Карельский режиссер Иван Кульнев снял фильм «Последний романтик». В сентябре он попадет на широкие экраны в Петрозаводске. Премьерный показ пройдет в кинотеатре «Калевала», посмотреть фильм можно будет и в кинотеатре «Премьер». Дату премьеры автор фильма попросил пока не разглашать. В фильме Кульнева снялись карельские актеры, на главную роль режиссер пригласил Андрея Некрасова из Санкт-Петербурга, известного по фильму «28 панфиловцев». Одна из эпизодических ролей в фильме досталась карельской журналистке, создателю арт-пространства Agriculture club Наталье Севец-Ермолиной.
В начале сентября Иван Кульнев вместе с продюсером фильма «Ананас» Алексеем Бабенко поедут в Анапу на фестиваль «Киношок», где представят свои фильмы. А пока карельский режиссер начинает работу над первой серией своего нового интернет-сериала, который посвящен новым технологиям и влиянию всемирной паутины на человека. По словам Кульнева, это будут маленькие короткометражные фильмы, длина каждой серии не более пяти минут. Каждая серия — это новая история.
Мы встретились с Иваном весной, тогда же он показал мне «Последнего романтика» в своей студии. Мы поговорили о современном кино, о том, почему в его романтическом фильме действие словно происходит в 90-х, и о перспективах авторского регионального кино в России. Через несколько дней крупная кинокомпания предложила Кульневу доснять фильм [картина Ивана длится 62 минуты] — Иван попросил не публиковать интервью. Сотрудничество с московской компанией у Ивана в итоге не сложилось. Интервью с ним «7x7» публикует спустя два месяца — накануне премьеры фильма.
Региональное кино
— Я, например, хочу снять кино. У меня только фотоаппарат и штатив. Что мне делать? Как ты стал кино снимать?
— Я в свое время начал снимать экспериментальные мини-фильмы на 3, 4, 5 минут. Сейчас это можно выкладывать на YouTube — и тут же получаешь оперативную оценку зрителя. И еще, важно снимать на своей чуйке, ощущениях. Если есть искра таланта, это сразу будет видно.
— А с технической стороны?
— Можно снимать на фотоаппарат или смартфон, нужны компьютер для монтажа, какая-то история, желательно, короткометражка, пара друзей или коллег, которые могли бы помочь (лучше группу не раздувать, маленькое ядро вполне достаточно), и надо найти актеров, локации, декорации, реквизит. И никаких проблем. По всему миру куча короткометражных фестивалей, помимо интернета, куда можно заявляться. И нужно, конечно, понимание: стоит ли и действительно ли хочется тебе этим заниматься? И совсем необязательно профобразование. Не всегда оно нужно. Очень часто теоретики кино не могут снять свое кино. Можно прекрасно разбираться в Тарковском и Феллини, а своего кино не суметь снять. Они становятся заложниками своего разума. Боятся снять плохо, а бояться не надо. Сначала будет плохо-плохо-плохо, а потом лучше и лучше. И это сказки, что есть якобы чуваки, которые с первого же раза снимают шедевры. Просто такие чуваки не афишируют свои первоначальные провалы. Это и художников, и писателей касается. В 95% случаев надо пройти какой-то путь. Не все сразу. Через количество.
— Как снимают кино в Карелии? Это сложно?
— Это не первый мой опыт. Первый фильм «Человек из банки», который мы сделали 3–4 года назад, прокатали по Карелии, даже заработали немного. И кое-какое понимание уже было. Но все равно это реально сложно. Нет никакой финансовой и организационной поддержки. В Петрозаводске нет системы, структуры кино. Все держится на энтузиазме нескольких коллег. Ну и на самом себе. И очень сложно сейчас снять фильм, чтобы все зрители были восхищены. Потому что сейчас зритель очень насмотренный и привередливый. И удивить [его] почти нереально. Это не по силам даже крупным кинокомпаниям, которые вкладывают очень большие деньги в кино.
— Мне кажется, что фильм, снятый петрозаводским режиссером в Петрозаводске, будут смотреть.
— Верно. Поэтому нужно просто снимать региональное кино и пытаться выходить на более серьезный федеральный уровень. В Карелии есть не только березки и Кижи. Снимается и кино. Пускай оно пока очень простое, домашнее, но оно есть. Тот же Рудак [Владимир Рудак, режиссер фильма «Ананас»]. Мы собираемся участвовать в кинофестивалях.
— Вся проблема в деньгах?
— Да. Мы берем количеством. Нарабатываем опыт. Появляется понимание, куда двигаться дальше и развиваться. Это первые шаги для нас. Иначе тянуть никто не будет, и ты останешься теоретиком.
— А чего не хватает помимо денег?
— Нет опыта. Нет узкопрофильных специалистов — декораторов, монтажеров, гримеров, звукооператоров и так далее. Нужна целая команда! Ну и, конечно, многое зависит от сценария. Та же проблема есть в том же Голливуде. То, что доходит до кинопроката, — это фильмы класса «А». Мы видим лучшее из лучших. А фильмов снимается намного больше. И всякий шлак, съедаемый на местном ТВ. Математически не просчитать, какой фильм будет удачным. Может быть суперрежиссер, огромный бюджет, звездный состав, огромная рекламная компания, а фильм провалится. Это безумная лотерея. Там играют на больших ставках, мы играем на маленьких, не теряя миллионы, но теряя время. Отличий особых нет. Конечно, возможно, что какой-нибудь талантливый парень из глубинки возьмет и снимет на камеру шедевр, и будет суперклассное фестивальное кино, которое вызовет волну успеха, но это надо брать опять-таки через количество. Чем больше у нас людей снимает, тем скорее можно осуществить эту возможность. Так что, чуваки, снимайте! [смеется]
— Какой у тебя бюджет фильма?
— Примерно вышел тысяч 500 рублей, но это с покупкой камеры и декорациями. По идее, если найти миллион-два финансирования, то можно делать реальное кино. В сжатые сроки. Пусть не с актерами звездного статуса, но со столичными артистами. Чем больше ты снимаешь, тем больше опыт. Нет у нас общих специалистов, готовых помогать в съемке. Мы как исключение из правил. Все в Питере и Москве. У нас, в Карелии, нет ни системы, ни организации, ни поддержки. Помогает только сам город. Когда кидаешь во «ВКонтакте» клич, то многие откликаются и помогают бесплатно. Многие кафе бесплатно предоставляют свое помещение. В Москве и Питере за смену надо платить. Например, сцены с пожаром. Без финансирования в Москве мы бы такого точно не сняли. А здесь получилось. В этом плюс.
— Тебе помогает снимать кино твой бизнес?
— Да. Отчасти. Я не привязан к работе с утра до вечера. Есть источник дохода, который помогает мне. Многое было бесплатно сделано, но и много денег ушло на техническое оснащение, свет, проезд, проживание питерского актера, суточные. Приходилось во многом себя ограничивать.
— Актеры снимались бесплатно?
— Да, почти все. Только с Андреем [Андрей Некрасов, исполнитель главной роли] из Питера договаривались, чуть-чуть, [заплатили] копейки. Он медийный актер, смена стоит 10–15 тысяч рублей. Мы бы не потянули. Но ему понравилась сама история, и он согласился играть почти бесплатно. Наша главная проблема в том, что у нас актеры театральные. И почти нет опыта на киноплощадке. А у Андрея его побольше. Он и в сериалах снимался, и в «28 панфиловцах». Совершенно другая актерская организация.
Уникальные кадры
— В «Последнем романтике» спецэффекты были? Или полностью натурные съемки?
— Да. Пожар мы делали живыми съемками. Только один кадр со спецэффектами. Потребовалось много сноровки. С огнем шутки плохи. Тщательно репетировали. Так как понимали, что для такой сцены есть дубль. Максимум два. И декорации сгорают. А других нет.
— Но в итоге декорации-то не сгорели?
— Ну, подгорели. Я проверил отснятое несколько раз, и только в самом конце все спалили. И уже когда мы заканчивали съемки, этот дом стали сносить. [Спонсор] подгонял нас, потому что на этом месте по плану должен был строиться новый дом. И через месяц после съемок наш дом снесли. И этих мест, где все снималось, больше нет. Так что кадры уникальные.
— Вы «Последнего романтика» долго снимали?
— Год писали сценарий, создавали декорации. Продумывали мелочи. Два года — два лета снимали. История-то летняя. Потом павильонные съемки. Снимали по выходным. Потом недоработки. Доснимали кое-что. Потом монтаж, озвучка, где-то четыре года. Растягивается все во времени. Так как нет финансов. Но если бы все хорошо было с организацией, то можно было все отснять за полгода. И это сильно сказывается на самой истории. Потому что за столь длинное время у самих актеров появляются свои творческие депрессии, сгорания — уже многое не чувствуешь. Приходится все оживлять, переписывать заново некоторые сцены. И ты уже не можешь видеть историю целиком. Поэтому в кино могут быть шероховатости, какая-то нелогичность. В кино надо погрузиться целиком, а потом выдохнуть. А когда длительные перерывы, сам понимаешь. Теряешь эмоциональную нить со своей историей. И отсюда сложности. У меня было несколько моментов, когда мне уже ничего не хотелось доделывать. Мне ничего не нравилось. И я увлекся уже другой историей. Но я воспитываю в себе одно качество, которое рекомендую воспитывать всем начинающим коллегам, — идти до конца, до самых титров. Доделать. Пусть смотрит зритель и оценивает. Не сдаваться.
— Ты результатом доволен?
— В целом да. Конечно, сейчас я вижу, что мог бы сделать многое по-другому, перерастаешь же себя, но я понимаю, что главное — что я это сделал. Это твоя визитная карточка. Я изначально не сценарист, а режиссер. И как режиссер я набил руку. Я умею работать с актерами, умею работать с камерой, владею чувством монтажа. Но я дополнительно и оператор этого фильма, и сценарист, и монтажер, и продюсер. Чем я только не занимался. Поэтому в следующем проекте я хотел бы все эти функции делегировать и распределить.
— Не обидно, что так много времени уходит на всякие препятствия? Успеешь ли ты достичь совершенства?
— Я понимаю. Но либо ты хоть что-то делаешь, либо останешься режиссером на диване, который будет критиковать и троллить других.
— Ты за материальной помощью от государства обращался? В Минкультуры, например?
— Мы вели переговоры. Но пока это на уровне разговоров. Мы организовали с Владимиром Рудаком и Алексеем Бабенко гильдию карельских кинематографистов, хотим из разряда «партизан» выйти на официальный уровень. Но пока проблема финансирования остается открытой. Например, в Якутии уже снимают свое кино, по пять фильмов в год, кино недорогое. Все развивается. Мы сейчас не можем конкурировать с федеральными фильмами, которые мы привыкли смотреть в кинозалах.
— А перед съемками обращался в Минкульт?
— Нет. Там очень все сложно и бюрократизировано. А я так загорелся и не хотел ждать.
— То есть все-таки обращался?
— Когда я снимал короткометражку «Озеро», да и «Человек из банки», то там знали обо мне, что есть такой чувак, который хочет снимать кино. Особо реакции никакой. Ну, если только информационная поддержка. А реальной нет. А она бы мне помогла заложить заявку. И пусть финансов было бы немного, но снять можно было бы быстрее. И приняться за новые идеи. Благо, помогли партнеры.
— Год кино хоть как-то отразился на материальной части?
— Абсолютно никак. Он отразился на федеральном уровне. Но не в нашем случае.
Кино и реальность
— Почему все прицепились к ОТЗ [руины Онежского тракторного завода в Петрозаводске]? Уже во второй раз, я обратил внимание на это, в карельском кинематографе много кадров с заброшенными районами, руинами, видами ОТЗ, ржавыми дверями, кривыми оконными рамами. Это эстетика?
— Мы начали снимать там изначально. Раньше Леши Бабенко и Володи [Алексей Бабенко и Владимир Рудак, создатели фильма «Ананас»]. Мне понравилась атмосфера этих руин. Я сразу подумал: «Очень неплохие вышли бы декорации для изображения маленького городка». Захотелось уйти от Петрозаводска, от этой набережной.
— Что ты хотел показать-то? У тебя там везде ж... В чем смысл? Это такая киноэстетика? Или вы наугад взяли место для декорации?
— Это собирательный образ промышленного «города зеро», где живет наш герой. Типа нашей Сегежи. Там тоже такая ж... И в эту провинциальную глубинку приезжает инородный элемент [главная героиня] и пытается что-то сделать. Образ маленьких людей, живущих в своей скорлупе.
— Ты хотел показать реальную действительность?
— Нет. Это же не личная история. Захотелось выдумать свой вымышленный мир, ни к чему не привязанный.
— Тебя беспокоит проблематика таких маленьких городков?
— Нет. Совершенно нет.
— Ты аполитичен? Тебя не интересует социальная сторона?
— Да, абсолютно не интересует. Сто процентов. Социальной подоплеки в фильме не было. Захотелось просто создать такой мир. Мы выдумали условно город. Ушли от ПТЗ [сокращенное наименование Петрозаводска]. Некий промышленный градообразующий городок. Утрированная лирическая комедия про чувака, который не пускает в свой мирок никого. Замкнулся в себе. Никакой социальной подоплеки. Абсолютно. У нас не было задачи показать реальную действительность.
— Ты создал выдуманный мир, но он же имеет прямое отражение?
— Мне захотелось поработать в такой форме. ПТЗ не совсем подходил для характера нашего героя. Нам нужен был совсем маленький городок, такой же маленький, как сам герой. Образ героя мною подсмотрен в реальной жизни. У меня есть друг, который очень сильно переживал свое расставание с любимой девушкой. Это, конечно, не трагедия, но все равно тяжело. И мы с другом раскрутили эту историю. И все связалось в некий общий образ.
— То есть у тебя город — это отражение состояния самого героя?
— Да, да, верно. А еще у нас безвременье. Мы не цеплялись к определенной дате или году. В фильме нет интернета, телевизоров, телефонов. Жизнь застыла. Застыл герой. И все окружающие делают изо дня в день одно и то же. Ничего не происходит. И только с появлением героини начинает все преображаться. В первую очередь для самого героя. Ну и сам город начинает тоже меняться. Понятное дело, что и в реальной жизни есть много таких безвременных городков и провинциальных глубинок. Но мы не хотели этим фильмом показать какую-то социальную проблематику. Скорее это наша самоирония. Мы пытались подать все в позитивном ключе. Например, даже драка с гопниками — добрая драка.
— Карикатурное все?
— Да. В нашей жизни и так хватает грязи. Все мы знаем об этих проблемах. Мы в этом живем. Захотелось рассказать историю другими красками.
— Ты считаешь, что художник не должен обращать внимание на такие вещи?
— У каждого своя позиция. Но мне хотелось другого. Мне нравится работать с формой. Я не люблю дрожащих камер. Мы делали все в жанре, поэтому все немного гротескное. Персонажи, диалоги. Нам важно было показать внутренний мир героя. Сам он молчаливый, тихий, немногословный. Не хотелось про бла-бла-бла. Хотелось поработать над киноязыком, формой, изображением. Попытаться рассказать историю с помощью картинок.
— И все же, тебя как художника беспокоит то, что происходит вокруг?
— Я знаю, что эти проблемы существуют. Но я скорее просто наблюдатель. Я не пытаюсь это отображать в своем творчестве. Это скорее моя гражданская позиция, а не позиция художника. В моем фильме нет никаких тайных знаков и посылов. Я этого не закладывал. Моя задача — рассказать простую добрую историю в интересных декорациях.
— А по поводу гражданской позиции. Что ты думаешь о цензуре в кино?
— Сложно объективно сказать. Я против государственной цензуры. Настоящее искусство ведь и рождается, когда крик души, когда есть что сказать. Но я аккуратный в высказываниях. Я придерживаюсь больше пассивной стороны.
Иван Кульнев живет в Петрозаводске. После школы поехал учиться в Москву, поступил на режиссерско-актерский факультет. Вернулся в Петрозаводск, основал студию «Карелфильм», начал снимать рекламу и кино. Иван Кульнев — автор короткометражных фильмов «Потерянный город» и «Озеро», полнометражных фильмов «Человек из банки» и «Последний романтик».
