Матвей Ганапольский: "Извинения вместо изменений"

Уважаемые читатели интернет-журнала «7х7», предлагаем вам обсудить текст журналиста Матвея Ганапольского, который он написал для газеты "Московский Комсомолец". 

Извинения вместо изменений

Когда мой маленький Саша решает на меня обидеться, то делает это просто и незатейливо: уходит в другую комнату, садится на диван, начинает смотреть в одну точку — и ждет. Он ждет, когда к нему подойду я, когда сяду рядом и скажу необходимые слова. А они в том, что обижаться не стоит, что ближе родителей у него никого нет. И что мы с мамой его очень любим, так что «давай пойдем и попьем вместе чай с пирогом». Этого обычно оказывается достаточно, чтобы Сашкины слезы высохли, а обида растворилась в том самом чае.

Конечно, я бы мог быть с ним и пожестче, мог сказать что-то типа «Ну, хватит! На обиженных воду возят!». Но эти народные присказки к Сашке не подходят, ибо обида его всегда искренняя, и это главное. Он не выделывается, не использует обиду для шантажа. И мой приход с утешающими словами нужен сыну не для выплаты ему компенсации в виде какого-то подарка, а просто как подтверждение, что он для нас с мамой значим, что мы его любим. В его обиде, как в обиде любого ребенка, нет злобы и далеко идущего замысла.

Но что касается взрослых...

О как бы мне хотелось, чтобы некоторые взрослые снова впали в детство! Ибо Россией, моей любимой страной, овладела новая страсть. Эта страсть покорила все население без национальных различий, без возрастных ограничений, без гендерных отличий.

Вы полагаете, что это страсть к строительству чего-то нового, страсть к позитивным изменениям в жизни любимой Родины?

Отнюдь! Это жажда извинений!

Огромное государство, словно сойдя с ума, принялось убегать в соседнюю комнату, садиться на диван, смотреть в одну точку и ждать…

Но вот тут-то и отличие от детей — ибо те, кто «обижается», ждут не добрых слов и даже не извинений. Взрослая обида, обуявшая страну, злобна и расчетлива. И каждая фальшивая слезинка на лицах якобы обидевшихся взрослых с помощью государства отливается «обидчикам» стократно. До полного их уничтожения!

Начиналось все почти незаметно, помните? С художественной выставки в Сахаровском центре, где современные художники переосмысливали иконы, рисовали их по-своему. Потом были выставки галериста Гельмана с тем же результатом — православные возмущались, дело чуть не закончилось погромом. Тогда-то и появились «оскорбленные чувства», был суд и последствия. И кое-кому стало понятно, что чувства — вполне материальны. Материальны в том смысле, что их якобы можно измерить и за них засудить. Предположу, что сами православные в том своем возмущении были вполне искренни, как и в случае с «Пусси райот». Но так бы и прошел незамеченным их идиотский танец в храме и, уверен, закончился бы искренними извинениями, если бы не те, кто увидел в обиде других свою возможность для расправы. Это отлилось девицам реальной «двушечкой», а в Уголовном кодексе появилась удивительная статья про «оскорбление чувств». И если раньше единица обиды измерялась шутливой фразой из «Мимино» — «даже кушать не могу!», — то теперь субъективное стало компенсироваться реальным лагерем-поселением и шитьем рукавиц.

Это был грандиозный перелом. Стало понятно, что обида — лучший метод расправы. Нужно всего лишь, чтобы кто-то обиделся.

В советские времена, помнится, существовала цензура — цензор просматривал текст или передачу, после чего она смело шла в эфир. Теперь цензура запрещена Конституцией, но жизнь СМИ стала еще опасней, ибо на любую статью, телепередачу или радиопрограмму кто-то может обидеться. И тогда…

И тогда следует немедленная расправа, причем даже не по закону, а «по совести»: ведь «по совести» — это теперь главный закон Российской Федерации.

Пример — «Дождь». Не важно, что за неудачный вопрос про блокаду телеканал извинился, что снял его с обсуждения. В ход пошла «обида» кабельных и спутниковых операторов — представляете, есть уже и такая. И «возмущенные» операторы отключают канал, фактически обрекая его на уничтожение.

Граждане обижающиеся очень быстро вошли во вкус. Любое альтернативное мнение, пусть даже сформулированное в форме вопроса, становится мишенью стаи обиженных.

Иностранец покритиковал Россию? Мы обиделись: отказать во въезде!

Иностранные спортсмены посмели указать на дефекты только что введенных в строй сочинских гостиниц? Они неблагодарные свиньи, гнать бы их надо!

Канал CNN показал памятник и спросил зрителей — не уродлив ли он? Тут же лавина требований отключить CNN, ибо телеканал оскорбил ветеранов войны.

Вот тут-то и стало проявляться главное наперстничество: вопрос был про памятник, а «обиженные» утверждают, что оскорбили ветеранов Второй мировой, при этом от самих ветеранов — ни одного судебного иска.

Что бы кто ни сказал, кто бы что ни написал — теперь все, жди, что кто-то обидится, а потом жди расправы!

Вот сравнил один оппозиционный автор обстановку в стране, в связи с Олимпиадой, с обстановкой в нацистской Германии и тамошней Олимпиадой 1936 года... Сравнение, прямо скажу, диковинное — хотя бы потому, что трудно сравнить то, что имеет место у нас, с фашистской идеологией, с ее планами захвата других стран и физического уничтожения целых народов! Тут бы и поспорить с ним, доказывая, что он неправ, или, кто совсем не согласен, покрутить пальцем у виска. Но нет! — поднимается крик «оскорбленных». В суд никто не идет, но его бомбит госканал, показывая при этом видео из личной жизни, снятое подпольно и с нарушением закона.

Дальше — еще больше! — ЛДПР требует закрыть «Эхо Москвы». И не важно, что сайт «Эха» просто перепечатал спорный пост: закрыть немедленно!

Так что же происходит на самом деле, почему кажется, что страна сошла с ума, зашлась в детской бессмысленной обиде? Кому выгодно?

Ответ прост: мы видим два весьма взрослых признака «детской обиды». Никаких обращений в суды — и одновременно бесконечные апелляции к морали, удачно совмещенные с требованиями немедленной и жестокой внесудебной расправы.

Я знаю их в лицо, этих «обиженных». Это чиновники и депутаты. Это те, кто мечтает ничего не менять, но затыкать рты любому неофициальному слову. Казалось бы, приняты уже практически все запрещающие законы, но кто-то смеет критиковать, сомневаться и задавать вопросы. Кто-то сомневается, что в нынешней России «Отечество» и «ваше превосходительство» есть одно и то же. Кто-то хочет знать историю во всех ее красках, получать независимую информацию. Кто-то считает, что Конституция гарантирует свободу слова, а следовательно — право на любую мысль и любой вопрос.

Но кто-то считает иначе. А главное — эти «кто-то» чувствуют главный тренд страны: никаких изменений, только требование извинений; никаких судов, там проиграешь — нужно лишь кричать о морали и нравственности и требовать внесудебного уничтожения неугодных. Эти «кто-то» не боятся осуждения — демонстративный патриотизм лишним не бывает. Пар костей не ломит. Лучше переесть, чем недоспать.

А главное — лучше перебдеть, чем недобдеть; лучше мастерски прогнуться, прогнуться именно там, где может понравиться начальнику.

О чем теперь вообще можно спросить, чтобы тебя без суда и следствия не объявили врагом страны? О чем можно сказать, чтобы тут же не выскочили «патриоты», чтобы заявить: сказанное оскорбило их до глубины души.

Нет Конституции, нет законов. Есть лишь «патриотизм» штатных патриотов, которые сами себя на эту должность назначили.

Громче крикнешь — тебя обязательно заметят, ничто другое не работает.

Фальшивый патриотизм — это и есть единственный социальный лифт современной России.

А извинения — единственный признак изменений.

Жаль, что и то, и другое абсолютно бесполезно для будущего страны.

Фото на главной странице PhotoXPress