Координатор костромского штаба Навального Александр Субботин: Я становился старше, а лучше не становилось

Александр Субботин возглавил штаб Навального в Костроме, который не раз попадал в сводки федеральных новостей: активистов задерживают, агитационные кубы запрещают и изымают, заместителю координатора разбивают то телефон, то бровь. Субботин из политики уходить все равно не хочет, хотя из-за своей деятельности ему пришлось бросить работу в Доме народного творчества, где он был методистом.

Историк по образованию, сторонник левой идеологии, член Российского социал-демократического союза молодежи и Пиратской партии, Субботин верит, что главное сейчас — добиться демократизации российской политической системы, потому и организовал митинг 26 марта. В будущем он и сам не против пойти в политику — начать можно с костромской думы. А пока он хочет помочь Навальному стать президентом и примирить разрозненные левые движения.

О работе костромского штаба и его волонтерах, о российской оппозиции и Навальном в частности, о реалиях и будущем России корреспондент «7x7» поговорила с Александром Субботиным.

 

Сто человек и никаких провокаций

— Когда и при каких обстоятельствах открылся штаб Навального в Костроме?

— Штабы открывались по расписанию, и костромской планировался на июнь. В итоге решили открыть 22 апреля. Видимо, это было связано с тем, что 26 марта достаточно много людей вышли на прогулку, которую мы организовывали с Сашей Зыковым. Обстановка в апреле была интересной. Перед этим как раз открывался владимирский штаб, и там залили монтажной пеной окна.

— Вы боялись, что подобное произойдет и у вас?

— Да, замок могли закрыть, например. Мы все-таки помещение арендуем, было бы неприятно.

— Кто занимался выбором места?

— Сами. У нас не сразу все заладилось. Мы искали офис на центральной улице, с окнами витринного типа, уже даже начали договариваться об аренде помещения рядом с филармонией, но нам в последний момент отказали — из-за Навального.

— То есть по политическим причинам?

— Да, они решили не рисковать. А это здание, где мы сейчас, принадлежит другим предпринимателям. Они спокойно согласились, хотя мы предупреждали, что могут возникнуть проблемы, связанные с фамилией Навального, — у нас же под давлением около 20 штабов по России просто выселили. Открытие штаба подготавливали буквально за ночь. Чтобы не было провокаций, как во Владимире, мы просто попросили двух наших волонтеров подежурить. Но все обошлось. Были только какие-то нетрезвые люди, просто мимо проходили. И около штаба у нас раздавали листовки «Как стать провокатором Навального».

— Само открытие тоже прошло спокойно?

— На удивление, да. Даже Алексей [Навальный] сказал, что у нас было как-то скучно. Его, конечно, традиционно задержали — на посту через мост: проверяли документы, машину на взрывчатку. В результате он приехал ровно к открытию, в 12, и с места в карьер. Начали запускать людей.

— И сколько пришло?

— Чуть больше сотни. Он и в 2015 году в Костроме довольно много сторонников собрал.

— Вход был свободный?

— Приглашения на открытие рассылались только волонтерам, которые зарегистрировались на сайте — опять же, для избежания провокаций. При открытии присутствовал еще [Александр] Зорин [член Партии свободных граждан, или, по выражению Субботина, Партии самого себя]. И вот он давно катается за Алексеем, спрашивает, как он деньги зарабатывает, хотя на все эти вопросы он уже ответил у себя в блоге.

 

 

— А широкой публике когда об открытии штаба сообщили?

— В тот же день, как только Алексей уехал.

— Выходит, волонтерами зарегистрировались около ста человек?

— Нет, около трехсот. Просто не все смогли прийти.

— Из тех, кто пришел, многие продолжили постоянно ходить в штаб?

— Костяк по всем штабам собрался примерно одинаковый — где-то 20 человек. Но заходит в штаб, конечно, больше людей.

— На твой взгляд, волонтеры — насколько это ценный ресурс? Они ведь денег не получают, контракт не подписывают, а соответственно, делать ничего и не обязаны.

— Это большая проблема, да.

— Бывает ли так, что ты просто не можешь найти людей, чтобы организовать какое-нибудь мероприятие?

— Бывает, конечно, но не часто. И наш костяк, то есть те 20 человек, — это довольно надежные люди. Но был у нас случай: организовывали конкурс плакатов и разыгрывали годовую подписку на телеканал «Дождь». В итоге у нас только один волонтер Настя поддержала его.

— А сколько тех, кто из-за твоего звонка может бросить все свои дела и приехать что-то сделать?

— Прям таких — человек пять.

— Как думаешь, стоило бы нанять еще работников в штаб, чтобы сделать работу эффективнее? Или справляетесь вашими с Сашей и волонтерскими силами?

— Справляемся, наши волонтеры, скажем так, уже штатными стали.

— Сколько волонтеров соответствует одному наемному рабочему по эффективности труда?

— В принципе, один.

 

Ненавязчивая агитация и просвещение

— На входе написано, что в будни штаб работает с 17:00, по выходным — с 11 утра. Почему так?

— Мы специально подстраиваемся под рабочий график людей. У нас много ходит молодежи, и им это тоже удобно. По будням волонтеры начинают примерно с часа приходить, к вечеру — побольше.

— Часто ли люди, не имеющие отношения к команде Навального, заходят к вам в штаб и интересуются вашей работой?

— Когда мы только открылись, таких людей было достаточно много. Видимо, лето тоже сказывается: поток людей стал поменьше, в том числе и сторонников. А так, некоторые заходят, просят помочь. Мы их консультируем.

— С какими проблемами к вам обращаются?

— Заходила, например, супружеская пара. У них погиб сын, и им не хватало средств, чтобы вывезти его и похоронить. Он умер здесь, в онкологическом центре, а они сами из Шарьи. Мы подсказали им, куда нужно обратиться за помощью. Если бы им отказали, мы бы помогли составить жалобу.

— Часто ли вы устраиваете мероприятия?

— Стараемся как можно чаще, но наша главная цель, как объявил Леонид [Волков], — это «битва за кубы». Нам в Костроме всячески этому препятствуют. А так: показывали фильм про Немцова, устраивали скайп-встречу с [Владимиром] Кара-Мурзой, неоднократно проводили лекции с юристом. Проводим серии одиночных пикетов. Правда, у нас одного волонтера задержали и почему-то признали его организатором, а ему нет 18 лет, и он просто с плакатом стоял. Вот пока суда не было.

— В планах у штаба проводить больше агитационных или просветительских мероприятий?

— Ну, агитировать нам не дают, поэтому сделаем упор на просветительскую деятельность. Сейчас 10 сентября будут выборы — начнем лекции.

— И какие темы для лекций в приоритете?

— Максимально близкие к выборам, конечно. Но и к проблемам города. Хотели, например, пригласить Валентину Ямщикову [из организации «Во имя жизни»]: поговорить о городских парках, потому что он у нас в городе, по сути, один, и то там начали реставрировать Кремль.

— Ты встречаешься с руководителями других штабов в неформальной обстановке?

— Да, конечно.

— Как тебе кажется, чем костромской штаб отличается от других?

— Все штабы разные, у каждого свои особенности. Допустим, в соседнем Иваново нет никаких проблем с согласованием кубов.

— Поэтому о них ничего и не слышно.

— Точно. А у нас доходит даже до бровобития, когда Сашу [Зыкова] ударил сотрудник полиции. Конечно, этим наш штаб выделился. Ну и тем, что нам принципиально запрещают ставить кубы. Потому что цифры говорят, что кубы в агитации куда эффективнее, чем волонтеры, которые раздают листовки.

 

 

— Агитационные листовки путают с рекламой дешевой установки дверей?

— Да, раздача листовок — более навязчивый метод, это вызывает раздражение. Кампания [Навального] же строится на максимально ненавязчивой агитации. Сама кампания построена эпизодами. Увидел где-то человек, скажем, значок. А они все в одном стиле. Потом листовки, плакаты, наклейки. У человека начинает просыпаться интерес. Если только у него нет предвзятого негативного отношения к Навальному. Человек заинтересовался, может прийти на куб или к нам в штаб, или в интернет зайти на сайт кампании.

— Помимо кубов есть еще что-то, что не удается реализовать костромскому штабу?

— У нас просветительские мероприятия не так часто проводятся, потому что сложно найти спикеров — летом у них часто не было возможности приехать. В октябре к нам собирается заехать Илья Яшин [бывший зампред Партии народной свободы, кандидат в костромскую думу на выборах 2015 года]. Так можно будет привлечь даже тех, кто не сильно интересуется кампанией, но захочет послушать интересных людей.

— Не политиков тоже звать будете?

— По крайней мере, надеемся, что они согласятся прийти.

— Штабы Навального — это централизованная структура или у каждого отдельного штаба широкие полномочия?

— Определенный процесс координации работы есть. Мы сообщаем главному штабу, что будем что-то проводить.

— И вам сверху говорят, одобряют или нет?

— Нет, такого нет. Все оставляют на наш же откуп. Они нам помогают с оформлением — у нас же централизованный дизайн.

 

Свободный интернет и Февральская революция

— Как ты сам попал в штаб к Навальному?

— Я такой оппозиционной деятельностью занимаюсь довольно давно. Политикой заинтересовался в возрасте, наверно, не очень сознательном — лет в 15, в 2005 году. Я наблюдал за развалом НТВ, за делом ЮКОСа — уничтожением политической конкуренции.

— Почему тебе это стало интересно?

— Просто живешь и смотришь, что происходит. Я видел, что у нас разруха, бабушка моя на тот момент пенсию ну просто копеечную получала. У меня даже мама на руководящей должности получает меньше 15 тысяч. Я становился старше, но лучше не становилось несмотря на все политические заявления. В 90-е, когда в нашем доме народного творчества люди получали небольшую зарплату и не всегда вовремя, были активны: покупали камеры, снимали фильмы. Сейчас все наоборот: даже если человек готов взять на себя все риски, ему все равно говорят «нет». Это порождение путинской эпохи — уничтожение инициативности в людях. Но на тот момент я считал, что надо присоединиться к какой-то организации, набраться там опыта. Еще лет в 17 я хотел присоединиться к РСДСМ [Российский социал-демократический союз молодежи], у нас в Костроме есть отделение. Я как раз переехал учиться в Кострому, на историю в КГУ. Наиболее сильное отделение — санкт-петербургское. Когда я приехал в Кострому, тут никакого движа не было. Тогда я нашел на сайте РСДСМ костромского председателя Максима Ерина, который, что самое смешное, сейчас начальник управления внутренней политики, то есть наш оппонент.

— Да, это же пропагандистский орган.

— Но тогда он был председателем местного отделения «Яблока». Я пошел к нему знакомиться. Он зажегся идеей возродить РСДСМ, пригласил наших соратников из социал-демократической партии Германии. У РСДСМ вообще самое сильное направление — международное. Мы в 2008-м совместно с социалистами Грузии выступали за прекращение военных действий в Осетии, с Фондом Фридриха Эберта организовывали Летние школы социал-демократии. Вместе с Максимом мы в 2011-м провели эту Школу и под Костромой. После этого я умудрился попасть в армию, а когда вернулся, вместе со сторонником Алексея Навального Денисом Зыбиным мы собирали Пиратскую партию в Костроме: я сторонник свободного интернета, потому что в России он родился свободным — и это было прекрасно.

— Торренты были легальны.

— Да. Я считаю, что если вы хотите бороться с пиратством, предоставьте альтернативу. У нас это пытаются сделать, но загибают высокие цены, поэтому люди продолжают пользоваться торрентами в обход блокировок. Сама Пиратская партия сейчас не очень на слуху, в отличие от нашей организации РосКомСвобода. Денис тогда пытался зарегистрировать отделение Пиратской партии — хотели попасть под волну, когда для регистрации партии требовалось 500 подписей. Мы три раза пытались подать документы, но нам все время отказывали, в итоге под предлогом, что у нас пиратство запрещено законом. Но по Европе пиратские партии существуют, самая заметная — в Исландии, где они даже сформировали правительство. Мы подали жалобу в ЕСПЧ. В итоге зарегистрировали, хоть у нас всего четыре человека, но движ организовать как-то не удалось.

— Это из-за жалобы в ЕСПЧ?

— Нет, там пока тишина, пока рассматривают.

— В общем, ты был заметен в костромской политической тусовке, поэтому главный штаб Навального вышел именно на тебя.

— Думаю, да, поэтому мне предложили стать координатором. Ну и потому, что мы с Сашей Зыковым митинг 26 марта организовывали.

— В Кирове поджигают автомобили, у вас разбивают брови. Тебе самому не страшно за себя, своих друзей и близких?

— Нет, конечно, не хочется подставлять своих, потому что другие люди не всегда ведут себя адекватно в ответ на наши действия. Те же знаменитые нодовцы.

— У вас они, кстати, еще не лютые. В Воронеже они, например, зеленкой в оппозиционеров кидаются.

— Да у нас и ходит несколько человек в возрасте. Это стороны одной медали: у нас очень мало активного населения в политическом плане, но это в то же время обеспечивает нашу безопасность, потому что у нас нет противников.

— То есть страшно не бывает?

— Было бы страшно, я бы сюда и не пошел. По-моему, мы занимаемся правильным делом. Грех не вспомнить про столетие революции Февральской, которую почему-то недооценивают.

 

 

— Потому что именно она вылилась в демократию?

— Да, а при Керенском, как раз в сентябре, Россия была провозглашена республикой. На мой взгляд, это очень значимое событие, потому что сейчас, хоть кто-то и говорит «давайте вернем царя», мы все-таки республика. И должны ею быть, не зря за это столько людей пострадало. Ведь в Питере Марсово поле создавалось как мемориал погибшим в Февральской революции. Они погибли ради того, чтобы Россия была свободным демократическим государством. Они ошиблись только в том, что они откладывали на потом самый острый вопрос — о земле, чем и воспользовались большевики, которые совершили контрреволюцию и на 70 лет установили «красную империю». У нас не принято разделять левых, но именно социал-демократы в результате этих действий пострадали. Общество «Мемориал» как раз занимается изучением того, как притесняли социал-демократов, анархистов, революционеров. Так что нас большевизм тоже не устраивает, не надо думать, что все левые одинаковые.

 

Популизм и демократия

— Ты сам сторонник левых идей, а Алексей Анатольевич от них правее будет.

— Я вот какого мнения придерживаюсь. Я социал-демократ. И именно вторая часть — демократ — важна в данный момент. Сегодня в России мы имеем авторитарный режим. Вот Алексей Навальный захотел стать президентом, он подходит по всем требованиям Конституции, а ему говорят — нельзя. А он представляет около 30% людей, это показали выборы в Москве.

— В Москве люди интернетом куда чаще пользуются.

— И все же, думаю, это значительное число. В России сейчас нет представительной демократии, поэтому и люди на выборы реже ходят. На выборы в Госдуму явка была уже чуть выше 30%. А недействительными выборы считаются при 25. Недавно один из наших волонтеров, Серёжа Зинкевич, ездил в Ярославскую область, и там явка вообще меньше 7% была — люди явно уже не доверяют всей этой власти. Возможно, у нас с Алексеем взгляды расходятся, но в данный момент нам необходимо добиться демократизации самой системы. Поддерживаю Алексея. Поскольку он, можно сказать, — один из ярчайших лидеров оппозиции: он собрал около 600 тысяч подписей волонтеров, а это уже больше, чем партия «Яблоко», которая насчитывает 30 тысяч членов.

— Навального часто обвиняют в популизме. Что ты об этом думаешь?

— С одной стороны, не зря его в этом обвиняют, использует он такие методы. Но популизм сейчас — это политический тренд. По-моему, наш Владимир Владимирович куда больший популист. Возможно, популистически выглядит заявление про 25 тысяч [в качестве МРОТ]. Но в то же время есть программа «Где деньги», где [Владимир] Милов рассказывает, что это вполне себе возможно. Я тоже так считаю: у нас много денежных средств оседает в коррупции. А если еще сократить «золотые парашюты» по 56 миллионов, когда денег на выплату пенсий нет. Алексей, кстати, близок к социалистам тем, что он говорит о социальной справедливости.

— Он собирается делать это за счет формирования среднего класса.

— В принципе, социал-демократия это тоже всячески поддерживает. В моем понимании средний класс, как в США, — это когда у человека есть дом или коттедж, он может купить машину ребенку на 16-летие. Представить себе такое в среднестатистической российской семье, которая должна представлять средний класс, нереально.

— Сегодня ты помогаешь Навальному, а завтра не хотел бы сам баллотироваться?

— Мои друзья по РСДСМ являются депутатами на данный момент — в Заксобрании Санкт-Петербурга или в Великом Новгороде. Наверно, хотел бы, потому что мне давно уже об этом говорят, но я считал, что для этого еще не пришло время. У нас через три года будут выборы муниципальных депутатов в Костроме, возможно, я там поучаствую.

 

 

— Сначала идешь с Навальным по пути демократизации, потом раскол на левых и правых, и ты возглавляешь левое движение?

— Для этого я еще молод, но да, сейчас нам надо консолидироваться.

— В 2011 году уже была попытка — создали Координационный совет оппозиции.

— Тогда был жив еще Немцов, а он был такой человек — старался максимально всех объединить, социал-демократов в ПАРНАС приглашал. Но мы тогда не стали вливаться, потому что сначала хотели провести интеграционный процесс внутри социал-демократов. У нас до сих пор есть Союз демократических социалистов, есть группа лево-социалистического действия. Я много прилагаю усилий к интеграции левых, потому что левые сейчас раскололись чуть более чем полностью.