«Мои предсказания о том, что Зенищев выйдет из подчинения, сбылись». Предприниматель Юрий Бондаренко рассказал о связях экс-мэра с «командой Гайзера»

В Сыктывкарском городском суде 12 и 13 декабря предприниматель Юрий Бондаренко, недавно осужденный за хранение оружия, рассказал о финансовых схемах, которые связывали фигурантов дела Гайзера и экс-мэра Сыктывкара Романа Зенищева: о назначении мэром, о том, какие суммы были назначены за «решение вопросов», и о том, кто из правительства Коми какую роль играл в «ЗАО „Республика Коми“». «7x7» приводит выдержки из свидетельских показаний Бондаренко.

О Зенищеве

По словам Бондаренко, в середине 1990-х годов предприниматель и фигурант дела Гайзера Валерий Веселов познакомил его с Романом Зенищевым.

— Мое охранное предприятие должно было обеспечивать его безопасность, времена, помните, какие были. Тогда у нас с ним были приятельские отношения. У него всегда были интересные идеи и хороший политический ресурс. Он периодически то зарабатывал крупные суммы, то оставался без денег, но после этого у него опять появлялись идеи, как заработать. У него были очень теплые отношения с Иваном Кулаковым, который тогда [2003–2005 годы] являлся председателем Госсовета Коми. В 2003–2005 годах Зенищев попросил Веселова познакомить его с Алексеем Черновым [экс-заместитель главы Коми], Александром Зарубиным [крупный российский предприниматель]. Зенищев им понравился, особенно Чернову. Зарубин и Чернов решили сделать на него ставку и взять его в команду. Продвижением Зенищева занималась помощница Чернова по пиар-технологиям Александра Бушуева, позже они поссорились, и она ушла в оппозицию. В 2005 году за Зенищева поручился Чернов, после этого Зарубин дал добро на назначение его мэром. Я был против этого выдвижения, но мой голос ничего не значил. Зная Зенищева и его слабые места, я предложил, чтобы в мэрии Сыктывкара были еще два человека от «Финансово-промышленного альянса» [ФПА], но Зенищев блокировал мои предложения. Мои предсказания о том, что Зенищев выйдет из подчинения из-за его зависимости от денег и непредсказуемости, сбылись. Его аппетиты стали расти каждый день. У него были собственные отношения с силовиками. Через СМИ он выкладывал компрометирующие Зарубина, Чернова и Гайзера материалы, в том числе по проектам, которые им сейчас инкриминируют.

«Финансово-промышленный альянс» и бизнес в Коми

— В период, когда Зенищев был мэром Сыктывкара [2005–2011 годы], я возглавлял «Финансово-промышленный альянс», включавший в себя группу предприятий, в том числе компанию «Комиавтотранс» и ее подразделение — «Сыктывкаравтотранс». ФПА через определенных лиц на 60% принадлежала Александру Зарубину, оставшиеся 40% делились между мной и Валерием Веселовым. Антон Фаерштейн был моим замом по экономике и финансам, Игорь Кудинов имел 60% акций Зарубина, то есть был номинальным владельцем и контролирующим органом от Александра Леонидовича [Зарубина], отслеживал для него все финансовые потоки. Вячеслав Гайзер тоже был в некой структуре, которая подчинялась Зарубину. Всего в ФПА было 120 компаний, и они были полностью диверсифицированы, то есть бизнес был во всех сферах. Вячеслав Михайлович [Гайзер] был министром финансов Коми [2003–2009 годы], был бизнес, который зависел от министерства, а Гайзер имел влияние как советник главы. В зависимости от ресурсов разных политиков они имели право претендовать на прибыль от разных ресурсов. Все они в каких-то предприятиях имели доли, а в каких-то нет. Например, в гостинице «Югор» у Вячеслава Михайловича [Гайзера] было 15% акций. Константин Ромаданов возглавлял региональную энергетическую комиссию, которая формировала тарифы на автотранспортные перевозки. Они складывались из огромного количества параметров.

Не во всех 120 предприятиях, входивших в ФПА, у фигурантов дела Гайзера были доли. Некоторые бизнесмены просто платили им, например, за содействие в выигрывании конкурсов. Члены ФПА имели отношения с Зенищевым как с главой администрации города, потому что от него зависел ряд вопросов. Город — это мощнейшая структура, имеющая свой бюджет, фактически — совокупность бизнесов. В администрации Зенищев формировал команду сам, иначе он не смог бы отвечать за результат. В группу ФПА Роман Валерьевич не входил, но с ним была договоренность, что он в зависимости от доходности совместного проекта получает от 10 до 20% прибыли. Он имел ресурс, позволяющий блокировать или решить интересующие группу ФПА вопросы, он выстроил эффективную управляющую систему и мог оперативно решить любой вопрос.

Входил ли Алексей Чернов в ФПА

— Он не был нигде оформлен, но решал огромное количество стратегических вопросов в рамках республики, отвечал за политический блок, обеспечивал необходимые показатели перед федеральным центром. В республике был медиахолдинг, и Чернов курировал ряд газет, журналов.

Как в Сыктывкаре создавали единый транспортный блок

— В разных регионах бюджет формируется по-разному, в Коми он формировался наименее выгодным образом. Дотационные регионы получали на душу населения больше, чем наш, с момента, когда Владимир Александрович [Торлопов, глава Коми с 2002 по 2010 годы] пришел. Консолидированного бюджета оставалось примерно 43%, естественно, денег не хватало. Как с этим связаны транспортные предприятия? При определении стоимости проезда на общественном транспорте необходимо было учитывать социально незащищенные слои населения. Чем больше было таких людей и чем ниже была их платежеспособность, тем больше требовалось денег на дотацию для автоперевозчиков, которую выплачивала администрация Сыктывкара.

Сначала было предприятие «Комиавтотранс», которое работало по всей республике, в нем было занято несколько тысяч человек. В начале 2000-х оно было в последней стадии банкротства, только по заработной плате была задолженность в 36 миллионов рублей. Вячеслав Гайзер организовал совещание, на котором присутствовали я, Зарубин и Веселов. Он обратился за помощью. Наша компания специализировалась на антикризисном менеджменте, это был один из коньков, мы брали компании, делали финансовый анализ и находили решение. Если была такая возможность, мы вытаскивали компании, но делали это при определенных условиях. Транспортный проект разрабатывали Николай Шлопов и Антон Фаерштейн, дальше эту модель корректировал я как аудитор и защищал ее в совете между Гайзером, Зарубиным и Веселовым. Выжить «Комиавтотранс» мог, только если бы его вывели из системы общего налогообложения, при котором предприятие платит 46% прибыли государству. На тот момент ему требовалось финансовое вливание — более 300 миллионов рублей, потому что не было автобусного парка, все площади фактически бесплатно раздали маленьким компаниям, которые обладали всеми «сладкими» маршрутами, а убыточные маршруты доставались «Комиавтотрансу». Эта ситуация была неприемлемой.

Мы использовали опыт решения подобных вопросов в других городах и метод объединения всех маршрутов под один флаг — «Комиавтотранса», «Сыктывкаравтотранса» и города. Нужно было создать определенное количество ОООшек из-за налогообложения по упрощенной системе — они платят государству 6% от оборота и все. Также они создавались для оптимизации и контроля своих денег. Но у них было ограничение по обороту — около 60 миллионов рублей в год, поэтому их понадобилось много. Это была единственная возможная схема, она могла обеспечить быстрое реагирование при любых потрясениях, можно было оперативно менять топ-менеджмент и искоренять воровство. Были централизованные поставки, например запчастей, и единые для всех нормативы. Если бы вложили 300 миллионов рублей в ГУП, он также обанкротился бы из-за налогов. А шестипроцентное налогообложение позволяло часть денег вкладывать в предприятие. Часть денег изымалась в виде дивидендов, которые и обеспечивали стоимость нашей работы как группы профессионалов-управленцев.

Сколько платили Зенищеву

— Все упирается не только в Романа Валерьевича. Есть тарифы, которые определяет региональная энергетическая комиссия. Константин Ромаданов за получение приемлемых тарифов, хотя они были ниже, чем в других регионах, попросил 500 тысяч рублей в месяц. Вячеслав Гайзер попросил 10% от прибыли «Комиавтотранса». Роман Валерьевич договорился лично с Зарубиным о фиксированной сумме — 200 тысяч рублей наличными и 400 тысяч рублей безналом в месяц. Эти деньги сохранялись на специальном счете, но считались виртуальным долгом мэру. Мы как-то летели втроем в самолете — я, Зарубин и Зенищев. Я пытался защитить свою позицию, говорил Зенищеву, что он слишком много просит за свою работу, что она не столь значима, но отказался со мной разговаривать. Зарубин мне сказал, что мы будем платить 600 тысяч рублей. Хозяин — барин, деньги в «Комиавтотранс» вкладывались зарубинские, первичные лизинговые платежи составляли 30%. Человек, который финансирует, имеет право давать поручения, и я следил, чтобы деньги Роман Валерьевич получал вовремя. При мне ему было выплачено около 5 миллионов рублей. Когда в 2008 году я вышел из группы [фигурантов дела Гайзера], виртуальный долг Зенищеву составлял 15 миллионов рублей. Его отдали компаниями ЖКХ, которые были записаны на номинальных лиц, все они были действующими. Их продали Роману по заниженной цене с учетом долга. Правда, предприятия ЖКХ подвержены рискам. Но от Фаерштейна и Веселова я знал: Роман Зенищев говорил, что с ним рассчитались. Я лично давал команду своим людям, чтобы они компании ЖКХ переоформили на других лиц.

Горводоканал и ТГК-9 Зенищев должен был вывести [из подчинения муниципалитету], но неизвестно, куда и кому. За это он запросил 150 миллионов рублей.

За что экс-мэр получал деньги

— Роман Валерьевич давать нам деньги не мог, так как бюджет города ограничен. Но есть тендерный комитет, который проводит конкурс. Эта структура была создана под Романа Валерьевича. Конкурс — это такая простая штука, который при небольшом административном ресурсе выигрывается на раз-два. В техническом задании просто прописываются требования, с которыми компания может зайти на рынок. У «Сыктывкаравтотранса» была ремонтно-техническая база, которую все использовали бесплатно. К тому же у частников были многочисленные нарушения, но они откупались от контролирующих органов. У нас содержание штата людей, медосмотры водителей и тому подобное создавало затратную базу. В этом смысле все имели перед нами преимущества. Но когда крупная компания с большим количеством профессиональных водителей, ремонтной базой, определенным количеством техники выходит на конкурс, можно фактически исключить конкуренцию. Тут важно было иметь своего руководителя тендерного комитета, который отвечает за подготовку задания. Не знаю, как это было у Романа Валерьевича устроено. Разработкой подобной конкурсной документации занимается муниципалитет.

Почему Николай Шлопов стал курировать транспортные предприятия в Сыктывкаре

— В начале 2000-х Николай Степанович [Шлопов] эффективно справился со СПОГАТом, сформировал хорошую команду. Решили, что он может возглавить «Комиавтотранс». Если у него было какое-то непонимание с мэром, я приезжал к Роману Валерьевичу и говорил: у нас есть договоренности, сроки горят, а ты не выполнил это и это. Он объяснял, какие у него были проблемы, например, что он тоже был перегружен. Шлопов — юрист с очень большим опытом работы, предполагаю, что он сам мог разработать проектную документацию для конкурса, но не могу утверждать стопроцентно. Я думаю, был целый ряд лиц, с которыми согласовывалась кандидатура Шлопова, я лично общался с [бывшим руководителем агентства Коми по управлению имуществом Владимиром] Беляевым, а он согласовал кандидатуру с командой Гайзера. Именно Шлопов носил Зенищеву наличными 200 тысяч рублей, о которых мы договорились совместно с Зарубиным.

Почему Бондаренко считает, что его команда владела транспортными предприятиями

— ГУП «Комиавтотранс» и ГУП «Сыктывкаравторанс» мы не владели. Но не владели де-юре. Де-факто люди, которых я поставил, прямо подчинялись мне, и 90% решений, кроме каких-то спущенных по политической линии, они обеспечивали. Базовые ОООшки принадлежали мне через ФПА, через номинальных владельцев. А собственниками ГУПов были республиканский бюджет и муниципалитет. И что значит владеть: распоряжаться или иметь? На самом деле у нас на номиналов все было оформлено, но они ничем не владели.

Зачем был нужен конкурс на пассажирские перевозки

— Он был необходим для того, чтобы правильно вернуть государственным предприятиям те маршруты, которые были Романом Валерьевичем розданы, те маршруты, которые были максимально прибыльными, вместе с целым рядом государственных активов за копеечную аренду или часто безвозмездно были переданы частникам. И конкурс в данном случае обеспечивал возврат ГУПам прибыльных маршрутов, которые обеспечивали компенсацию убыточных.

Роман Зенищев: На каком основании я мог требовать денег у тех, кому подчиняюсь?

— Зачем Дядю Ваню включаем? За свой административный ресурс, Роман Валерьевич отвечает за проект Сыктывкара. Вся жизнь в России так построена, такие правила игры были на всех подразделениях, на всех ключевых креслах. И сейчас комедия не нужна. Деньги платили за его подпись и за его оперативное решение вопросов. Они могут не решаться, лежать в тумбочке, как и происходило по целому ряду вопросов.

Почему Зарубин ничего не знал о сумме и периодичности выплат мэру, о которых якобы сам договаривался с Зенищевым

(об этом свидетельствует запись разговора Зарубина, Гайзера, Чернова. Фаерштейна и Кудинова, сделанная в 2010 году)

— Зарубин возглавлял Институт корпоративного развития [ИНКОР], являлся компаньоном Виктора Вексельберга [крупный российский бизнесмен]. Все, что Зарубин мог заработать и изъять из так называемого ЗАО «Республика КомиК», было меньше, чем доходы от 160 компаний, которыми управлял ИНКОР. Республика Коми, если ее считать за компанию, была у него самой маленькой. Я приезжал на совещания с Зарубиным по ФПА, ему всегда нужно было время, чтобы понять, что мы платим так, а что это были за цифры. Он их не держал в голове, он пользовался бумагами, балансами. Он не мог вспомнить эти цифры совершенно спокойно. Зарубин зарабатывал 20 миллионов долларов в неделю. У него были настолько огромные цифры в голове, несоизмеримы с цифрами, о которых говорил Роман Валерьевич, что он и не помнил.

Почему Зенищева решили снять с должности

— Естественно, его менять не хотели, хотя это было возможным. Это очень болезненно для города: происходит целая цепочка замен, нужно подобрать конкретных людей, научить их работать. Здесь всегда на чаше весов у руководства его косяк или неподчинение в каких-то вопросах с одной стороны и ущерб, который он может принести, — с другой. Но когда Роман перешел границы, они это сделали — сняли.

Показания Юрия Бондаренко в суде оказались более детальными и подробными, чем те, что он давал следствию. Сам Зенищев и его защитники обратили внимание на ряд нестыковок и расхождений. Однако Бондаренко настаивает на том, что раньше он находился в другом статусе и у него были другие цели и задачи, поэтому он попросил суд учесть показания, данные сейчас. Следующее заседание по делу Романа Зенищева состоится 9 января.

В конце 2015 года экс-мэра Сыктывкара Романа Зенищева осудили на девять лет колонии строгого режима за взятку, растрату и злоупотребления полномочиями. В июле 2017 года еще одно уголовное дело в отношении него отправили в Сыктывкарский городской суд. На этот раз его обвинили в том, что он за взятку представлял выгодные маршруты автотранспортным предприятиям города. Часть свидетелей, выступивших в суде, считает, что деньги предназначались на предвыборную кампанию «Единой России», которую курировал бывший первый замглавы республики Алексей Чернов. Взамен бизнесмены, связанные с первыми лицами республики, якобы в 2009 году передали по номинальной цене компании ЖКХ Полине Головановой — в то время супруге Зенищева. 

В сентябре 2017 года свидетелей по делу Зенищева братьев Юрия и Александра Бондаренко осудили как участников ОПГ «Айвенго» за хранение оружия и приговорили к трем годам условно. Верховный суд Коми пересмотрел это дело и 30 ноября приговорил Юрия Бондаренко к двум с половиной годам лишения свободы.

21 ноября свидетели рассказали, как крупный бизнес поставил своего человека во главе государственного предприятия. А 7 декабря свидетель сообщил о передаче двух миллионов фигуранту «дела Гайзера».