Журналист «Красного знамени» Валерий Черницын: Начинаю вести переговоры о воссоздании газеты

Журналист газеты «Красное знамя» Валерий Черницын намерен вести переговоры с инвесторами о перезапуске проекта и выпуске печатной версии издания. Об этом он рассказал во время беседы с корреспондентом «7х7» 30 сентября незадолго до появления новости о назначении врио главы Коми. Правда, журналист сразу отметил, что говорит об этом пока с крайней осторожностью, но и оптимизмом. Разговор касался не только дальнейшей судьбы старейшей газеты в республике, но и последних громких арестов и последующих за этим первых политических решений.

Чиновники испытывают большее отвращение к своему руководству, чем мы

— «Красное знамя» написало много материалов об арестах в Коми. В публикациях ты пишешь, что твои источники в кулуарах тебе что-то шепнули, как-то подмигнули, ущипнули. Что это за источники такие, с которыми у вас такие тесные отношения?

— (смеется) Как ты прекрасно понимаешь, естественно, я ничего не скажу ни про какие источники.

— Намекни.

— У меня есть друзья, приятели, знакомые во властных структурах или при них. Предположим, в единоросских структурах. А они, несмотря на то, что работают там, они испытывают к властям ровно такие же чувства, что и мы. Даже больше. В глубине души они испытывают к ним еще большее отвращение, потому что они знают гораздо больше нашего. Они видят это все изнутри. И иногда они могут поделиться информацией, которой официально невозможно делиться. Поэтому приходится прибегать к таким формулировкам [«источник шепнул»], чтобы людей не подставить. Я говорю «источник в правительстве Коми», а после этого могут последовать неприятности у моей единокровной невестки. Я сразу хочу сказать, что ее в этих источниках нет. Пусть это услышат прежде всего в правительстве, в аппарате главы. Я не враг своим родным. Я прекрасно понимаю, что в первую очередь подозрения падают на нее. Так вот, ее в числе источников нет.

— Твой прогноз о том, что будет происходит в республиканской «машине власти» в ближайшее время. События утихнут и все будет как раньше?

— Нет. Но дело в том, что приедут новые люди. С врио главы [назначен 30 сентября вечером. Им стал бывший руководитель «Олимпстроя» Сергей Гапликов] приедут многочисленные комиссары. Я не исключаю, что та структура власти, которая предусмотрена в Конституции, — разделение на главу, его заместителей, председателя правительства — оно не изменится. Это сложная система, это долго. Но я не исключаю, что будет меняться конфигурация аппаратов. И здесь будет важно, какие департаменты будут ликвидированы, какие появятся, кто их возглавит. Если сотрудники низового уровня могут остаться, то в отношении начальников управлений, например, руководителей аппарата или руководителей администрации, вполне допускаю, что будут серьезные изменения.

— Какова, на твой взгляд, самая большая опасность для региона и его жителей, когда сюда приедет варяг?

— Это довольно традиционная опасность, потому что варягу нужно время, чтобы элементарно вникнуть. А время по нынешним временам — это деньги, это бюджет, это работающая или неработающая экономика. То, что случилось, позволяет вздохнуть с некоторой надеждой, но надо понимать, что нанесен колоссальный удар по престижу Республики Коми, по ее привлекательности для инвесторов. Надо время, чтобы разобраться. А главное — явить внешнему по отношению к республике миру и инвесторам в частности привлекательный образ республики. Условно говоря, республики, очищающей себя от коррупции. А это всегда очень непросто.

Гидре срезали голову, но мы понимаем, что на местах осталось много щупалец. Прежде чем что-то делать, надо и оставшиеся повыдергивать, чтобы остальные сами отсохли. Это очень непростая задача.

— Интересную точку зрения в эфире «Первого канала» высказал Михаил Барщевский о том, что надо проверить судебный корпус в Коми. По его мнению, судьи могли выносить решения не в пользу миноритарных акционеров тех предприятий, которые были переданы в частные руки «командой Гайзера». Что ты по этому поводу думаешь?

— Барщевский прав. Но вообще-то, это надо расширять. Естественно, что речь идет о правоохранительной системе вообще. Потому что информация копилась в МВД, прокуратуре, Следственном комитете. Мне кажется, что проверить нужно и их.

— Есть другая точка зрения. Если верить федеральной прессе, для Гайзера и его коллег арест стал полной неожиданностью. А это значит, что долгое время силовики не давали никакого сигнала. Не было утечки. Можно ли похвалить ФСБ за работу?

— Это сложный вопрос. Если силовики с 2006 года вели эту тему, прослушивали фигурантов, то почему на каком-то этапе не пресекли? Но в той же самой передаче [где выступал Барщевский] представитель СКР Маркин объяснял, что надо было все настолько тщательно подготовить, чтобы комар носу не подточил, чтобы мышь не проскочила, чтобы сразу раз — и все. С точки зрения политики, то, что это так долго все велось и только в 2015 году дали команду брать, антиэффектно. Во-вторых, это наводит на мысль о том, что Владимир Владимирович [Путин] преследует определенную задачу, например, отвлечь от других проблем. От экономических, условно говоря. Бац! И он показался сверхнавальным. Ведь Навальный все время говорит про то, что жуликов и воров надо сажать. И Путин дает посадки. Впечатление возникает такое.

Условий для содержания «Красного знамени Севера» уже нет

— После ареста главных идеологов Коми — заместителя главы Алексея Чернова и начальника управления информации администрации главы и правительства Коми Павла Марущака — непонятно, что будет с выстроенной и хорошо работавшей машиной пропаганды в республике, с некогда подконтрольными СМИ. Мне кажется, что сейчас они дают более-менее сдержанную информацию. Твой прогноз.

— Сейчас все задают этот вопрос. Газета «Республика» сохранится, потому что где-то надо публиковать официальные нормативные акты. И в общем-то там иногда появляются интересные материалы. Там есть коллектив, профессиональный, опытный. Знаю, что там есть хорошие журналисты, которые вынуждены идти «туда». А что делать? Семьи надо кормить. Дальше. Будет агентство «Комиинформ». Власть нуждается в оперативном информировании. В этом же ряду стоит телеканал «Юрган», который на 100% государственный. Другое дело, я не исключаю, что какие-то следственные действия могут коснуться и этого канала, например, в части его модернизации и реконструкции. Кто его знает, какие схемы там были. Надеюсь, что не было. Самый главный вопрос связан с агентством «БНК» и газетой «Красное знамя Севера». Это небюджетные конторы, которые содержались за счет телефонных звонков. Нужные компании подписывались содержать эти ресурсы. Отстраняясь от всего и смотря на все это с профессиональной точки зрения, могу сказать, что когда два главных идеолога за решеткой и некому позвонить, то на месте любой крупной компании я бы задал вопросы: «А зачем я выделяю бумагу газете, которая не нужна?», «А зачем я размещаю рекламу в этой газете, трачу деньги в пустоту?». Объективно условий для содержания «Красного знамени Севера» уже нет. Немного сложнее с «БНК». Здесь надо трезво и честно себе сказать, что за счет многолетней работы, многолетних вложений, финансовых, административных, политических, профессиональных, агентство «БНК» стало главным средством массовой информации в Коми. Все ждут появления информации там, читают это агентство. Все это так. Убивать его мне в какой-то мере было бы жалко. Я бы выступал за то, чтобы он продолжал выходить, но по-честному, не пользуясь административным ресурсом. И главное, что все задатки есть. Они могут играть на рынке. Делайте. Публика читает. Конкурируйте за счет контента.

— А сами журналисты будут бороться за профессиональный подход к работе, когда главные цензоры попали за решетку?

— Ох! Вопрос вопросов. Часть из них уже серьезно поражена. Они свыклись с психологической конструкцией, когда они готовы работать только по указке сверху. Когда я думал об этом, то понял, что есть тип людей, для которых важна не столько свободная работа, сколько служение, служба кому-то. Если они чувствуют, что есть люди, идеи, которые им симпатичны, и сами люди симпатичны, то человек становится солдатом, служивым. В этом нет ничего плохого. Это другой психологический тип. Он реже распространен в журналистской среде. Но в последнее время он замещается худшим типом. Человек служит не потому, что он влюблен в идею или человека. А просто потому, что какие бы ни были идеи или человек, журналист якобы должен служить. Уже и никакой внешней цензуры не надо. Появилась самоцензура. Часть из них [журналистов] поражена, но очень надеюсь, что часть журналистов из этих СМИ сохранила интерес к жизни, к нормальной работе. Я надеюсь, что, оказавшись в свободном полете, они это осознают, смогут нормально существовать. И ведь это не проблема Республики Коми, это проблема всей страны. Сейчас быть по духу свободным журналистом и получать нормальный достаток — эти случаи очень редкие. А в регионах это вообще очень тяжело. Но надо пытаться это делать. Возможно, первый год или два это можно будет делать.

— Твой прогноз — год-два свободы в СМИ. Неужто у нас не построят новую конструкцию контроля СМИ, которая, возможно, будет не так жестко выстроена, как была, но все-таки...

— Скорее всего, да. Я пожил на этом свете, седой волос уже у меня. Иллюзий питать не стоит. Для этого должна измениться политика в масштабах всей страны. Сначала новый человек может какое-то время либерально на все смотреть. Но потом, наверное, дрейф будет в ту же сторону.

На первых порах «людоедства» точно не будет

— А каковы твои ожидания от того, каким будет новый глава? Это будет «людоед»? В том смысле, что прежняя команда, арестованная ныне, была травоядной: она не использовала прокуратуру, МВД и Следственный комитет, чтобы устранять своих оппонентов.

— Опасения такие есть. Но это надо совсем не думать, куда приходишь. Приходить и тут же направлять пожарных, Роспотребнадзор и других, например, в газету «Трибуна». На первых порах этого точно не будет. А по поводу того, что прежняя команда не использовала Следственный комитет и прокуратуру, это все очень относительно. В отношении СМИ — да. Павел Олегович [Марущак] умел выстраивать изощренные схемы. Вот в 2009 году было возбуждено уголовное дело против Анатолия Каракчиева [бывшего первого заместителя главы Коми]. Он далеко не ангел, и я верю, что там что-то за этим стояло, и он пошел на сделку со следствием. Но есть много подозрений, что его дело было сделано в отместку за его предыдущую политическую позицию, когда он сопротивлялся кое-чему. А когда снимали с должности Сергея Катунина в 2005 году [бывший мэр Сыктывкара], уголовное дело тоже против него было возбуждено. Не так все однозначно. Против таких сильных фигур использовались такие методы.

«Красное знамя» не забыли. Это хороший признак

— Давай про «Красное знамя». Сейчас это кто? Это что?

— Это нескромно прозвучит, по-людовикски. Но в юридическом смысле «Красное знамя» — это я. Хотя и это не совсем так. Это я и журналистка Анастасия Поздеева. Мы подхватили выпавшую деталь из активов — сайт «Красного знамени». Мы понимали, что издавать газету тяжело, она обросла долгами. А сайт в этом смысле полегче. Он пока еще не средство массовой информации. И как раз за это активно уцепился Желтый дом [администрация главы и правительства Коми] в отличие от Госсовета Коми. Все заявки на аккредитацию нами были поданы в срок, причем от газеты, которая формально не прекратила свое существование. Но господин Квашнев [руководитель пресс-службы главы и правительства Коми] каждый раз просил меня предоставить копию свидетельства о регистрации нашего сайта. Он ссылался на то, что, дескать, юристы это просят. Но я прекрасно понимаю, что речь шла об одном юристе [Павел Марущак], который являлся непосредственным начальником Романа. Я надеюсь, что это будет сделано в ближайшее время, мы документы подготовили. А сейчас мы существуем в виде сайта. Это и технологически верно. Мы руководствовались тем, чтобы бренд «Красного знамени» не покрылся песком, чтобы хотя бы в интернете он был, сайт читали. И чтобы этот бренд дожил до своего столетия.

— По поводу казуса Квашнева, когда он отказался предоставить тебе информацию, как раз ссылаясь на отсутствие свидетельства регистрации СМИ. Юридически он прав. Но с моральной точки зрения, что нас больше всего задело, — нет. Тот диалог, который ты привел на сайте «Красного знамени», — это хамство. Нам же еще работать вместе. Это попросту неправильная тактика.

— Самое интересное, что у Вячеслава Гайзера никогда вопроса такого не возникало. Я подходил к нему, это часто случалось без разрешения сотрудников пресс-службы.

И я не понимаю, почему на публичном мероприятии, когда глава в зоне доступа, я должен спрашивать разрешение пресс-службы. Он публичная фигура, живущая на наши деньги. Он с разной степенью охотности шел на контакт, но прекрасно осознавал, с представителем какого СМИ он общается. Вообще никаких вопросов не возникало. И ладно бы он сам сказал, что не будет отвечать на вопросы. На его фоне поведение его подчиненных выглядит смешно и глупо.

— Есть ли у вас идеи возрождения печатной версии? Обсуждали ли вы это?

— (вздыхает, а потом улыбается) Идеи такие есть. Мне уже 20 сентября после известных событий стали звонить люди с такими идеями. И потом к ним присоединились не только коллеги. Сразу заговорили, что, мол, сейчас вернется газета «Красное знамя». Это хороший признак. Оказывается, за этот год у публики сохранился запрос на газету. Это очень радует. Еще и потому, что нашему клону не удалось в сознании людей заместить нас. Это очень хорошо. Но для того, чтобы это сделать, требуется прежде всего финансовая помощь. Я очень осторожно об этом говорю. Я начинаю переговоры с некоторыми людьми по этому вопросу. Они тоже чешут головы. Сказать, что завтра или послезавтра газета выйдет, нельзя. Здесь требуется и верстка, и распространение, обеспечение бумагой. Теоретически, тем не менее, мои бывшие коллеги могут на первом этапе сделать это безвозмездно ради идеи воссоздания газеты. И в этом заключается еще одна опасность. Первый номер уйдет на ура, это будет событие в общественной жизни республики. И второй номер прочитают. И даже третий по инерции прочитают. Но вот на четвертом номере инерция не сработает. Это точно. Тогда надо будет включаться в работу, выдавать качественный продукт, работать с рекламодателями, сетями распространителей. И эти расходы будут на порядок больше, чем те, которые сейчас тратятся на сайт. Но, подчеркиваю, мы будем работать в этом направлении. А может быть, инвесторы скажут, что они не потянут. Но сайт, в принципе, содержать можно. Строго говоря, эта работа не прекращалась с того момента, когда мы остались с Анастасией. Сколько презентаций я сделал, разный формат штата предлагал. Я вспоминаю беседу с одним человеком в конце марта или апреля. Он понимал, какие цели мы преследуем, понимал, что те средства, о которых шла речь, для него подъемные. Он сказал: «Да, я вас поддерживаю. А теперь под завершение беседы скажите — вы Марущаку-то звонили?». Вот и все.

— Скажи, если возникнут проблемы у клона «Красного знамени», то Дашу Шучалину [экс-сотрудницу «Красного знамени», которая стала главным редактором газеты-клона «Красное знамя Севера»] на работу возьмешь?

— Человек она, безусловно, очень энергичный, общественница, которая занимается проблемами ЖКХ. Я скажу просто — в «Красное знамя» — нет. Если «Красное знамя Севера» закроется, а кто-то захочет ее взять, ни в кого не брошу камень. Она человек результативный, плодовитый, но в таком случае я просто посочувствую тому главному редактору. И надо понимать, что человек за эти годы выработал такую репутацию, что и не знаю...