Мурманские журналисты критикуют уполномоченного по правам человека в регионе

На днях на сайте информационного агентства «СеверПост» появилась статья «Человек-невидимка», в которой дана неутешительная оценка работе уполномоченного по правам человека в Мурманской области Александра Патрикеева. В свою должность он вступил около полутора лет назад. За прошедшие 12 месяцев омбудсмен принял 281 обращение, дал 27 консультаций по телефону.

Журналисты агентства попросили Александра Патрикеева назвать самые громкие и важные дела по защите прав. Он вспомнил случай, когда более 140 воспитанников спортивной школы исключили из федеральной базы, позволяющей участвовать в соревнованиях. Еще одно важное дело — это протекающая крыша в одной из многоэтажек Росляково.

— Пять лет в трех квартирах через швы сочилась вода. Люди писали везде, им приходили отписки, приходили люди, говорили, что нормально все. Я вообще имею привычку не писать лично, а поговорить с людьми, от которых зависит исправление положения дел. А если мастер-класс не удается, то тогда применяю более серьезные меры по привлечению надзорных органов. Мы встретились через четыре-пять дней, и на следующий день мне позвонили жильцы и сказали, что рабочие в люльках заделывают швы. Это не потому, что Патрикеев уполномоченный какой-то такой, а это вопрос, почему все не было сделано вовремя? — приводит риторические вопросы Патрикеева «СеверПост».

Корреспондент информационного агентства поинтересовался, почему у Александра Патрикеева не вызвало интереса громкое убийство таксиста Дениса Мокрецова, которое расследуется уже год. Напомним, выстрел был произведен из табельного оружия офицера ФСКН, участвовавшего в операции. Родные погибшего пытались выйти на Александра Патрикеева, но никаких результатов это не принесло: «Я отвечаю так, как должен был ответить. Ко мне родственники погибшего не обращались. Если бы обратились, я бы сделал запросы в полицию и следственные органы, с которыми у нас договор».

— Достаточно взглянуть на упоминания о Патрикееве в СМИ. За полтора года — пару раз. Человека не видно и не слышно, — рассказал «СеверПост» один из депутатов областной Думы, попросивший не называть свое имя. — Назначение в 2013 году Александра Патрикеева было скоротечным, тогда надо было срочно отчитаться в Москву о том, что в Мурманске есть свой омбудсмен. Но нужно честно признать, никакого авторитета, о котором говорил Путин, у Александра Патрикеева нет.

Агентство отметило, что у журналистов сложилось впечатление, что Александр Патрикеев только-только вступил в должность.

Критическую позицию журналистов разделили и правозащитники. Так, участник Международного правозащитного движения Александр Передрук отметил, что работа Патрикеева не относится к фундаментальным правам человека. Он назвал ее фикцией.

— У меня есть опыт общения с тремя уполномоченными — Санкт-Петербурга, Воронежской и Мурманской областей. И самый неактивный из них — из Мурманска. Когда он только был назначен на должность, мы с Татьяной Кульбакиной пришли к нему на прием, наметили планы по взаимодействию, однако никаких сдвигов не произошло. Потом я приглашал его провести совместный прием по защите прав призывников, а он отправил меня в Комитет солдатских матерей области и военкомат. Обращались мы к нему и по делу Алексея Расходчикова. Он сказал, что возьмет это дело под контроль. Но потом от него появился только один пресс-релиз, в котором говорилось, что суд во всем разберется и что сам Расходчиков к нему не обращался. В итоге институт уполномоченного в Мурманской области заменен бывшим чиновником, у которого непонятные функции, — рассказал Александр Передрук.

Корреспондент «7х7» попросили прокомментировать ситуацию членов Общественной наблюдательной комиссии Мурманской области.

Юрий Манаков, глава Общественной палаты Мурманской области, председатель ОНК Мурманской области:

— Институт УПЧ в Мурманской области создан — это хорошо, а потому с этим необходимо и считаться, и уважать, и постараться использовать. Институт УПЧ — дело новое, и, судя в том числе по тому, как к его формированию отнеслись в МО (по оценкам многих — недостаточно ответственно), эта «новизна» имеет много «детских болезней». То, что уполномоченный по области вышел «из чиновников», а не из правозащитников, создает, безусловно, немало трудностей во взаимоотношениях, понимании и взаимодействии. Но серьезность задач и целей — защита и восстановление прав человека в МО — должны, по-моему, помочь преодолеть период разобщенности и принести в итоге пользу.

В настоящее время уполномоченный по правам человека исполняет свои полномочия так, как он это понимает и считает нужным. Уже хорошо, что сам УПЧ — человек неравнодушный и отзывчивый. По-моему, этого, конечно, недостаточно на такой должности, но это дает надежду на перспективу «обучаемости» и в вопросах прав человека — было бы желание «учителей» и «обучаемого»...

За полтора года взаимодействие, опять же, по-моему, хоть и имело место — были совместные мероприятия, подписаны соглашения, но было явно недостаточным и скорее протокольным, чем продуктивным и эффективным, не считая помощи в отдельных частных, а не системных проблемах и вопросах, и использования транспорта через УПЧ по МО.

В том «вина» не только и не столько уполномоченного (вспомним о «детских болезнях»), сколько и ОП и ОНК, да, и других общественных структур правозащитной направленности. Наверное, надо принять действительность, отстраниться от «нравится/не наравится» и активнее вовлекать уполномоченного в свои дела, надоедать даже, не ограничиваясь «оповещением» о проблеме, а настойчивее и серьезнее использовать полномочные возможности УПЧ по МО и его самого. Если будем действовать так, то, глядишь, и через некоторое время уполномоченный станет «своим» для правозащитников.

Ирина Пайкачёва, член ОНК Мурманской области:

— Институт УПЧ — это превентивный, а не реактивный механизм предотвращения пыток, жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения или наказания, других прав человека, стандарты которых оговорены международными документами.

УПЧ в Мурманской области был назначен в одном из последних регионов России — в мае 2013.

 

Казалось бы, есть многолетний опыт этого регионального института защиты прав человека. Можно взять лучшее.

 

Например, на сайте Уполномоченного по правам человека ряда областей можно найти план работы УПЧ на предстоящий месяц, а еще лучше — квартал, где есть место информации о совместном приеме граждан или совместном посещении мест принудительного содержания с представителями других институтов гражданского общества.

 

В Мурманской области, например, активно работает Общественная наблюдательная комиссия по контролю за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания. Уместно было бы разместить ее состав на сайте УПЧ региона, да план-график совместных тематических приемов, обучающих семинаров, посещений мест принудительного содержания, регулярных встреч с представителями правозащитных организаций только бы помогал защищать права человека, в том числе готовить ежегодный доклад уполномоченного о защите государством прав человека в регионе.

 

А где искать список правозащитных НПО региона, как не на сайте уполномоченного по правам человека, причем с их контактами и информацией о направлении их деятельности?

 

А пока региональные УПЧ встречаются с правозащитниками (и то не мурманскими) только по воле президента. Такая встреча прошла в Москве 5 декабря.

Логично было бы ожидать, что подобная встреча в регионе станет продолжением столичной. Надеемся, это упущение будет вскоре исправлено.

 

Еще до назначения мурманского УПЧ правозащитные организации солдатских матерей получали много обращений по нарушениям прав человека в закрытых государственных структурах, таких, как армия, пенитенциарная система, полиция, интернатные учреждения для стариков и детей.

 

С назначением УПЧ МО, представителя сословия бывших военных, была надежда на то, что «армейские» жалобы перестанут сопровождаться просьбами: «Только не сообщайте мою (или сына) фамилию, т. к. боимся усиления его преследования со стороны командиров или старослужащих». Но в последнее время эти просьбы не прекратились, более того, они стали поступать с удивительным постоянством и из исправительных учреждений и следственных изоляторов, откуда раньше правозащитники пачками получали именные жалобы.

 

На моей памяти люди, далекие по своей предыдущей деятельности от защиты прав человека, такие, например, как Олег Орестович Миронов — УПЧ РФ в 1998–2004 гг., Александр Ильич Музыкантский — УПЧ города Москвы, и многие другие, становясь на эту должность, очень быстро проникались желанием защищать права человека от произвола государства и его чиновников и пропитывались самим духом концепции прав человека.

 

Посмотрим, случится ли это с УПЧ Мурманской области. По его первому ежегодному докладу станет ясно, готов ли Александр Васильевич Патрикеев защищать права человека, или он ограничится перечнем мероприятий (таких, например, как установка детских площадок), которые присущи многочисленным социальным службам. Ведь тратить бюджетные деньги (то есть деньги тех граждан, права человека которых УПЧ призван защищать от госчиновников) на структуру, подменяющую работу целой армии других чиновников, у мурманчан нужды нет.