Школа, институт, работа

Беженцы из Украины на территории Воронежской области находятся уже больше месяца. Большую часть из них расселяли централизованно: по гостиницам и интернатам. В основном это жители Луганской и Донецкой областей. Дети отдыхают на каникулах, взрослые ищут работу, а депутаты организовывают для них поездки. Несмотря на активную работу волонтеров, правовые консультации юристов и хорошие условия проживания в мирном городе, дела у беженцев идут далеко не так гладко.

Страх и ненависть

«Баловаться в автобусе нельзя, а вот петь песни — только приветствуется», — дает короткий инструктаж перед поездкой в Воронежский государственный природный биосферный заповедник имени Пескова Ирина Дмитроченкова, психолог, который работает с детьми-беженцами. Несмотря на это, автобус молчит, слышен только звук заводящегося мотора. Мама одного из детей, Света*, помогает разрядить обстановку:

— Дети, а у меня сегодня День рождения! Спойте для меня что-нибудь.

Подключается другая мама, Оля. Она тихонько заводит известную песню:

— Пусть бегу-у-ут неуклю-ю-юже...

Ее подхватывают другие родители. Дети же предпочитают музыку на плеере.

— К сожале-е-енью, День Рожде-е-е-нья только ра-а-а-аз в го-о-о-о-оду.

— А в нашем случае, наверно, два... — добавляет мама Света.

В Графское отправились благодаря Анне Царалунге, депутату облдумы от «Единой России»: «Детям, которых поселили в центре города, практически негде гулять. Поэтому мы решили свозить их в Воронежский заповедник». В поездку были приглашены журналисты местного телевидения. Правда, сидевшие в автобусе взрослые просят их не снимать. Беженцы боятся показывать лица и называть настоящие имена. Практически у всех на Украине остались родственники. У многодетной семьи из Мариуполя восемь детей. Старшему — 28 лет, младшей — 10. Четверо старших, которые уже успели обзавестись своими семьями, остались на Украине. Родители и четверо младших уехали в Воронеж. В Мариуполе остались и пожилые бабушки и дедушки.

В гостиницу спортивного комплекса «Юбилейный», по просьбе администрации города, поселили людей, приехавших в Россию в середине июня из Луганской и Донецкой областей. Больше никого не подселяли: гостиница переполнена.

На вопрос: «А почему именно Воронеж?» беженцы отвечают: «Просто захотелось». Родственников здесь не оказалось практически ни у кого, даже наличие знакомых — и то редкость.

— Мы уезжали в дикой суматохе, просто похватали самое необходимое — и сели в машину, — рассказывает мама Света. — Хоть мы ехали через Ростовскую область, нашим конечным пунктом был Воронеж. Мы даже не помним, что конкретно происходило в те дни в Славянске. Человеческая психика — сложная штука, сами понимаете...

К беженцам в СК «Юбилейный» относятся хорошо, с пониманием. Условия отличные: у каждой семьи отдельный номер, кормят взрослых три раза в день, детей — пять. Администратор гостиницы Наталья Кульнева, педагог по образованию, стала для детей и их родителей хорошим другом. На работе сегодня у нее выходной, но дети уж очень попросили «тетю Наташу» поехать с ними. Она с удовольствием рассказывает про особенности каждого ребенка:

— Аня и Маня, семилетние девочки на заднем сидении, — главные заводилы. Вечно что-нибудь придумывают. Мальчишки тоже любят побаловаться — вон те, которые расселись возле прохода. Подростки поспокойнее, но гораздо ранимее. Родители доверяют мне процесс воспитания: я даже прикрикнуть на них могу, если сильно разойдутся. Мой девиз: делай, что должен, и будь, что будет. Я же стараюсь помочь им пережить эту трагедию. Что сейчас творится на Востоке Украины... Особенно эта история про распятого мальчика...

— Но ведь уже давно доказано, что это фейк, вброшенный Первым каналом, — отвечаю я.

— Нет! — уверенно возражает Наталья. — Одна семья звонила родственникам в Славянск, и они сказали, что знакомые друзей соседки видели все своими глазами. И было это еще за пару дней до выхода сюжета в эфир.

— Я этого своими глазами не видела, но я уверена, что нацгвардия могла такое сделать — они же отмороженные! — присоединяется к разговору пятнадцатилетняя Женя.

Беженцы или мигранты?

В Графское ехали не только дети-беженцы, но и несколько родителей, которые либо еще не нашли работу, либо чей выходной день выпал на четверг. Вообще, мало кто пока сумел трудоустроиться. Мамы Оля и Света нашли работу в пищевой промышленности — по профессии. Им обещали платить, как и всем: не больше, но и не меньше. Остальные говорят, что трудоустроиться не могут не потому, что не хотят — они готовы взяться за любую работу — а из-за психологического препятствия и из-за юридических тонкостей российской действительности.

В этих тонкостях, похоже, действительно многие запутались, хотя во всех пунктах расселения беженцев миграционная служба проводила выездные консультации. Первая сложность — легальное проживание на территории РФ.

— Если бы кто-то хотел вернуться обратно на Украину, то можно было бы и не регистрироваться, — объяснила Галина Рагозина, региональный координатор Форума переселенческих организаций. — Но, согласно статистике, таких — около 20%. В противном случае необходимо либо получить разрешение на временное проживание, если есть родственники в Воронежской области, либо подавать на временное убежище, что позволит ускоренно получить гражданство. Но гражданство тоже не разменная монета. Поэтому я бы все же рекомендовала третий вариант — институт вида на жительство.

А вот на получение статуса беженца могут претендовать единицы: военные, милиционеры, ополченцы, — то есть те, кто действительно может быть подвержен опасности при возвращении на родину. В общем, те, кто не мог переехать, скажем, в Киев или Закарпатье — по политическим причинам.

Мошенники уже активно спекулируют на этой теме. Не один человек пожаловался, что статус беженца якобы можно получить, заплатив специальным людям 20 тысяч рублей. Однако Галина Рагозина уверена, что вряд ли даже знакомства помогут в этом случае: все заявления рассматривает специальная комиссия, которая может присвоить статус беженца только по определенным, законодательно закрепленным основаниям.

С получением работы тоже есть сложности. Официально граждане Украины могут беспрепятственно получить разрешение на работу. Проблема лишь в одном: число квот на предприятиях ограничено. Зато не ограничено число квот на выдачу патентов «для осуществления трудовой деятельности только у физических лиц для удовлетворения их личных и домашних нужд». Попросту говоря, няней или домработницей теоретически может устроиться каждый, достигший возраста 18-ти лет. Но это только теоретически.

...а с бумажкой — человек

В Воронежский заповедник сегодня приехал еще один автобус. Он привез беженцев, поселившихся в интернате №1. Они тоже не жалуются на условия, но главное, что их радует — «есть вода и электричество».

— Всего в двух автобусах приехало 57 человек, — говорит Вадим Бондаренко, помощник депутата Анны Царалунги из Общероссийского народного фронта. — Примерно четверть из них — взрослые: родители и сопровождающие.

После просмотра короткого фильма о заповеднике дружно идем смотреть на бобров. По дороге встречаем собак: это не обычные дворняги, они скорее похожи на маленьких волчат. Пришлось остановиться, потому что дети непременно захотели с ними сфотографироваться.

Пятнадцатилетняя Маша приехала в Графское без родителей — они решили остаться в гостинице. С другими детьми она не очень сдружилась. Наталья Кульнева сказала, что Маша — очень сложный и ранимый подросток. Взрослые пожаловались, что с Машей вечно одни проблемы: то она вперед всех летит, то всю группу задерживает. Поэтому Маша просит меня сделать снимок: «Вы только не публикуйте нигде, пожалуйста, я боюсь...» Завязался разговор.

— С местными познакомилась уже?

— Да, недавно гуляла я по городу, проходила мимо баскетбольной площадки. Там встретила ребят. Хорошие такие, дружелюбные. Мы добавили друг друга на «ВКонтакте» и теперь общаемся. Правда, один тринадцатилетний мальчик постоянно троллит меня в сети. Он пишет: «Слава Украине», хотя понимает, как я ненавижу нацгвардию.

— Ты сидишь на «ВКонтакте»?

— Да, у нас у всех есть там аккаунты. Правда, нас просят не выкладывать туда фотографии из России, чтобы не подвергать опасности родственников, оставшихся на Украине.

Мы заметили, что отстали от группы. Пришлось спрашивать дорогу у персонала.

Маша будет поступать в медучилище. Говорит, что хочет стать фармацевтом. В воронежских вузах и ссузах беженцам пообещали определенные льготы при поступлении. Но проблема даже не в том, возьмут украинцев учиться или нет — многие учебные заведения уже выделили бюджетные квоты для беженцев. Из-за начавшихся боевых действий многие просто не успели забрать документы. Как и семья Маши, которая в спешке покинула родной Свердловск (Луганская область) в середине июня. Сначала родители вывезли единственную дочь в Ростов, а сами поехали за вещами. Обратно в Россию возвращались уже под пулями.

Маша — далеко не единственная, у кого дальнейшее образование пока стоит под вопросом. Алине из Мариуполя до окончания медучилища на Украине оставался один год. Но ни перевестись, ни перепоступить без документов она не может: «Училище отказывается пересылать мои документы по почте, говорят, нужно ехать самой и забирать их лично...» Конечно, Алина боится возвращаться.

А у Жени, отучившейся год в техучилище, документов об обучении, возможно, больше и нет: «Недавно я узнала, что на один из наших корпусов сбросили бомбу. Не факт, конечно, что мои документы находились именно в нем, но все же». ГИА Женя боится сдавать, мол, в украинских школах уровень образования не тот, знаний не хватит.

— Украинское образование просто ужасно! — жалуется мама Света. — Это же надо: изучать русский как иностранный, хотя мы все на нем говорим. Естественно, нашим детям сейчас будет очень тяжело учиться, особенно старшим.

— А вы когда-нибудь раньше думали о том, чтобы провести референдум о федерализации, возможно, войти в состав России и дать вашим детям образование на родном, русском языке? — спрашиваю я.

— Нет... — задумалась мама Света. — Понимаете, у нас была стабильность тогда, нас все устраивало...

«Я понимаю, почему нас многие не любят»

Вдоволь поумилявшись над бобрами, направляемся к Толшевскому Спасо-Преображенскому женскому монастырю, который, кстати, вошел в список участников конкурса «7 чудес Воронежской области». Туда пошли практически все.

— Наконец-то я смогу помолиться, — радостно произносит Маша. — В городе все никак не получалось сходить в церковь.

Женщины, девушки и девочки повязывают платки и заходят внутрь. Не заходит только молодая мама Светлана:

— Не могу я в джинсах в храм Божий входить — совесть не позволяет.

Тетя Наташа выходит из монастыря со свечкой в руке.

— Где вы такую взяли? Мы тоже хотим, — раздается со всех сторон.

— Там и взяла. Давайте на следующих выходных в Задонск съездим. Это святое место недалеко отсюда, хоть и находится в соседней области.

Все охотно соглашаются.

— Наконец-то дети перестали вспоминать войну, а взрослые стали чувствовать себя увереннее, — смотрит на просветленные лица, выходящие из монастыря, психолог Ирина Дмитроченкова. — Я думаю, самое время нам с ними поставить пьесу. Слышали о практике социального театра? Я даже уже принесла сценарий мюзикла «Снежная королева». Аня и Маня будут маленькими разбойницами — эта роль подходит им ну просто идеально.

Последний пункт назначения — веревочный парк «Ежкины дорожки». Это, похоже, стало самой интересной точкой не только для детей, но и для взрослых. Каждый смог выбрать себе соответствующий уровень сложности: детский, семейный или экстремальный. Побросав вещи в кучу, дети постарше побежали к инструкторам, которые помогли надеть защитную экипировку. Младшие сразу полезли на горки. Конечно, первыми на вершине оказались Аня и Маня.

Наталья Кульнева, она же тетя Наташа, осталась сидеть на лавочке. Вместе с тетей Светой («Я по этим веревкам не полезу, даже не просите!») и психологом Ириной Дмитроченковой они обсуждали, куда еще можно было бы съездить.

— Может, не следующих выходных вас снова сюда привезти? — радостно спрашивает Ирина Дмитроченкова. — Возьмем купальники, еду — да рванем на весь день.

— Вас бы в Задонск, да еще по церквям... — вспоминая святые места Липецкой земли, говорит тетя Наташа.

— По мне, так куда угодно, лишь бы детям было весело, а то совсем им скучно в гостинице сидеть, — резюмирует мама Света.

К веревочному парку подходит сопровождающий Вадим: «Нас уже автобус заждался — собирайте детей! Вам же сегодня еще на медобследование ехать».

Взрослые дружно поднялись и принялись кричать детям, что пора домой. Дисциплинированная Женя одна из первых спустилась обратно на землю.

— На самом деле, я понимаю, почему нас многие не любят, — снимая защитный шлем, сказала она. — Мы приехали без гроша в кармане. Жилье нам подавай, одежду подавай. Да еще и развлекаемся — фактически за ваш счет, — Женя на глазах погрустнела.

Маша же пришла к финишу последняя: она постоянно где-нибудь застревала. А напоследок решила помочить ноги в пруду — и благополучно в него свалилась. Взрослые, конечно, начали ворчать, а дети помладше тоже просили «искупаться, как Маша».

Спокойно вела себя только Женя. Когда мы садились в автобус, она вновь виновато взглянула на меня и сказала: «Когда мы проводили референдум, мы думали, что будем независимыми, что нас не тронут. Что мы, как и Крым, войдем в состав России. Но мы оказались Путину не нужны... Он ведь не хочет этого только потому, что не хочет стать зачинщиком Третьей мировой войны, так ведь?..»

Женя включает плеер и садится на заднее сиденье автобуса рядом со своей восьмилетней сестрой Мариной, делится с ней наушником, и они засыпают.

* — все имена беженцев изменены.