Адвокат из Коми Михаил Жилин: В 1937 году судебная власть оправдывала больше

В республике продолжаются неоднозначные процессы, например по «делу лесников» и по обвинению экс-главы Княжпогостского района Виктора Попова в превышении полномочий и взятке. Корреспондент «7x7» пообщался с адвокатом Михаилом Жилиным, который выступает на стороне защиты на обоих процессах.

 

О делах против глав районов

— Вы были защитником в деле экс-главы Усть-Вымского района Мустафы Махмудова и в деле экс-главы Княжпогостского района Виктора Попова. Эти дела похожи. Можно ли называть их заказными?

— Однозначно! В 2012 году в отделе имущественных и земельных отношений Княжпогостского района была проверка районной прокуратуры законности предоставления земельных участков в аренду. По ее итогам был выявлен только факт того, что земельные участки в аренду предоставлялись без опубликования объявлений в СМИ. После получения и рассмотрения представления районной прокуратуры отдел занялся опубликованием указанных объявлений в СМИ. Тогда же прокуратура Усть-Вымского района несколько раз исследовала вопрос законности предоставления земельных участков в аренду. Администрация направляла все документы, доказательства о законности действий, и все успокаивались. И только спустя более года тема предоставления земельных участков в аренду была поднята на уровне республиканской прокуратуры. В ноябре 2013 года завели уголовное дело на Махмудова. После очередного визита в республиканскую прокуратуру в апреле 2014 года и отказа общения без адвоката Попов был задержан. На Попова и Махмудова изначально оказывали давление. Передо мной проходило много разных обстоятельств, свидетелей. Я и со многими власть предержащими тет-а-тет разговариваю, они тоже кое-что по этим делам рассказывали. Я видел фальсификации внутри дела Попова и пришел к выводу, что создали преступления, которых не существует. И все это сделали правоохранительные органы. Мною написано огромное количество жалоб во все инстанции на сотрудников по фальсификации уголовного дела Попова.

— Зачем фальсифицировать дела, если при желании любого руководителя такого уровня можно поймать на чем-то реальном?

— Если ты сотрудник правоохранительных органов и тебе дали задание на конкретного человека, за которым раньше не следили, ты пытаешься искать по принципу «где-то что-то выцыганить». Искать и доказывать факты сложнее, гораздо проще просто выдумать преступление и под него подгонять доказательства.

— Кто отдает подобные распоряжения?

— Я конкретных фамилий называть не хочу, но знаю двух человек, которые непосредственно были заинтересованы и по Попову, и по Махмудову.

— Речь идет о тогдашнем правительстве Коми?

— Берите выше. В 2010–2011 годы строили первый поток газопровода Бованенково-Ухта. Попов и Махмудов при поддержке Гайзера проводили работу по пополнению доходной части бюджетов, в том числе и посредством сотрудничества с Газпромом для того, чтобы построить в районах дороги, инфраструктуру, участвовать в республиканских и федеральных программах и так далее. Надо сказать, что деньги не падали с неба, Попову и Махмудову приходилось постоянно вести жесткие переговоры, отстаивать интересы района и перед газовиками, и перед властями республики. Они в этом плане был достаточно тяжелыми и неудобными переговорщиками. Это немаленькие суммы для бюджетов муниципальных образований. В итоге на Республику Коми ушло около 15 млрд руб. от строительства первого газопровода. С учетом тогдашнего курса это почти полмиллиарда долларов. На эти деньги отремонтированы республиканские и муниципальные дороги, мосты. В то время построены бассейн в Емве, очистные сооружения, десятки других хозяйственных объектов.

— Гайзер изначально одобрял это, потому что районам можно было выделять меньше денег из регионального бюджета?

— Я о причинах не могу сказать, я говорю о фактах. В последующем, когда поняли, что большие средства шли от Газпрома в бюджеты районов, Гайзер немного поменял свою позицию, он пытался урезонить и Махмудова, и Попова, чтобы они снизили свои требования к Газпрому.

— Об этом вам говорили сами Махмудов и Попов?

— Разумеется. Когда строительство закончилось, видимо, кто-то наверху схватился за голову: около полумиллиарда долларов на районы республики выделил Газпром. А ведь надо было строить второй поток трубопровода. Это какие же деньги надо выделять на места дополнительно! На мой взгляд, придумали следующий вариант: лучше этих глав убрать, другие придут и требовать ничего не будут. Так и произошло. Сегодня по второму потоку никто ничего не требует. В 2015 году во время подготовки к его строительству вышло распоряжение [заместителя председателя правительства Российской Федерации Аркадия] Дворковича для служебного пользования. Хотя это документ для узкого круга лиц, мне его тоже дали, я его полностью читал. Он обязывает глав районных администрации в 15-дневный срок предоставлять земельные участки, не требуя за это компенсаций, и разрешает тяжелой технике ездить по всем дорогам, при этом разрушение дорог никто не будет компенсировать. Это очень жесткое распоряжение.

— Почему с Махмудовым и Поповым нельзя было договориться, зачем было обязательно сажать?

— Эти дела выходят на политический уровень, на мой взгляд. Не хотелось бы этого говорить, но я убежден в том, что мы построили олигархический капитализм, при котором наша структура власти защищает крупные компании, а не местное население, чьи национальные богатства уходят за пределы республики без всякой компенсации. Эти деньги нужны наверху.

— Попов получил больше восьми лет, а Махмудов четыре. Почему так?

— Махмудову только за превышение должностных полномочий смогли дать и только за два земельных участка, где находились строители газопровода. Сегодня строители эти земли рекультивировали и сдали. Но представитель собственника — исправительной колонии — их принять не хотел, потому что эта земля им не нужна. Все материалы свидетельствуют о том, что участки уже лет двадцать не использовались и еще лет двадцать не будут. Но для того, чтобы Махмудова осудить, прокуратура обязала колонию принять эти 560 га. Прокуратура должна была изъять эти земли и оформить в муниципальную собственность, и можно было бы передавать местному населению, там ведь земли очень хорошие. Раньше многие исправительные колонии работали в лесной отрасли, занимались сельским хозяйством, но сегодня в связи с изменением законодательства осужденные не имеют права работать за пределами колонии, земельные участки, переданные исправительным учреждениям, фактически вышли из оборота и никем не могут быть использованы по назначению. А в отношении Попова я предполагаю, почему ему дали длительный срок лишения свободы. По его уголовному делу наиболее ярко видны следы фальсификации доказательств и надуманности состава, угрозы в отношении свидетелей, что необходимо было скрыть осуждением на длительный срок. При таких обстоятельствах надзирающие органы не будут вникать в существо дела.

 

 

«Дело лесников»: ОПГ ради «палки»

— Понятно, чем мешали главы, но чем не угодил экс-глава Комитета лесов Коми Василий Осипов и его коллеги, которых осудили за незаконную вырубку леса?

— Есть информация, которая вскользь проходила на судебном заседании, что их «заказывали» из Москвы, потому что Осипов — человек своенравный. Он, на мой взгляд, «болел» за леса и не зря считался одним из лучших лесоводов в России. В Прилузском районе он был одним из лучших, к нему приезжали со всей России и зарубежья перенимать навыки лесоводства. Деятельность, за которую лесников привлекли, была разрешена законом, она разрешена и сейчас. Но есть некоторые нюансы — это подзаконные акты, где сам порядок предоставления [участков под вырубку] немного изменили. Я считаю, что суд обязан был ссылаться на конкретный закон, но получается, что он создал другое его толкование, чем вышел за пределы своих полномочий.

— Если кому-то наверху неудобен был именно Осипов, почему вместе с ним взяли столько людей? Чтобы доложить о раскрытии очередной ОПГ?

— Да, у нас сегодня система палочности. Вместе с Осиповым Ульянова, Куратова, Дробахина, Слюсаря и Навалихина привлекли к уголовной ответственности, якобы они из личных отношений по службе уничтожали леса. Я суду тогда говорил: привлекли бы их уже за терроризм, если они леса уничтожали без повода. На самом деле это нормальные чиновники, которые нормально исполняли свои обязанности, а на них повесили почти по миллиарду на каждого. У них нет ничего, они и взяток не брали. Если бы кто-то что-то получал, все бы выяснилось, там давление на свидетелей большое было, я это знаю. Точно так же давили и на свидетелей в деле Махмудова и Попова.

 

 

Новый тридцать седьмой

— Я немного историю вспомню. Помните 1937 год? Тогда судебная власть от 20 до 30% людей оправдывала. Сегодня у нас 1–2% оправдательных приговоров. Почему это? Потому что раньше судебная власть не зависела от исполнительной власти. Даже Сталин, чтобы расстреливать людей, вынужден был создавать внесудебные тройки, потому что судебная власть, избранная народом, не подчинялась ему. А сегодня мы создали систему судебной власти, когда она зависит от исполнительной. Кто дает полномочия судье? Президент. А чтобы президент дал эти полномочия, судья проходит через согласования в правоохранительных органах. Это нигде не написано, но так делается.

— Но это не объясняет, почему, например, экс-глава Княжпогостского района Виктор Попов или бывший мэр Инты Павел Смирнов получили такие большие сроки.

— Наши правоохранительные органы, суды — это целая система, где одна из руководящих ролей отведена ФСБ. Когда у последних есть свой интерес в деле, суд вынесет решение, которое им надо. Почему я говорю о 1937 годе? Потому что тогда заставляли людей признать вину, признание вины — царица доказательств. Пятый год Попов убедительно доказывает, что он не виноват в том, что ему инкриминируют. При такой системе, если ты вину не признаешь, санкция от восьми лет. Судье надо вынести обвинительный приговор, так как судья не самостоятелен в принятии решений и не может вынести оправдательный приговор. А обвиняют в особо тяжком преступлении. Вот если бы Попов встал на колени и признал даже преступления, которые не совершал, то получил бы наполовину меньше. Такова система.

 

Дело Попова: сложности и нестыковки

— Дело Попова сложнее, потому что началось не с газопровода, до него был еще один процесс, который непонятно чем кончился.

— Есть неоднократно судимый за мошенничество Юрий Сборнов, он работал в разные периоды времени на руководящих должностях в сфере ЖКХ Княжпогосткого района. В отношении него в декабре 2012 года возбудили дело о мошенничестве. Хочу подчеркнуть, что дело возбудила полиция. Они провели расследование, где подтверждались факты вывода техники и обналичивания денежных средств группой конкурсных управляющих. Перечислялись даже фамилии, но Попова не называли. А время как раз подходило к моменту, когда собирались брать глав Усть-Вымского и Княжпогостского районов, и сотрудники ФСБ взяли материалы уже из возбужденного дела. По закону, если правоохранительный орган завел уголовное дело, он и должен расследовать. Но тут одно ведомство отобрало дело у другого и повернуло его в нужную для себя сторону. Вывод техники и денежных средств из ООО «УК „КЖКХ“» Сборновым повернули против Попова, обвинив его в хищении техники и бюджетных денежных средств. Уже через три-четыре месяца со Сборновым было заключено соглашение с прокурором республики. На этот момент он был три раза осужден как руководитель ООО «УК „КЖКХ“», и одна условная судимость у него была на четыре года — над ним висел дамоклов меч. При этом ни разу за время рассмотрения этих дел полицией Сборнов в своих показаниях не упоминал о Попове. А после того, как за него взялось ФСБ, он начал говорить, что хищения совершались потому, что деньги требовал Попов, и взятки он брал для Попова. Последний раз, когда он был осужден за неуплату налогов, он сказал, что это Попов приказал ему не платить налоги.

Дело в сентябре 2014 года было направлено в суд, но в апреле 2015 года суд вернул его, указав, что по первому эпизоду в обвинительном заключении отсутствуют сведения о том, каким образом, когда, в каком размере и какие именно денежные суммы из бюджета МО «Княжпогостский район» присвоены Поповыми. По второму эпизоду в обвинительном заключении и материалах дела также отсутствуют сведения, подтверждающие совместные действия Поповых, роль Виктории Поповой в изъятии и обращении техники в свою пользу. По третьему эпизоду в обвинительном заключении отсутствуют сведения, подтверждающие корыстную заинтересованность Виктора Попова в исключении общежитий Вахта-80 и Лена-80 из списка имущества, подлежащего передаче поселку Синдор. Попов с самого начала следствия заявлял и пытался доказать, что бюджетных средств в расчетах ОАО «КЖКХ» и ООО «УК КЖКХ» не было и быть не могло, и эти доводы следствия носят надуманный характер и не подкреплены материалами уголовного дела. Но ФСБ в октябре 2015 года повторно направило уголовное деле в суд, исключив хищение бюджетных денежных средств. Под очередную надуманную версию следствия Юрий Сборнов в очередной раз изменил показания, заявляя, что из бюджета Княжпогостского района денежных средств не похищали.

— Почему тогда вынуждены были завести второе дело?

— В деле Сборнова был эпизод с хищением, за что он и был осужден на четыре года. По его признанию, вместе с ним хищениями занимались Попов и его дочь. Обратите внимание: за хищение 20 млн руб. трижды судимый получает приговор на четыре года, ему уменьшили ответственность по соглашению, закон это позволяет. Но предполагаю, что закон позволяет заключать соглашения с людьми, которые впервые оступились, а не с тем, кто неоднократно совершал мошенничество. Если ты начинаешь основывать обвинения на показаниях такого человека, это предполагает, что он может мошенничать и во время дачи показаний.

Когда раскручивали первое дело, на Попова оказывали психологическое давление, настаивая на признательных показаниях, при этом угрожали, что если это Попов не сделает, то найдутся свидетели, которые оговорят его. Попову начали угрожать тем, что привлекут его дочь к уголовной ответственности, если он не даст показаний на Гайзера и Чернова по выборам. Говорили и о том, что посадят его за взятку, если захотят. Он необходимой информации не давал. После этого и дочь привлекли к уголовной ответственности, и с мая месяца 2013 года расследуют эпизод о взятке. Дочь привлекли на основании того, что якобы в период времени, когда шло хищение средств из ОАО «КЖКХ», она работала там главным бухгалтером. В итоге выяснилось, что в указанный период времени на этой должности работал другой человек, а само предприятие вообще не подчинялось администрации Княжпогостского района, потому что было передано по договору управления ОАО «Коми тепловой компании». Единственное доказательство обвинения, которое осталось, — это лживые, неоднократно меняющиеся показания под версию следствия Сборнова, осужденного в особом порядке, противоречивые и местами взаимоисключающие, не подтвержденные никакими иными доказательствами и опровергающиеся другими свидетелями и документами.

— Выходит, первое дело развалилось?

— Не совсем так. ФСБ вело дело по хищению и параллельно по взятке. По первому делу Попов уже отсидел месяцев девять, потом ему дали подписку о невыезде, а через месяц он снова был взят под стражу. При этом первый эпизод содержания под стражей не вошел в приговор. Об этом я писал еще на следствии и суду говорил, что это незаконно.

 

 

— Суд второй инстанции отклонил все ваши ходатайства.

— Мы их заявляли еще на суде первой инстанции, нам и тогда во всем отказали. Я спрашивал на суде: где здесь равенство и состязательность сторон, если у адвокатов нет способов защищать своего клиента. Мы уже через суд требуем документы, которые нужны защите. Мы видели, что некоторые документы сфальсифицированы — например, в части предоставления земельных участков. В деле много нестыковок. Сборнов в первых показаниях говорит, что дал взятку Попову в августе-сентябре 2011 года. Но это время, когда Попов был в отпуске. На очной ставке со Сборновым Попов пояснил, что в августе-сентябре 2011 года он находился в отпуске за пределами РК. После чего Сборнов меняет свои показания и говорит уже о более позднем сроке. Сначала Сборнов рассказывал о двух эпизодах передачи денег в кабинете Попова, потом изменил показания и стал утверждать, что один раз встречались в кабинете, а второй — у его офиса. Но в обоих случаях он говорил, что звонил Попову и тот приезжал. После проверок тарификации телефонных переговоров оказывается, что в указанное время Сборнов Попову не звонил.

На апелляционной инстанции я просил суд исследовать вопрос о том, что второй раз деньги были Сборновым получены от директора «Артстройсервиса» Армена Товмасяна 2 февраля 2012 года. При этом Сборнов всегда утверждал, что давал взятки в 2011 году. А Товмасян утверждает, что отдал Сборнову одну часть в конце 2011 года, а вторую — в 2012 году. И материалы дела это подтверждают. Я просил суд огласить данные расчетного счета «Артстройсервиса» о том, когда поступали дивиденды, из которых, как утверждает директор предприятия, деньги были переданы Сборнову. Но мне отказали. Как утверждает взяткодатель Товмасян, он с Поповым никогда не обсуждал вопросов передачи взятки и Попов с него денег никогда не требовал, и только Сборнов просил его неоднократно дать денег для Попова. Отдал ли Сборнов Попову деньги, Товмасян не знает. Очевидную недостаточность доказательств, видимо, понимает и сторона обвинения. Иначе я не могу объяснить появление в суде странных свидетелей, например Л. Лиепа, которая, оказывается, видела деньги у Сборнова, помогала считать их, и он ей якобы чистосердечно рассказывал, что это деньги для Попова, хотя ранее, в том числе на следствии, такого «важного» свидетеля и в помине не было. Ситуация стала более понятной, когда выяснилось, что Лиепа — учредитель одной из компаний, в отношении руководителя которой было возбуждено уголовное дело о миллионных хищениях в период 2014 года в сфере ЖКХ. Судя по всему, не случайное совпадение, что Лиепа стала совладельцем этой компании с подачи Сборнова, дала показания, нужные прокуратуре по делу Попова, и осталась в статусе свидетеля по уголовному делу о хищении.

— Обвинение утверждает, что взятка давалась как раз за передачу «Артстройсервису» администрацией района в аренду участков земли, часть которых предприятие сдавало субподрядчикам Газпрома по якобы завышенной цене.

— Идея гособвинения в том, что землю дали не «тем», что «правильные» компании (имеются в виду фирмы, участвующие в строительстве газопровода) не смогли сами стать арендаторами и были вынуждены переплачивать посреднику в виде «Артстройсервиса». Но с этой версией не согласны сами «правильные» компании, чьи представители допрашивались в суде. Кроме того, гособвинение так и не смогло объяснить, каким образом администрация МР «Княжпогостский» могла бы отграничивать одних от других. В материалах уголовного дела есть достаточно доказательств, которые свидетельствуют о том, что «Артстройсервис» вел обычную предпринимательскую деятельность, в том числе и был субподрядчиком на строительстве газопровода Газпрома, за свои работы получил порядка 70 млн руб. Генеральным подрядчиком был «Стройгазконсталтинг», и он земельные участки брать не хотел, чтобы не нести затраты по рекультивации и сдаче земли, хотели это переложить на субподрядчиков. Попова обвиняют еще и в том, что он отдал предприятию железнодорожный тупик. Но есть доказательства того, что тупик передал не Попов, а сам Сборнов, так как тупик был в аренде у ООО УК «КЖКХ» и на период передачи тупик был неисправен, «Артстройсервис» вложил в его капитальный ремонт порядка 4,5 млн руб. Есть подтверждающие это документы. Также предприятие приобрело тепловоз и предоставило субподрядным организациям возможность провозить по этому тупику материально-технические средства, загружать, выгружать и хранить. Это обычная предпринимательская деятельность в рамках закона.

Надо напомнить, что только в марте-апреле 2012 года прошло совещание рабочей группы при правительстве Республики Коми о взаимоотношениях между строителями и местными властями, на котором и Махмудов, и Попов просили представителей Газпрома предоставить сведения обо всех юридических лицах, которые являются подрядными и субподрядными организациями, работающими на строительстве газопровода. А обстоятельства, по которым осужден Попов, относятся к 2011 году, когда сведений о субподрядных организациях никто не предоставлял. И поэтому Попов понятия не имел, какие подрядчики будут и какие участки им потребуются.

 

 

Похищение ФСБ и требование показаний на Гайзера

— В этом деле есть еще один важный момент, когда Попова фактически похитили сотрудники ФСБ.

— Я этот день, 22 апреля 2014 года, очень хорошо помню. Мне позвонил Попов, который был в Сыктывкаре у одной из дочерей, и сказал, что за ним приехали сотрудники ФСБ. Я был занят, в это время я находился в судебном процессе. Поэтому я попросил дать трубку одному из сотрудников, с ним я договорился, что освобожусь и приеду к шести вечера к ним в отделение вместе с Поповым. В полшестого я позвонил Попову и сказал, чтобы выходил. Подъехал без пятнадцати шесть к месту его жительства, а его уже не было. На телефонные звонки Попов не отвечал, так как телефон был выключен. Мы с родственниками начали искать: ездили в изоляторы временного содержания (ИВС), больницы, милицию. В ФСБ заезжали дважды, и оба раза там утверждали, что Попов не у них. Более трех часов мы не могли найти Попова. После девяти вечера мне позвонил сотрудник следственного комитета и позвал на следственные действия с Поповым, который все-таки оказался в отделении ФСБ и был там все время, пока мы его искали. Никто не видел, что происходило в здании ФСБ и что делали с Поповым. Когда я приехал и увидел Попова... Я всякое в жизни видел, но он выглядел так плохо, что я попросил сразу вызвать скорую. Сотрудник ФСБ ответил на это, что Попова сейчас увезут в ИВС и там кинут отдыхать на нары. Но, к чести следователя СК, он согласился со мной. Приехала скорая. Попову прямо в здании ФСБ были поставлены капельницы в две руки. После этого Попова увезли в кардиологический центр, оказалось, что у него гипертонический криз. Хочется здесь сказать о «порядочности» следователей. Попова обвинили в нарушении подписки о невыезде, и это стало одним из основных аргументов избрания ему повторно меры пресечения заключения под стражу. Хотя следователь в моем присутствии разрешил Попову приехать в Сыктывкар по семейным обстоятельствам.

— Почему ФСБ взяли его в этот момент?

— Спросите у сотрудника ФСБ [Андрея] Ларионова, у него в этом деле свой интерес. Какой? Думайте сами. Но я расскажу об одном факте. Задержали Попова в июне 2013 года, потом на «БНК» и на канале «Юрган» появилось видео, где в коридоре ФСБ были выложены деньги и говорилось, что они якобы изъяты в доме у Попова. Но у Попова при обысках в квартире, гараже, рабочем кабинете денег не изымали. Но на съемке видно, что денег миллионов на тридцать. Думаю, все деньги, которые у ФСБ были в наличии по уголовным делам, туда расстелили, сфотографировали и отдали прессе. А для чего? Чтобы показать, какого человека поймали. И весь народ начал думать: о, как у него много денег! Однако здесь у сотрудников ФСБ, которые это делали, как минимум должностной проступок. Они не имеют права в то время, пока идет следствие, показывать действия и данные, которые они добывают, даже адвокатам, не то что широкой публике. Это указывает на заинтересованность ФСБ, это была попытка повлиять на следствие, суд, а самое главное — на общественное мнение. Но за период расследования уголовных дел у Попова в собственности зарегистрированы только гараж и личная машина.

— Правда ли, что, пока Попова держали три часа в сыктывкарском отделении ФСБ в апреле 2014 года, от него требовали дать показания на Гайзера?

— Такое было, но какие именно показания, я не знаю. Сам Попов мне говорил, что они не конкретизировали, и он просто понять не мог, что именно говорить. Его периодически допрашивали, угрожали, и гипертонический криз случился на нервной почве. Пожилой человек, отсидел девять месяцев, только месяц был на свободе под подпиской о невыезде, и его опять взяли, да еще и потребовали дать показания на главу региона. Так как в районе работала компания, аффилированная с Валерием Веселовым, его просили дать любые показания и на Веселова и предлагали обеспечить государственной защитой.

— Видимо, разработка по Гайзеру, которого взяли в сентябре 2015 года, началась задолго до этого. Слухи о том, что его хотят заменить, ходили еще в 2013 году. И тогда же начались чистки в регионе, которые касались глав районов и мэров.

— За год до ареста Гайзера я получил информацию, что руководителей регионов будут привлекать к уголовной ответственности. Тот человек, который мне об этом сообщил, умер. Но можно спросить [бывшего первого заместителя главы Коми Алексея] Чернова, я его предупреждал.

— Может, они пытались сдать глав районов и мэров, чтобы отвести беду от себя?

— Есть основания для таких предположений, но по Попову наслаивалось другое. Константин Ромаданов [бывший зампредседателя правительства Коми, арестован по «делу Гайзера» в 2015 году] был в хороших отношениях с Андреем Ларионовым из ФСБ. Когда последний проводил в кабинете администрации у Попова обыск, там были документы, подписанные Ромадановым, и Попов предлагал взять эти документы как подтверждающие его доводы. Ларионов ответил что-то вроде «Костя нам не нужен».

— Экс-мэр Воркуты Анатолий Пуро говорил в интервью «7x7», что дела на него и на экс-мэра Ухты Олега Казарцева были заведены после того, как они поссорились с Ромадановым.

— Такое имело место. Ромаданов неоднократно просил Попова через своих людей передать коммунальный комплекс района в ОАО «Коми тепловая компания» (КТК) под управление «своих» людей. В то время в Княжпогостском районе были самые низкие тарифы. После того, как коммунальным комплексом стали управлять люди, аффилированные с Ромадановым, с Попова требовали перечислить из бюджета района 90 млн руб. на коммунальный комплекс. Он не перечислял. Он сопротивлялся. Попов требовал разработать некую программу оздоровления коммунальных объектов с показателями эффективности программы.

В то время бюджет района по итогам года исполнялся с профицитом. На счете местного бюджета имелся остаток денежных средств около 200 млн руб. Некоторые чиновники администрации Княжпогостского района говорят, что район жив только за счет того фундамента, который заложил Попов.

— Правда ли, что в защите Попова хотел принять участие правозащитник Владимир Пыстин? Почему этого не случилось?

— С Владимиром Пыстиным я знаком с первого съезда коми народа, где мы оба были делегатами. С того периода времени у нас были теплые дружеские отношения. Когда он начал заниматься правозащитной деятельностью, мы много дел вели совместно, в том числе по Подъельску, мы вели дело Королёва. Где-то я ему помогал, где-то он мне, мы часто общались. По Попову тоже предложили ему участвовать в судебных заседаниях, но его Княжпогостский суд не допустил. Это было в 2015 году, когда Владимир уже болел. Процесс очень длительный, дело Попова тянется уже пятый год. Пыстин очень хотел поучаствовать в деле Попова, для него это было такое же дело, как и по Королёву. В том, что заместитель генерального прокурора России извинился официально за незаконное привлечение Королёва к уголовной ответственности, больше половины заслуги в этом принадлежит Владимиру Пыстину. Хороший был мужик, принципиальный, честный, порядочный. Не успел.

— А вы не боитесь, что в отношении вас могут быть какие-либо притеснения со стороны правоохранительных органов?

— Мне бояться нечего. В конце 90-х меня «заказали». Это сделали ребята из группировки «Ифы-Козлова» за то, что я в суде представлял интересы потерпевшего — Толи Харука. Тогда были осуждены Ифа, Цыкин и Козлов на длительные сроки лишения свободы. Через месяц после рассмотрения уголовного дела Верховным судом РФ Толю Харука расстреляли, выпустив в него более 70 пуль. Оставшиеся члены группировки проголосовали в том числе и за мое убийство. Мне даже известно о том, что за мое убийство проголосовал один адвокат. Сами они меня не посмели трогать и решили, что убийство лучше поручить людям из солнцевской группировки. Связь у них была очень прочная в тот период времени, у Козлова брат был бригадиром у солнцевских. Меня предупредили один из заместителей начальника управления МУРа [Московского уголовного розыска] и еще один знакомый оперативник из Воркуты, он тоже знал. Солнцевских приехало трое: бригадир, один из замов и адвокат. Они решили не сразу меня убивать, а сначала поговорить. Мы вчетвером просидели с ними всю ночь в ресторане «Националь». Они говорили, что если начнут расстреливать чужих адвокатов, то и за их адвокатов возьмутся, так как адвокаты фактически беззащитны, поэтому и приехали посмотреть, насколько я профессионально работал. В итоге мне руку пожали и позвали защищать интересы группировки в Москву, но я вежливо отказался. До деталей помню это все, потому что жизнь моя стояла на кону. Я много чего прошел, в моем возрасте сейчас бояться чего-то смысла нет. Для меня главное, чтобы мои внуки гордились мной, как я горжусь своим отцом, который защищал нашу Родину от фашистов в Великую Отечественную, провоевав всю войну в разведке.

 

 

— Каковы перспективы дела Попова на данный момент?

— У нас остается только надежда на то, что Верховный суд объективно, полно и всесторонне рассмотрит это дело. Пока я объективности в Княжпогостском суде не увидел. Лично с Поповым познакомился, когда стал участвовать в защите его интересов. За этот долгий период времени передо мной раскрылся настоящий человек, человек с большой буквы. И главные его черты характера, на мой взгляд, это его порядочность, организованность и стремление своей работой улучшать жизнь людей Княжпогостского района. И эти черты характера заложены в период советской власти — это «коммунист, последний из могикан». Я думаю, что время все расставит на свои места и его порядочность и честность будет доказана. Пожелаю Виктору Александровичу терпения.