«Во время сдачи картины было интереснее, чем при штурме Зимнего». В Сыктывкаре презентовали книгу о запрете фильма про революцию 1917 года

На презентации книги «Переворот» режиссера, писателя и коллекционера Михаила Игнатова в Национальной библиотеке Республики Коми 5 ноября автор рассказал о том, почему его фильм «Последние часы временного правительства», посвященный пятидесятилетию Великой октябрьской революции, так и не вышел в прокат, а также о том, что не так с революцией 1917 года.

В 1967 году уроженцу Коми Игнатову пришлось переделывать уже снятую картину шесть раз в надежде на то, что ее все-таки примут и покажут зрителям. Комиссия, в которой заседало 20 человек, постоянно требовала изменений: что-то переозвучить, вырезать или добавить. Документальный фильм, рассказывающий о том, что штурма Зимнего дворца не было, в итоге не допустили к прокату, несмотря на то что режиссер и авторы сценария утверждали, что он основан на исторических фактах. Картину не просто отправили на полку, пленку могли уничтожить — такое часто практиковалось в те времена. После запрета на показ жизнь картины только началась. Поначалу она была тайной и больше напоминала детектив: копии прятали в специальных схронах, а одну из них переслали в Америку. После перестройки фильм показали в США и даже вручили за него гран-при на одном из фестивалей. Награду получил назвавшийся режиссером Борис Николаев, не имевший никакого отношения к созданию картины. Сам Игнатов предполагает, что кто-то просто занялся плагиатом, чтобы нажиться. Однако в своей книге он сделал основной акцент не на том, что происходило с картиной в 1990-х годах и как она была воспринята за рубежом, а о том, как ее принимали в 1960-х в СССР.

— То, что творилось во время сдачи фильма, интереснее и фильма, и даже самого штурма Зимнего дворца, — рассказал он в самом начале презентации, — на комиссиях я записывал за начальством, которое что-то рассказывало. Эти люди видели, что я все фиксирую, мне говорили: «Вы опасный человек, мы с вами попадаем в нехорошую ситуацию». Они часто лгали и знали это. Они рассуждали: раз человек записывает, значит, эта ложь может когда-то всплыть.

В картине было немало фактов, противоречивших советской официальной версии. В частности, было показано, что знаменитый выстрел крейсера «Аврора» был холостым. 

— О том, что «Аврора» стреляла холостыми, мне рассказал мой земляк из села Помоздино, — сообщил Игнатов, — он был тогда матросом на крейсере и говорил, что подносил болванки, которыми в тот самый день заряжали орудия. На это начальство отвечало, что от нас нужна красивая картинка для воспитания молодежи, а не то, что было на самом деле.

Кандидат исторических наук Николай Сурков поддержал версию о том, что Зимний дворец никто не штурмовал так, как это было показано в знаменитом фильме Сергея Эйзенштейна «Октябрь».

— Игнатов проявил большое упорство, свойственное жителям Севера, — он выдержал борьбу с органами и помог сохранить материалы, — похвалил он автора. — В 80-е годы мы узнали, что штурма не было, никто не защищал Зимний дворец. Группа революционных солдат во главе с Владимиром Антоновым-Овсеенко прошла к центральному входу. Вход был закрыт, и они прошли с другой стороны. Рядом у костра грелись юнкера, и солдаты попросили у них топор, чтобы взломать дверь. Юнкера, посоветовавшись, решили, что такого рода помощь не будет нарушением нейтралитета, которого они придерживались. Взломав дверь, они зашли во дворец.

Краевед Анатолий Попов сказал, что фильм интересен и сейчас.

— Мы знаем не все, — сказал он. — Если бы мы знали историю, то мы бы не считали, что Керенский разгуливал в женском платье.

По мнению Попова, в 1967 году фильм Игнатова заставил чиновников немало поволноваться, но нынешняя ситуация, когда под видом борьбы с фальсификациями истории закрывают архивы, чтобы люди ничего не узнали, кажется ему тревожной и печальной.

У Игнатова поинтересовались, как вообще пропустили сценарий фильма, развенчивающего официальную версию событий октября 1917 года.

— О, это были интриги мадридского двора! — ответил он. — Мы нашли одного обкомовского работника, который написал совершенно дурацкую научную статью. Мои авторы сценария написали на нее разгромную рецензию, которую этот работник просил не публиковать. Мы пообещали не делать этого, и он написал положительные отзывы на сценарий. Правда, потом жаловался, что мы не вырезали моменты из фильма, которые обещали. 

На вопрос о том, как сохранилась пленка, которую хотели сжечь, автор книги рассказал, что заплатил работникам цеха за создание копий. Одну из них он отдал автору сценария Сергею Семанову, а вторую — через дипломатов отправил в Америку своему другу художнику Анатолию Крынскому. К тому времени у Игнатова был большой опыт сокрытия запрещенных произведений.

— Я самиздатчик и тогда еще начал собирать материалы, которые запрещали или не печатали, например стихи Иосифа Бродского, — рассказал он, — запаковывал их в трехлитровые банки и прятал на Карельском перешейке [участок суши между Финским заливом и Ладожским озером]. Другие материалы я хранил в Коми — недалеко от Помоздино, в деревне Сордйыв, под фундаментом дома, где жила моя мама. Мы в то время делали даже самиздатовские фильмы, бесцензурно их могли снимать заочники ВГИКа, пленки с ними я хранил там же. Оставаться самим собой и не лгать было трудно, особенно сотрудниками идеологического фронта, например, режиссерам. Меня пытались вербовать, чтобы я стучал на друзей, а я отвечал, что не достоин заниматься такой ответственной работой бывший зэка и сын кулака. Мне предлагали даже квартиру, но я не продался. Быть стукачом — значит потерять самоуважение, это стыдно. 

Михаил Игнатов рассказал, что его во многом сформировал и закалил лагерный опыт — в юности его отправили в лагерь за сбор колосков, оставшихся после зимы в поле. В колонии он даже прочитал полное собрание сочинений Льва Толстого, когда ему помогли устроиться рассыльным.

— Последний год я провел там относительно комфортно. В библиотеке было много книг, которые отбирали у арестованных. Вообще, это хороший опыт — побывать в тюрьме, я бы даже сказал, что русский интеллигент не может считаться настоящим, если не отсидел, — сказал он.

В конце презентации Игнатов охарактеризовал нынешнего главу Коми Сергея Гапликова и его предшественника Вячеслава Гайзера как «политически подслеповатых». По его мнению, это связано с тем, что на фоне многочисленных разговоров о воспитании патриотизма реальных шагов в этом направлении не предпринимается. Он предложил ввести в школах дополнительные занятия, чтобы учить школьников составлять историю собственного рода. Также он рассказал, как обращался к руководству Коми с предложением создать музей-квартиру знаменитого математика, историка и диссидента Револьта Пименова. Сейчас в квартире проживает он сам, сохранив всю обстановку, которая была при предыдущем владельце. Взамен Игнатову нужна равноценная квартира, в которой можно разместить хотя бы часть его коллекций.

— Ко мне туда приходил бывший первый заместитель главы Коми Алексей Чернов и обещал заняться этим вопросом. Но через неделю его посадили, — рассказал Игнатов.

Михаил Дмитриевич Игнатов (Чуд Миш Игнаторд) родился 6 октября 1931 года в в деревне Сордйыв Усть-Куломского района Коми ССР. В 1935 году его семью раскулачили, отобрав жилье и имущество, отца сослали в трудовой лагерь. В 1943 году закончил четыре класса школы и начал работать в колхозе. В июне 1947 года осужден за сбор колосков, оставшихся в поле после уборки урожая предыдущего года. До 1948 года отбывал наказание в колонии для малолетних в городе Верхотурье Свердловской области, затем был переведен в лагерь для взрослых в Свердловске. В июне 1949 года после освобождения из лагеря работал слесарем в Ухте. С 1950 года работал шахтером на Донбассе. В 1952 году закончил вечернюю школу, в 1957 году — горный факультет Донецкого индустриального института. В 1962 году поступил на режиссерский факультет ВГИКа, в 1965 году закончил его с красным дипломом. Работал режиссером-постановщиком документальных и научно-популярных фильмов на киностудии «Леннаучфильм». Во время жизни в Ленинграде дружил с диссидентами Андреем Синявским, Юлием Даниэлем, художником Анатолием Крынским и поэтом Иосифом Бродским.
После выхода на пенсию в 1991 году занялся краеведческими и научными исследованиями в области финно-угорской топонимики. Член российского географического общества. Инициатор создания и первый председатель Санкт-Петербургского общества коми землячества «Неватас». Член общественной редколлегии республиканского мартиролога «Покаяние». Участвовал в создании более 50 документальных и научно-популярных фильмов в качестве режиссера и сценариста. Автор научных и автобиографических книг.