«Жили в барской конюшне, теперь скитаемся». Рязанские погорельцы годами не могут получить жилье

За 2016 год в Рязанской области произошло 884 пожара, в которых погиб 71 человек, 78 человек получили травмы. Ущерб от пожаров составил около 242 млн руб. Возбуждено девять дел по статье 168 Уголовного кодекса России («Уничтожение или повреждение чужого имущества в крупном размере, совершенные путем неосторожного обращения с огнем или иными источниками повышенной опасности»). Такие сведения опубликованы на сайте МЧС России по Рязанской области.

За цифрами отчета не понять, сколько семей потеряли единственное жилье, нашли ли, где жить, есть ли у них какие-то перспективы, смогли ли вернуться к нормальной жизни пострадавшие, где и в каких условиях обитают те, у кого больше нет своего угла. Корреспондент «7x7» разыскала нескольких пострадавших от пожаров.

 

«Обещают переселить в заброшенную поликлинику»

До поселка Мурмино Рязанского района можно добраться на общественном транспорте за 40 минут. Он находится в 25 километрах от регионального центра в юго-восточном направлении на берегу озера Велье. Прославился на всю Россию в XIX веке во время восстания рабочих местной суконной фабрики. Стал снова знаменитым поздней осенью 2014 года, когда около 600 человек остались без отопления, а одна пенсионерка замерзла насмерть.

11 августа 2016 года около полуночи загорелся одноэтажный многоквартирный барак — общежитие «Веснянка». Пожарные потушили уже остов строения, в котором, как выяснилось чуть позже, погибла женщина с двумя маленькими детьми. Они были уроженцами Узбекистана. Глава семьи в это время трудился в ночное время на местном предприятии ОАО «Гамма», на производстве пластилина.

Всего от пожара пострадали десять человек.

 

От черного скелета дома №5 по улице Советской до сих пор разит гарью, несмотря на окружившую его зелень. В бывшем коридоре и комнатах валяются детская одежда и серебристая новогодняя елка, стулья и посуда. С торца дома есть еще один вход, по ступенькам которого в тот августовский вечер в последний раз поднялась 27-летняя женщина с 7-летним мальчиком и годовалой дочкой. В комнате — обгоревший диван, на котором они задохнулись. Рядом сквозь головешки и пепел прорастают былинки зелени.

 

 

Татьяна Прозорова около семи лет была прописана и жила в не приватизированной квартире №16. Она старается не ходить по этой улице, потому что каждый раз, по ее словам, начинает колотиться сердце и подскакивает давление.

— Раньше многие из наших жили в другом общежитии, на Школьной, 22, но оно тоже сгорело. Тот дом был старый. И этому 130 лет исполнилось. Здание было построено как барская конюшня, потом, при советской власти, превратили в клуб. Помню, еще в детстве сюда кино смотреть бегали. После переделали под общежитие, — рассказала Татьяна. — Тяжело жили: из щелей в полах сквозило, крыша протекала, электропроводка искрила. Долгое время, как суконная фабрика сняла с себя ответственность за здание, нас вообще никто не хотел брать на баланс. Никому не нужна такая рухлядь и такая ответственность. А когда мы попытались доказать, что дом ветхий и непригодный для проживания, нам сказали, чтоб мы собирали деньги на экспертизу. МЧС, к примеру, без всяких денег подписало документ, что дом аварийный.

Впервые после пожара женщина входит в свой бывший дом. Добрым словом вспоминает сгоревших соседей: говорит, что они были стеснительными и работящими, муж с женой работали в разные смены, чтобы было кому присматривать за детьми. Они снимали комнату с отдельным входом, между ними и общим коридором стояла стена, потому не смогли выбежать через коридор, а на окнах были установлены решетки. Жалеет, что не помнит их настоящих имен: узбекские имена никто и не собирался запоминать, всех называли на русский лад. Кто-то говорит, что слышал их крики сквозь гул огня. Глава семьи прибежал с фабрики, когда уже все закончилось. Его спешно выслали на родину вместе с двумя гробами и одним совсем маленьким гробиком.

Татьяна узнала о пожаре по дороге с фабрики, она возвращалась со второй смены.

 

 

— В доме чистоту и порядок мы поддерживали: мыли, убирались, дежурили по очереди. Жили дружно. Я с работы шла, бежал мальчик, сказал, что горит общежитие. Пришла, уже в моей квартире огонь был. Народу много было… Все уже в дыму было. Не знаю, как я туда зашла. Нашла дырочку, паспорт нашла, кота схватила. Он обратно в дом забежал. Потом нашли, похоронили. Люди все уже стояли на улице раздетые. Кто взял документы, кто не успел. Пожарных ждали долго, минут 30, наверное. И то приехала наша мурминская пожарка и стояла, пока рязанские не приехали. Потом стали тушить. Потом начали детей с матерью с той стороны выносить. Потом еще приехала скорая — некоторым людям стало плохо. Потом уже приехала глава Иванова.

Сейчас Татьяна живет у подруги, платит по счетчикам за воду и электроэнергию. Маневренного фонда в Мурмино нет, хотя дома горят один за другим. Никакого жилья Татьяне не предлагали. Сейчас перед ней и другими погорельцами «маячит» перспектива переселиться в ветхое здание бывшей поликлиники, когда его отремонтируют. До недавнего времени внутрь мог попасть любой желающий. Люди исследовали бывшую поликлинику и сделали вывод: ремонтировать здание — напрасный труд. Трухлявые стены обложены кирпичом, но так и остались трухлявыми.

— Здесь уже были какие-то рабочие, но быстро прекратили работу. Видно, поняли, что легче снести и построить новое. А мы остались снова без дома. Жили в барской конюшне, теперь скитаемся. Кто снимает квартиру, кто с престарелыми родителями съехался. Одной многодетной женщине дали бросовое жилье без ванной и туалета. Ей теперь совсем не на что надеяться, — рассказывает напоследок Татьяна и уходит прочь от пепелища.

 

 

«Мне предлагают дом престарелых»

Любовь Каримова и ее дочь Марина — единственные погорельцы, которым в каком-то смысле повезло: их пристроили в гостиницу спорткомплекса «Витязь», что в соседнем селе Поляны. Живут в светлом номере, правда, на пятом этаже, до которого 68-летней Любови Федоровне добраться нелегко. Они тоже были прописаны в двух комнатах в общежитии на улице Школьной, точно так же, как и Татьяна Прозорова, заново наживали в ветхой «Веснянке» домашний скарб и одежду. И снова все потеряли.

 

 

— В апреле взяли холодильник в кредит, а в августе он сгорел со всей домашней утварью и тряпками. Так и жили этот год: без обуви, без одежды, а кредит выплачивали. Банкирам-то все равно, что там у нас случилось. Хорошо, что тут и кровати есть, и стол с телевизором, и постельное белье. Но мы тут в приживалках. Неуютно себя чувствуем, даже немного стыдно. Я прошла все инстанции, всюду спрашивала, положено ли нам жилье, раз загорелось из-за проводки, а общежитие было на балансе муниципалитета. Но мне говорят: «Почему бы вам не переселиться в дом престарелых?». Еще спрашивают: «А что, ваша дочь разве не может взять ипотеку?» — рассказывает Каримова-старшая, возмущенно потряхивая белоснежными от седины кудрями.

 

 

— Какая ипотека, если я в типографии рядовым сотрудником работаю? — открыто смеется Марина. — На мне до сих пор чужая одежда, покупаем только продукты и лекарства маме. В тот вечер мы уже спали, когда услышали: «Горим!». Выскочили на улицу, только потом поняла, что ничего не взяли, даже документы. Так и стояла, смотрела на пожар, в халате и босиком. Утром соседка дала одежду и тапки сорокового размера. Так поехала на работу — знакомый подвез. Обувь соскакивала, я вся воняла дымом. Коллеги собрали немного денег, спасибо им.

После работы Марина рисует, вышивает бисером, делает аппликации. Говорит, что надеется на получение постоянного жилья, но одновременно и боится: у них с мамой нет даже своего постельного белья.

Любовь Федоровна уже в который раз возвращается к тому, что почти всю жизнь прожила «во времянках».

— Когда первое общежитие сгорело и нас заселяли в «Веснянку», сказали, что временно, что скоро дадут квартиру. Теперь предлагают дом престарелых. Я туда ездила, посмотрела, мне не понравилось: снова общая кухня, общий туалет, общая комната для стирки. Всю жизнь прожила на людях, хочу доживать в своей квартире, — говорит она и ведет меня смотреть комнату со стиральной машинкой, гладильной доской и утюгом.

Провожает до выхода, по дороге продолжая рассказывать о бесконечных поездках к чиновникам. И почти шепотом делится подозрениями:

— Я знаю, почему с квартирами затягивают. Ждут, когда все старики умрут. Одну уже отправили в дом престарелых, и она там через два месяца умерла.

 

 

В ответе следственного управления Следственного комитета РФ по Рязанской области за подписью помощника руководителя полковника юстиции Анжелики Евдокимовой на запрос «7x7» говорится, что уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного частью 3 статьи 109 Уголовного кодекса России («Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей») было открыто, а затем закрыто.

«В ходе расследования уголовного дела установлено, что пожар в вышеуказанном жилом помещении образовался в результате короткого замыкания проводки, расположенной в общем коридоре, вызванного повышенной нагрузкой на электропроводку энергопотребителями. Выявленные в ходе следствия нарушения в деятельности должностных лиц администраций муниципальных образований Рязанский муниципальный район и Мурминское сельское поселение не состоят в причинно-следственной связи с наступившими последствиями, в связи с чем не могут образовывать состав преступления, а являются должностными проступками, за которые они по представлению следователя привлечены к дисциплинарной ответственности. Учитывая изложенное, уголовное дело прекращено по основанию, предусмотренному пунктом 1 части 1 статьи 24 УПК РФ, то есть в связи с отсутствием состава преступления», — говорится в официальном ответе.

Глава администрации Мурминского сельского поселения Тамара Иванова письменно ответила, что о результатах уголовного расследования ее не уведомили, что маневренный фонд в Мурмино вскоре создадут, он будет располагаться по адресу в доме №30 на улице Горка. В здании той самой поликлиники, от ремонта которой уже отказалась одна организация.

 

«Нас сожгли бомжи»

Светлана Шарапова с младшей дочерью Нилуфар второй год живет в бывшей рязанской гостинице «Москва», переоборудованной под маневренный фонд. Из удобств в двухкомнатном «номере» только водопроводный кран и раковина, туалет и кухня — общие на несколько комнат. Их приватизированная квартира в доме №12 по 1-му Мервинскому проезду на четыре семьи сгорела осенью 2015 года. По словам Светланы, к тому все шло.

 

 

— Одна часть дома пустовала, и там хозяйничали бомжи. Мы писали заявления в полицию, чтоб нас оградили от такого соседства, сами пытались прогнать бродяг. Может, за это-то они нам и отомстили? — вспоминает она. — В последнее время вокруг нашего частного дома начали строить высотные дома. Выходишь на огород, а тебе сверху кричат: «Дэвушк, а, дэвушк, прывэт!». Конечно, в этом плане было не очень комфортно, но квартира у нас была хорошая.

Вечером Светлана разговаривала по телефону, как вдруг почувствовала запах дыма. Выбежала на улицу и увидела, что горит крыша. Первыми опомнились соседи: расстелили простыни и одеяла, на них побросали все, что смогли вынести из дома. Сгорела вся мебель, удалось спасти только холодильник. Уже на следующий день в сгоревшем помещении появились мародеры: отодрали от стен радиаторы и трубы, сняли раковину, газовый водогрейный котел, даже вскрыли полы с подогревом и достали трубу. Соседи видели, как все имущество вывозили на УАЗике.

Некоторое время женщина с дочерью жили у знакомых. Потом пошли по инстанциям, чтобы добиться переселения в маневренный фонд. Подключились бывшие тренеры, наставники и почитатели таланта Нилуфар, которая всю жизнь посвятила художественной гимнастике и выступала за область на многих престижных соревнованиях.

— Когда у нас появится свой угол, никто не знает, порой мне кажется, что будем жить здесь вечно. Дочь старшая с внучкой в гости приехали из другого города, и где здесь разместиться? Но мы не можем надеяться на собственное жилье, пока какой-нибудь инвестор не решит строить на участке, прилегающем к нашему дому. И соседи не против, но инвестора пока нет, — говорит Светлана.

И она, и ее дочь редко появляются во временном жилище: они много работают. Сделали косметический ремонт и купили новый диван, о который в отсутствие хозяек с удовольствием точит коготки кот Марсель.

 

 

 

«Теперь всемером в однокомнатной»

Бывшие жильцы восьмиквартирного дома №16 по улице Соборная площадь седьмой год живут в комнатах маневренного фонда и на съемных квартирах. Их дом с выгоревшим нутром до сих пор стоит в тихом переулке в пяти минутах ходьбы от Рязанского кремля. Внешние стены почти не тронуты огнем. Погорельцы рассказывают: они предупреждали и власти, и полицию о том, что дом могут поджечь — слишком хорошее место для застройки. Хотя строить никаких высотных домов в историческом центре нельзя, но если очень хочется, то бывает можно.

 

 

Любовь Школина и Галина Иванова рассказывают, что дом был построен в 30-е годы как временное жилье для военных. В нем не было удобств, но некоторые жильцы старались добиться проведения канализации, потому что надоело «бегать на двор». Рабочие рязанского Водоканала, здание которого находится напротив дома, посмеивались над жильцами: «Зачем вам теплые туалеты, вас и так либо снесут, либо подожгут». И все понимали, что так и будет.

Любовь Школина о пожаре говорит уже спокойно.

 

 

— Все произошло 10 ноября 2010 года в половине третьего ночи, когда самый крепкий сон у людей. Слава богу, все были трезвые, не было лежачих больных. Все дружно поднялись, собрали документы, оделись, кто как мог, и вышли. Стоим, ждем. У нас недавно в квартиру соседнего барака бросили факел — люди вызвали пожарку, все мигом затушили. И мы стоим, думаем: пожарка рядом, колонка рядом, сейчас приедут, затушат. И мы еще сразу отключили во всем доме электричество. Пожарные приехали без воды, мы показали им колонку. У нас, конечно, потом спросили, как мы думаем, из-за чего произошел пожар. А мы, как дурачки… Сверкали у нас тут провода, мы и предположили: может, проводка? А потом узнали, что загорелось-то на чердаке. Какая проводка на чердаке? Потом говорят: это из-за обогревателей. При чем тут обогреватели, если у нас у всех были газовые котлы? Не нужны нам были обогреватели. Значит, это поджог был. Видеокамеры есть и на здании Водоканала, и на здании хлебозавода, а что толку? И вот что странно: агентство недвижимости квартиры в соседних бараках выкупило, а к нам даже не заходили. Значит, знали, что нас сожгут? Вот нас и сожгли.

— Сколько человек пострадало?

— Человек 20–25… Так у наших детей еще дети родились! Семьи-то растут, а людям приходится квартиры снимать, потому что жить-то негде. А администрация валит все на застройщика: он, мол, уже внес первый взнос за землю. Бараки за нашим домом расселили за счет администрации, а нас должен расселить застройщик. Застройщик теперь — хозяин всего, хозяин жизни. Поначалу он начал суетиться и даже показал нам всем квартиры. Я выбрала квартиру. Но это было два года назад, больше я квартиру не видела. По первому соглашению нас должны были переселить в свое жилье в 2013 году, по второму соглашению — в 2015-м, по следующему пересоглашению — в 2017 году. Уже половина лета прошла, а мы не видим никаких перемен: где жили, там и живем. Первого ноября будет семь лет как мы скитаемся.

 

 

По словам Галины Ивановой, ее бывшая соседка Школина хотя бы смогла выбрать приемлемое жилье из предложенного. Ее же семье предлагали квартиры в домах, состояние которых ничем не лучше сгоревшего.

— Предлагали квартиру в «знаменитом» доме №250 корпус 7 на Михайловском шоссе, который вот-вот развалится. Я даже съездила туда, думала, может быть, в прессе преувеличивают? Убедилась, что журналисты пишут правду, и отказалась от такого «счастья». Живем всей семьей в Канищево, в пристройке к дому, в которой раньше располагалась контора ЖКО. Сыну с семьей жилье приходится снимать, потому что в «маневренной» квартире им просто негде разместиться. Это еще что! Одной нашей семье вместо сгоревшей трехкомнатной дали временную однокомнатную квартиру. Они там всемером живут, — продолжает рассказ Иванова.

Сначала погорельцы ходили с просьбами и требованиями в свою префектуру и к депутатам, потом пошли в главе городской администрации Олегу Булекову. Он поручил разобраться с вынужденными бездомными своему заму Владимиру Трушкину, который вскоре стал заместителем председателя правительства Рязанской области, а потом оказался в СИЗО по подозрению в получении взятки в значительном размере.

Погорельцы ездили и в приемную президента Владимира Путина. Там их внимательно выслушали, посочувствовали и направили документы обратно в регион.

— Подозреваем, что нам никогда не дадут жилье, потому что строить здесь ничего выше двух этажей нельзя. А нам сказали, что не дадут жилье, пока не будут расселены все четыре барака, — говорит Галина.

— Да и выкупать какое-то жилье, нас в него селить, а потом получить мизерную прибыль от малоэтажных новостроек — это никому не выгодно. Может, при прошлом губернаторе еще можно было нарушить регламенты, сейчас вряд ли, — добавляет Школина. — И люди у нас все жили порядочные, не пьяницы, а теперь оказались бомжами.

 

Пожар — не основание

В пресс-службе администрации Рязани пояснили, как и в каком порядке распределяется жилье для погорельцев. Основание для этого — статьи 49, 57 Жилищного кодекса России: «Жилые помещения муниципального жилищного фонда по договорам социального найма предоставляются малоимущим гражданам, состоящим на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях, в порядке очередности, исходя из времени принятия таких граждан на учет».

Вне очереди жилье по договорам социального найма предоставляется:

— тем, чьи квартиры признаны непригодными для проживания, их нельзя отремонтировать или реконструировать;

— тем, кто страдает тяжелыми формами хронических заболеваний, указанных в перечне пункта 4 части 1 статьи 51 Жилищного кодекса.

Решение о том, что жилье непригодно и не подлежит ремонту, принимает межведомственная комиссия.

Закон Рязанской области от 20.12.2005 №139-03 «О порядке ведения органами местного самоуправления учета граждан, нуждающихся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма на территории Рязанской области» не предусматривает предоставления документов о пожаре. То есть пожар не является отдельным основанием для постановки на учет нуждающихся в жилье по договорам социального найма», — сказано в официальном ответе.

По данным пресс-службы, за 2016 год и первую половину 2017 года трем семьям (пять человек), зарегистрированным в Рязани, квартиры которых пострадали от пожара, предоставлено временное жилье в гостинице маневренного фонда по адресу ул. Соборная, д. 23 (бывшая гостиница «Москва»).

Сейчас обращений от «погорельцев» о постановке на учет для предоставления жилья в маневренном фонде в администрации Рязани нет.