За 2014 год Общественной наблюдательной комиссии Кировской области удалось решить несколько важных проблем. Например, теперь в отделениях полиции соблюдаются санитарные нормы площади на одного задержанного. Также теперь там есть и аптечки, с помощью которых можно помочь человеку, если ему стало плохо. Задержанных перестали держать в наручниках в камерах. Но есть и вопросы, которые только начинают широко обсуждаться, а их решение требует серьезных изменений в местах принудительного содержания. Об этом в интервью «7x7» рассказал председатель Общественной наблюдательной комиссии Кировской области Артур Абашев.
— Чего удалось добиться за прошедший год?
— Во-первых, совместно с прокуратурой удалось добиться от полиции соблюдения санитарных норм площади на одного задержанного, то есть камеры больше не набивают битком, как это было раньше. Во-вторых, добиваемся устранения и других недостатков в местах принудительного содержания, подведомственных УМВД России по Кировской области: в каждом из отделов полиции теперь есть новые аптечки, постепенно устанавливаются медицинские кушетки, в изоляторах временного содержания (ИВС) и спецприемниках для административно задержанных соблюдаются санитарные требования (ведра «для мытья пола» и «для питьевой воды» теперь промаркированы, и каждое используется только для своей цели), задержанных больше не держат в камерах пристегнутыми наручниками к стене и многое другое.
— С какими проблемами к вам чаще обращались люди, находящиеся в местах принудительного содержания?
— Очень много проблем, связанных с медициной в колониях. Судя по количеству обращений, у меня создается впечатление, что в медсанчастях работают люди, которые подходят к своей работе спустя рукава, по принципу: «Умрете, тогда вскрытие и покажет, чем вы болели». Хотя, есть и исключения. Например, на медсанчасть СИЗО-1 никто не жаловался, и это притом, что в этом СИЗО я за год был не меньше десяти раз, а транзитом через это СИЗО за месяц проходят сотни людей.
Есть и частные проблемы, например, когда осужденный не уживается в коллективе или у него в семье маленький ребенок, а колония находится далеко, и просят посодействовать в переводе в другую колонию.
В некоторых колониях не допускают адвокатов под предлогом того, что осужденные не хотят встречаться, а впоследствии выясняется, что заключенный даже не знал, что к нему приезжал адвокат.
Нарушаются трудовые права, существует и проблема с конвоированием осужденных, есть злоупотребления со стороны определенных сотрудников мест принудительного содержания. Проблем очень много, их всех не решить, но стремиться к этому нужно.
— Как обстоят дела с межнациональными и межконфессиональными вопросами в колониях Кировской области?
— Межнациональных проблем в колониях нет, так как людей там делят не по национальностям, а по кастам. А вот проблемы с вероисповеданием у осужденных возникают. В колониях практически не найти литературы по традиционному исламу, религиозных комнат для мусульман практически нигде нет, а если и есть, то они представляют собой пустые помещения с голыми стенами. У православных тоже возникают проблемы. Священники не могут провести на территориях колоний обряд причастие, так как для этого необходим кагор, а спиртные напитки в любых дозах на территории колонии запрещены. Если на территориях колоний строят церковь, то часто возникает вопрос о том, кто поставит себе ее на баланс и будет ее содержать: епархия или УФСИН. И бывает так, что церковь построена, а вопрос этот не могут решить годами, в результате чего церковь не функционирует (стоит без отопления и освещения). Для решения межконфессинальных проблем я тесно взаимодействую с Общественной палатой Кировской области, где создана рабочая группа по межнациональному и межконфессиональному сотрудничеству.
— Какими вопросами и проблемами вы занимаетесь сейчас?
— Последние два месяца мы работаем над решением проблемы отсутствия полноценного образования несовершеннолетних подследственных. Кроме этого, начали работать над еще одной важной проблемой — отсутствием приватности в туалетах колоний и ИВС, проще говоря, в кабинках отсутствуют дверки, а иногда и вовсе нет никаких кабинок (т. е. даже нет боковых перегородок). И если в ИВС эту проблему начали решать, то в колониях далеко не все начальники готовы прислушиваться к рекомендациям членов ОНК. Наверно, некоторые начальники колоний получают удовольствие от того, что смотрят, как осужденные вынуждены справлять большую и малую нужду у всех на виду.
Во многих отделах полиции отсутствуют места для сна, и задержанные вынуждены лежать либо на полу, либо на узких скамейках — эту проблему я поднимал недавно на всероссийской видеоконференции ОНК.
Все эти проблемы достаточно легко можно было бы решить, если бы было желание у региональных УМВД, УФСИН и департамента образования. В 2015 году, я надеюсь, эти проблемы найдут свое решение.
— За год в составе ОНК Кировской области произошли изменения. Как вы оцениваете это?
— В нашей региональной ОНК 20 человек. За прошедший год мне пришлось немало времени потратить на перестановки в составе. Были заменены три человека. Алексей Емелин стал адвокатом, а этот статут не совместим с членством в ОНК, Антонина Тихомирова переехала в Москву и физически не может осуществлять контроль за местами принудительного содержания Кировской области, а Наталья Некрасова в связи с нехваткой времени решила освободить место члена ОНК. Им на замену пришел член региональной Общественной палаты Элунур Гусейнов, зампредседателя комитета гуманитарной помощи Кировской области Юрий Басманов и журналист газеты «Омутнинские Вести+» Анна Зайцева.
— Обычно в регионах ОНК делится на «силовиков» и «общественников». Кого больше в ОНК Кировской области?
— Делить ОНК на два лагеря — это заведомо создавать внутри ОНК конфликты. К силовикам чаще относят бывших сотрудников УФСИН и УМВД. Но, например, у нас в Омутнинском районе есть бывший сотрудник колонии — член ОНК, который знает «кухню» изнутри, помогает вскрывать резонансные проблемы и отстаивает мнение осужденных в спорах с начальниками колоний. То есть нельзя его отнести к лагерю силовиков. И наоборот, есть общественники, которые делают много полезного, не зависимы никак от УФСИН, но мыслят, как сотрудники колоний.
В ОНК Кировской области есть несколько мини-групп, но не по принципу «силовики-общественники». Они образованы по принципу давнего знакомства или проживания в одном районе области.
— В колониях сидит немало лиц, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. Не страшно ходить среди таких осужденных?
— В колониях сидят такие же люди. Они выходят на свободу и живут вокруг нас. Если бояться осужденных в колонии, то тогда можно бояться всех вокруг и не выходить из дома, так как среди прохожих тоже есть осужденные, хоть и бывшие. Хотя не скрою, что когда иду во время поверки мимо тысячи осужденных, на которых приходится десяток безоружных сотрудников УФСИН, то вспоминаю о том, что время от времени в колониях возникают бунты с заложниками и убитыми.
— Так, может быть, не стоит помогать убийцам, насильникам, педофилам? Зачем защищать их права?
— Суд приговаривает людей к лишению свободы. Он не приговаривает никого к пыткам и бесчеловечному обращению. Если кому-то нравится жить в средневековье и считать телесные наказания и пытки нормой, то это глупость. Я живу в XXI веке и считаю это недопустимым. Мне не важно, угонщик это, наркоман или педофил. Человек получил наказание в виде лишения свободы, он его отбывает. Моя задача проследить, чтобы его права (а прав у него в колонии минимум) соблюдались.
Многие говорят, что осужденные слишком хорошо живут: едят, живут за счет государства. При этом мало кто знает, что каждый осужденный обязан трудиться, а 75% его дохода удерживается на его содержание. Людям, которые завидуют осужденным, я всегда объясняю, что попасть на зону не сложно, и они могут это сделать. Вот только никто туда особо не рвется.
