Тпру, приехали! Здание Старожиловского конезавода стремительно разрушается, уникальной русской верховой породе грозит исчезновение

Комплекс Старожиловского конного завода был основан в 1893 году российским меценатом фон Дервизом. Построенный по проекту Фёдора Шехтеля, он является памятником архитектуры федерального значения и мог бы стать одним из центров внутреннего туризма в Рязанской области. Но здания комплекса рушатся на глазах, манеж закрыт из-за нескольких сквозных дыр в крыше. Племенных лошадей редкой русской верховой породы уже «попросили на выход» из-за аварийного состояния комплекса. Это решение, по словам специалистов, приведет к полному уничтожению поголовья русской верховой — настоящего достояния нации.

Более 10 лет сотрудники Старожиловского конного завода обращаются во все инстанции и средства массовой информации, к благотворителям и просто неравнодушным людям с просьбой помочь спасти уникальный комплекс и столь же уникальную породу лошадей. С разной частотой появляются публикации и видеосюжеты о плачевном состоянии конезавода, составляются петиции президенту России, приезжают и уезжают комиссии и проверки, а комплекс продолжает разрушаться. В конце зимы этого года еще один кусок крыши рухнул прямо в манеж. Очередное ЧП сотрудники конезавода даже не стали предавать огласке — ведь все равно конкретной помощи как не было, так и нет.

Корреспондент «7x7» побывала на конезаводе и постаралась понять, чем и как живут «лошадники» и их подопечные.

 

«Конезавод с вековой историей, памятник федерального значения, и вдруг такое»

Комплекс конезавода возникает из-за деревьев внезапно, удивляя парадным внешним видом, башнями и зубцами на крыше. Подъехав ближе, замечаю ржавчину на ограде левады [огороженного искусственного пастбища], выщерблины в стенах главного здания. Вокруг относительно безлюдно, несмотря на солнечный выходной день.

— Вам кого? — из массивных ворот выходит невысокая женщина в рабочей куртке и высоких резиновых сапогах.

— Если вы тут работаете, то вас, — отвечаю я и рассказываю о цели визита.

 

 

 

Женщина оказывается бригадиром коневодов трех конюшен, представляется просто Наталией и приглашает пройти внутрь.

В маленькой комнате с мутным окном тесно: в ней уже расположились три подростка, кошка с котятами и довольно крупная собака Лора — помощница бригадира во всех делах. Корм для собак, нужная ветошь, старый телевизор, топчан для редкого отдыха — все здесь же, в помещении два на три метра.

 

 

— На мне три конюшни: маточная и две с рабочими лошадьми. Сейчас денники [стойла] пустуют, лошади в левадах. Им тоже солнечные лучи полезны. Ну, пойдемте по нашим графским развалинам?

В маточной конюшне темно и холодно. Два работника отбивают [чистят] денники и кидают конский навоз на телегу.

— Воду дали, поить пора, — дает Наталия короткое указание работникам.

— Авария у нас была, — поясняет она мне. — Что рассказать-то, даже не знаю… Съемки некоторых эпизодов сериала «Палач» у нас проходили не так давно. Мы размечтались, что на состояние старинных помещений хоть немного обратят внимание, но нет. Съемки завершились — про нас забыли. Пойдемте, посмотрим.

Потолочные перекрытия, денники, решетки — все крепкое, монументальное. Но сильно состарившееся за 123 года. Отопления нет, система вышла из строя. Из новых вещей — только два оцинкованных блестящих ведра.  

В одном из переходов со стены скалится лошадиный череп. Конь погиб из-за гангрены; Наталья говорит, что он «охраняет конюшни от темных сил».

 

 

 

Заходим в манеж, в котором около года не проходят тренировки: опасно, может обрушиться еще часть крыши. Два предыдущих обрушения произошли в 2013-м и зимой 2016 года.

— Вот тут первый провал крыши был, — Наталья указывает на дыру практически над входом в манеж. — Тогда у нас чуть ветеринар с лошадью не погибли, буквально за две секунды до обвала на этом месте были. Об этом написали все газеты, снимали репортажи. Громкая была новость, люди не понимали, как так может быть: конезавод с вековой историей, памятник федерального значения, и вдруг такое! Но пошумели и перестали. Мы убрали там гнилые доски, чтоб больше ничего с потолка не сыпалось. А дыра осталась, дождь прямо в манеж льет, все прогнивает еще больше. А теперь вон туда посмотрите. Там даже завалы разбирать не стали, манеж все равно закрыт.

У дальней стены, действительно, навалена куча битого кирпича и обломков досок, бревен. Поднимаю глаза — вижу небо. Подхожу ближе — вижу еще и солнце.

Это обрушение произошло в феврале. Сотрудники радуются, что манеж уже был закрыт, здание охраняли лишь собаки. Когда точно рухнула часть крыши, никто не знает: пришли утром, открыли манеж и увидели дыру.

 

 

 

Пока Наталия проводит экскурсию, за ней следуют две девочки-подростка, Надя и Люба. Надина мама работает коневодом, поэтому девочка давно уже привыкла после школы забегать на конюшню. Люба год назад занималась верховой ездой в учебной группе, которую вела Наталия. У обеих девочек есть любимая лошадь Голубка, которую теперь называют телезвездой как раз из-за того, что ее снимали в сериале. Но больше у ребят Старожилова нет возможности тренироваться.

— По сути, здесь все в аварийном состоянии, решили не подвергать их опасности. Ребята наши расстроились, ведь они занимались с таким удовольствием. Лошади — это болезнь на всю жизнь. Больше нигде занятия верховой ездой им не светят, потому что это очень дорого стоит, а у нас было бесплатно. И я с ними бесплатно работала.

 

 

 

Наталия извиняется: ей пора заниматься делами, поэтому проходим мимо левад и поднимаемся на второй этаж, где расположен музей и кабинет начальника конюшни Владимира Фролова.

Обстановка кабинета настолько интересна, что чуть не забываю поздороваться. Старинное зеркало в массивном обрамлении и столь же монументальный стол были найдены в уже давно закрытой конюшне; предметы мебели стояли там со времен фон Дервиза. В углу табличка с надписью: «Здесь с января по июль 1920 года проходил военную службу Жуков Георгий Константинович, маршал Советского Союза».

— Да-да, а вы не знали? — улыбается начкон. — Присаживайтесь на диван, на нем удобно. На месте этого дивана давным-давно стояла печка. А на месте моего стула — топчан. Тут жил бригадир, которого все звали Никанорыч. Спал он всегда в сапогах или валенках, смотря по погоде, чтоб если вдруг что произойдет на конюшне, не мешкая, побежать на помощь лошади. А на печи всегда подогревался бак с водой. Это чтобы у ветеринара под рукой была теплая вода в случае болезни лошади. Вот такие раньше были лошадники. Да и сейчас есть, только лошадьми живут. Иначе с ними не остаются, на лошадях не разбогатеешь, если ты не коммерсант. Лошади всегда были делом убыточным.

 

 

 

«Если мы съедем отсюда, через месяц от конезавода ни досочки не останется»

Аварийное состояние конезавода, как оказалось, ни для кого из региональных и даже федеральных чиновников не является секретом. В настоящее время комплекс передан в ведомство Министерства культуры, ФГБУК «Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры». Представитель агентства уже побывал в Старожилове, осмотрел конюшни и осведомился, почему в аварийных помещениях до сих пор находятся лошади и люди.

— Я ответил, что если мы съедем отсюда, то в первую же ночь вытащат пару кирпичей, а через месяц от конезавода ни досочки не останется. И куда нам съезжать прикажете? 70 голов породистых лошадей, их где-то разместить надо, поить-кормить, на прогулки выводить, седлать. Русская верховая — да вы знаете, что это такое? Мы 40 лет восстанавливали породу, воссоздавали все это — масть, экстерьер, рабочие качества. Раньше иметь коня русской верховой считалось верхом изыска, хорошим тоном. Наши лошади завоевывали почти все кубки по Союзу, а потом и по России, столько призов собирали. Это же настоящая гордость нации, это не громкие слова, — заверяет Владимир Константинович.

Последний раз ремонтные работы проводились в 90-х годах. Согласно смете, на текущий ремонт аварийных зданий потребуется не менее 60 млн рублей.

Несмотря на полную, казалось бы, безнадегу, Фролов не теряет надежды на положительный исход дела. Говорит, что в президентском полку «служит» 13 коней со Старожиловского конезавода, и это почетно. Но почему бы не основать базу подготовки лошадей и самих служащих президентского полка как раз на Старожиловском конезаводе?

— Вы это серьезно?

— Более чем. В последнее время только об этом и думаю. Здесь прекрасная база, ее только нужно привести в порядок. Если конюшни закроют, а поголовье распродадут по частникам, порода умрет. Вот это будет настоящее уничтожение национального достояния, — заключает Фролов.

 

 

***

Перед публикацией материала стало известно, что весной 2017 года помещения должны быть освобождены от всего поголовья. Нового места не предложено. По словам Фролова, сейчас крайне трудно найти человека, который выкупил бы лошадей для продолжения работы над породой. Вероятнее всего, часть табуна будет продана на мясо.