 24 августа. По словам Чурилова, Курлаев говорил не о трех, а о четырех нападавших, причем четвертого он видел впервые.
«Нужно составить протоколы…»
В день смерти Курлаева милиционеры задержали и доставили в Дзержинский РОВД трех оренбуржцев — Максима Нигматова, Вячеслава Садовского и Антона Ферапонтова.
Оперуполномоченный Альберт Акманов и старший оперуполномоченный Василий Зубихин в сентябре 2008 года сообщили следственному комитету при прокуратуре Оренбурга, что, по сведениям из оперативных источников, именно Ниматов, Садовский и Ферапонтов могли совершить ограбление киоска и избить Курлаева. В РОВД у них были «отобраны объяснения, где они дали признательные показания и пояснили, что действительно в данную ночь (т.е. с 22 на 23 августа) совершили кражу пива из холодильника. При совершении кражи к ним действительно подошел мужчина на вид 30 лет и стал делать им замечания. На что Садовский нанес ему удар бутылкой по голове, а после того, как мужчина упал, они все вместе стали наносить удары ему по телу». При этом, уточнили Акманов и Зубихин, «какого-либо давления, физического, а равно и психологического, на задержанных не оказывалось, все показания они дали добровольно».
Руководитель Оренбургского отделения «Комитета против пыток» Тимур Рахматулин рассказал корреспонденту «7×7», что «признания» Ниматова, Садовского и Ферапонтова нигде потом не использовали, обвинение им официально не предъявили.
Основанием для задержания молодых людей стали протоколы об административных правонарушениях, составленные инспектором Дзержинского РОВД Михаилом Пыриным по просьбе оперативников. Они сказали Пырину, что задержанные «находились в алкогольном опьянении и выражались громко нецензурной бранью в общественном месте». При этом Пырин не знал, когда задержанных привезли в РОВД и когда отпустили — в протоколах он поставил то время «прекращения задержания», которое ему сказали оперативники. Следователю Пырин признался: он понимал, что вносит недостоверные сведения в официальные документы, но не беспокоился на этот счет, потому что сотрудники уголовного розыска заверили его: «данные лица будут отпущены из РОВД в указанное время».
Ниматов, Ферапонтов и Садовский описали, как их задержали и доставили в РОВД. Ниматова задержали рядом с его домом: прохожий, попросивший у него зажигалку, неожиданно надел на него наручники и отвел в РОВД. Садовского и Ферапонтова также задержали по одному.
«Вы ограбили ларек и убили сотрудника милиции»
На самом деле 25 августа Ниматова, Садовского и Ферапонтова никто не собирался отпускать из Дзержинского РОВД. О том, что происходило с ними в райотделе в этот и следующий день, они рассказали правозащитникам.
Максим Ниматов:
— В кабинет на третьем этаже меня завел тот же человек, что задержал на улице. Также в кабинет зашел еще один человек, внешности которого я не помню. Сотрудник милиции сказал мне, чтобы я встал к стенке на колени. Я отказался. Сотрудник милиции, который меня привел, ударил меня по ногам и я упал. Затем меня положили на живот. Сотрудник милиции предложил мне рассказать о том, как я совершал преступления, на что я ответил, что никаких преступлений не совершал и ничего не знаю. После этого данный сотрудник ударил меня четыре раза тыльной стороной ладони по уху. После этого в кабинет зашли другие сотрудники милиции, всего их было семь человек, они все вместе начали избивать и пытать меня. Я несколько раз терял сознание.
Вячеслав Садовский:
— Те же сотрудники, которые задержали меня на улице, завели меня в кабинет на третьем этаже. Там находилось примерно семь человек, все они были в гражданской одежде. В кабинете меня посадили на стул рядом со стеной, и передо мной сели двое мужчин. Эти два человека спрашивали меня, как и с кем я избивал кого-то и грабил ларек. Я ответил, что никого не бил и не грабил. Сразу же после этого они повалили меня на пол и начали избивать меня и выгибать руки и ноги за спину. Присутствовавшие в кабинете сотрудники также принимали участие в моем избиении. Они надевали мне на голову противогаз, перекрывали доступ воздуха, пускали в шланг противогаза дым от сигарет. Периодически меня спрашивали, делал ли я то, о чем меня спрашивают. После того, как я отказывался, меня снова начинали избивать. Я четыре раза терял сознание. В чувство меня приводили, поливая холодной водой. Во время избиений меня заставляли подписывать какие-то бумаги, давали чистые бланки, где стояли «галочки», и заставляли ставить там подписи.
Антон Ферапонтов:
— В кабинете [на третьем этаже здания РОВД] вместе со мной находились три человека в гражданской одежде. Они спрашивали, где я находился вечером 22 августа и во сколько пришел домой. Я ответил, что пришел домой 23 августа в начале первого. На это мне сказали, что точно знают, во сколько я пришел: по их мнению, в три часа 23 августа. После этого я услышал, как за стеной избивают моего друга Вячеслава. Я слышал звуки ударов и его крики. Сотрудник, который беседовал со мной, сказал: «Вы что, не понимаете, что вы сделали? Вы ограбили ларек и убили сотрудника милиции». На это я очень удивился, так как я ничего про это не знаю. После этого он отозвал молодого сотрудника, тот застегнул мне руки за спиной наручниками и ударил мне несколько раз по спине. Он сказал, чтобы я лег на пол вниз лицом, после этого начал душить меня пакетом. Также мне на голову этот сотрудник надевал противогаз и перекрывал доступ воздуха. Через некоторое время, так как сотрудники милиции не добились от меня признания, они связали мне руки и ноги за спиной и подвесили меня на какую-то палку. В таком положении меня перенесли в противоположный кабинет. Там сотрудники сдвинули два стола, поставили на них стулья и подвесили меня на этой палке. При этом мне также надевали на голову противогаз и избивали меня.
Все трое отметили, что свидетелями пыток, которые продолжались несколько часов, были многие сотрудники Дзержинского РОВД. Однако никто из них не возмутился происходившим. Пострадавшие упоминали, что при допросе присутствовал двоюродный брат умершего Курлаева — тоже сотрудник милиции. Старший лейтенант Курлаев, давая через месяц объяснение в следственном отделе прокуратуры Оренбурга, сообщил, что в Дзержинский РОВД действительно приезжал вместе «со своим другом Комлевым, сотрудником ОРЧ УР при УВД области — он знал моего брата лично». Цель приезда, по словам брата потерпевшего, — «узнать обстоятельства совершенного преступления и посмотреть на лиц, его совершивших». Старший лейтенант Курлаев сказал, что приезжал в РОВД 27 августа, но к этому времени Ниматова, Садовского и Ферапонтова из райотдела уже отпустили.
Последствия «игры в баскетбол»
По словам Тимура Рахматулина, о том, что Ниматова, Ферапонтова и Садовского задержали и доставили в РОВД, их родственникам сообщили друзья задержанных. 26 августа нанятые родственниками юристы пришли в райотдел с адвокатскими ордерами и потребовали встречи со своими подзащитными. Через некоторое время в РОВД приехал следователь Трофимов, который допросил Ниматова, Садовского и Ферапонтова «по факту убийства милиционера». Он обратил внимание и на имеющиеся у них телесные повреждения. Молодые люди объяснили, что эти повреждения «получены во время игры в баскетбол». Тимур Рахматулин сказал: они были слишком запуганы, чтобы рассказывать о «недопустимых методах ведения следствия».
26 августа Ниматова, Садовского и Ферапонтова неожиданно отпустили из РОВД. По направлению следователя они обратились к медикам. В актах судебно-медицинского обследования, которое провело бюро судмедэкспертизы, подробно описаны обнаруженные у них многочисленные телесные повреждения и травмы.
Пострадавшие обратились с заявлениями в следственный отдел при прокуратуре Оренбурга. Сотрудники Комитета против пыток взяли на себя юридическое сопровождение проверки и следствия о причинении им телесных повреждений. Правозащитники начали общественное расследование по их заявлению.
22 отказа в возбуждении уголовного дела
— За пять с половиной лет нам 22 раза отказали в возбуждении уголовного дела по факту пыток в Дзержинском РОВД, — сказал корреспонденту «7x7» Тимур Рахматулин. — Причем делали так: откажут — а о том, что отказали, не уведомят. Говорят: мы вам направляли уведомление, просто, видимо, почта плохо работает! Из прокуратуры и суда письма — простые, не заказные — приходят, а из Следственного управления — нет. Мы, естественно, обращаемся в суд. На суд приходит представитель Следственного управления, приносит уведомление, просит суд прекратить производство по нашей жалобе. Потом мы подаем ходатайство об ознакомлении с материалом расследования — посмотреть, что было сделано. Как правило, ничего. И мы снова обращаемся в суд или в прокуратуру с жалобой.
7 апреля 2014 года оренбургские правозащитники направили в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) жалобы в интересах шести жителей Оренбурга, в том числе Ниматова, Садовского и Ферапонтова и провели пресс-конференцию, на которой рассказали об этом. Вскоре после пресс-конференции стало известно, что региональное Следственное управление возбудило уголовное дело о пытках в Дзержинском РОВД.
— Оказалось, что дело было возбуждено за несколько дней до нашей пресс-конференции, — рассказал Тимур Рахматулин. — Вообще же по очень многим заявлениям какие-то подвижки начинаются только после того, как мы обращаемся в ЕСПЧ. Часто лишь после этого следствие начинает свою работу. Но чтобы обратиться в ЕСПЧ, надо использовать все эффективные механизмы правовой защиты на родине и везде получить отказы. Мы так и делаем. Потому что если этого не сделать, то ЕСПЧ признает жалобу неприемлемой. Поэтому и уходят месяцы и годы на то, чтобы пройти все инстанции.
Следствие предъявило обвинение в превышение должностных полномочий с применением насилия и спецсредств (пункты «а» и «б» части 3 статьи 286 Уголовного кодекса РФ) только двум сотрудникам Дзержинского РОВД — Альберту Акманову и Василию Зубихину. Их Ниматов, Садовский и Ферапонтов опознали.
«Защищают убийц милиционера»
Рассмотрение дела началось в Дзержинском районном суде Оренбурга 17 декабря 2015 года. В течение восьми месяцев прошло 15 заседаний суда. Затем дело отправили в прокуратуру для исправления недочетов в обвинительном заключении. В суд оно вернулось в январе 2017 года, и процесс шел еще восемь месяцев. Гособвинитель просил назначить Акманову и Зубихину наказание в виде трех с половиной и четырех лет лишения свободы. Подсудимые в последнем слове свою вину не признали.
18 сентября 2017 года суд вынес приговор, 28 ноября кассационная инстанция оставила его в силе. Суд счел доказанным, что Ниматова, Садовского и Ферапонтова действительно пытали в Дзержинском райотделе. Однако, по мнению суда, следствию не удалось доказать, что к пыткам были причастны именно Акманов и Зубихин. Cуд признал их виновными лишь в том, что они незаконно задержали и удерживали потерпевших в здании райотдела. Поэтому судья Алексей Коваленко вменил Акманову и Зубихину более мягкий состав преступления — часть 1 статьи 286 УК РФ («Превышение должностных полномочий»). Экс-милиционеров приговорили к году заключения каждого, но суд тут же освободил их в связи с истечением срока давности. Судья Коваленко вынес частное постановление и в адрес руководителя регионального Следственного управления Сергея Колотова в связи с волокитой его подчиненных при расследовании преступления.
Как сказал корреспонденту «7x7» Тимур Рахматулин, подсудимые во время заседаний обвиняли правозащитников в том, что они «защищают убийц милиционера»:
— Мы на это им ответили: если Ниматов, Садовский и Ферапонтов — убийцы, то почему же вы их отпустили? Почему не настояли на своем мнении перед следователем? Кстати, настоящих убийц милиционера Курлаева так и не нашли.
Потерпевшие сочли приговор слишком мягким и обратились в Оренбургский областной суд с апелляционными жалобами. Юрист Комитета против пыток Вячеслав Дюндин, извещенный о том, что заседание по рассмотрению этих жалоб назначено на 28 декабря 2017 года, прибыл в этот день в суд и с удивлением узнал, что жалобы уже рассмотрели месяц назад, причем ни потерпевших, ни их представителей об этом не известили, а приговор оставили без изменений. Оказалось, что помощник судьи в уведомлении неверно указала дату рассмотрения дела: вместо 28 ноября 2017 года — 28 декабря 2017 года.
— Интересно, что подсудимые получили повестки с правильной датой и временем судебного заседания, — сказал Тимур Рахматулин. Дюндин пожаловался в кассационную инстанцию, дело еще раз вернулось в облсуд, и 22 мая 2018 года экс-милиционеров приговорили к 11 месяцам колонии-поселения каждого, но вновь освободили от наказания из-за истечения срока давности.
«Очень мало осталось именно следователей, а не исполнителей»
Член адвокатской палаты Оренбургской области Эльдар Шарафутдинов объяснил причины затянувшегося расследования уголовного дела «7x7» :
— Надо рассматривать несколько вариантов: непрофессионализм следователя или «крышевание» обвиняемых для долгого затягивания дела. Очень мало осталось именно следователей, а не исполнителей в системе Следственного комитета. Еще одним тормозом в расследовании дел является «застой» в руководящем составе Следственного комитета. Что касается пыток, то в настоящий момент сказать, что в полиции не бьют, нельзя. Мне приходилось много раз слышать, что бьют, но люди, опасаясь за свою жизнь, стараются забыть это, как страшный сон, если они вышли из полиции в качестве свидетелей (а не остались обвиняемыми и не пишут заявления в Следственный комитет), тем более узнавая из СМИ, что все это будет очень тяжело доказать.
