Журналист «Красного знамени» Валерий Черницын о ситуации на Украине:

Уважаемые читатели и слушатели интернет-журнала «7x7»! Мы возобновляем программу «7 мгновений недели». Первым нашим собеседником в этом году стал журналист газеты «Красное знамя» Валерий Черницын.

Фото Максима Полякова

Мы говорили о ситуации на Украине: действиях Януковича, оппозиции, участников Евромайдана и «Беркута». Также журналист рассказал, почему его газета была уверена в том, что Вячеслав Гайзер, скорее всего, не будет бороться за кресло Главы Коми, однако получилось наоборот. Кроме того, собеседник высказал свое мнение о наказании бывшего главы филиала нефтяной компании «РУСВЬЕТПЕТРО» в РК, который был оштрафован за крупный нефтеразлив в Усинском районе на 200 тыс. руб., и о вырубке деревьев на так называемой аллеи славы в Сыктывкаре.

РАСШИФРОВКА:

ЕЛЕНА СОЛОВЬЕВА: Здравствуйте, уважаемые читатели и слушатели интернет-журнала «7х7». С Вами снова, первый раз в этом году, программа «7 мгновений недели», и я, Елена Соловьева. И у нас в гостях, открывает нашу серию 2014 года прекраснейший журналист, наш друг, Валерий Черницын.

ВАЛЕРИЙ ЧЕРНИЦЫН: Добрый день.

Е.СОЛОВЬЕВА: Здравствуйте, Валера, давайте сразу перейдем к делу, а именно к тому событию, которое всех больше всего волнует, а именно, ситуация на Украине. Первые столкновения начались после того, как Янукович не подписал соглашение о вступлении в Евросоюз. Второй раз возмущение вызвало то, что Верховная Рада приняла сразу пачку ограничивающих законов (калька с российских, только их принимали не два года, а сразу бац – и приняли).  Первое – за движение в колоннах больше пяти авто – лишение прав и автомобиля на два года. Второе - за деятельность информагентства без регистрации – конфискация техники и продукции, плюс большой штраф. Нарушение порядка мирных собраний – до 10 суток. Участие в мирных собраниях в каске, форменной одежде, с огнем – до 10 суток. Установление палаток, сцены или звука без разрешения милиции – до 15 суток. Блокировка доступа к жилью - полностью новая уголовная норма - 6 лет. Клевета – статья возвращена в УК - 2 года. Распространение экстремистских материалов - 3 года, групповое нарушение общественного порядка - 2 года. И внимание: массовые беспорядки – до 15 лет, - то есть, любого участника Майдана можно сажать по этой статье, не говоря уже о других. Как ты оцениваешь эти законы и действия Януковича?

В.ЧЕРНИЦЫН: Ну, начнем мы все-таки не с законов, сколько все-таки с этого пресловутого евростремления, евротенденции.

Е.СОЛОВЬЕВА: С него все и началось.

В.ЧЕРНИЦЫН: С него все и началось, и Майдан превратился в Евромайдан. Теперь уже второй мем, если угодно. И, по сути – бренд. Как известно, есть замечательная поговорка «Всякий либерализм русского человека кончается на украинском вопросе». Она справедлива в том смысле, что любому русскому человеку трудно оторвать себя от украинца, от понятия Украина. Тем более что это понятие, я не скажу, что искусственное, но сравнительно недавно функционирующее в общественном сознании. Я имею в виду в исторических масштабах.

Е.СОЛОВЬЕВА: Я тебя правильно понимаю, что понимаю это так: мы вас залюбим, но никому не отдадим?

В.ЧЕРНИЦЫН: Нет, дело не в этом. Я убежден, что при всей разности темпераментов, в целом мы ментально едины. И порукой тому, если угодно, религиозная почва. Кстати, не далее, как пять дней назад совершенно незаметно – да это и понятно в контексте того, что происходит – промелькнула дата очень важная и ранее отмечавшаяся и в России, и в Украине. Это 360-летие того, что раньше называлось воссоединением Украины с Россией. Или, если угодно, 360-летие Переяславской Рады. Понятно, что по нынешним временам трудно употреблять такой термин, как воссоединение. Это просто присяга части казачества московскому царю в целях обережения от царя польского и султана турецкого.

Е.СОЛОВЬЕВА: Они выбирали из двух зол.

В. ЧЕРНИЦЫН: Они выбирали из трех зол. Если в грубом смысле слова, вот выбрали в данном случае, если угодно, зло. Но я, как россиянин, как человек, ведущий откуда-то свою историю вот на этом историческом отрезке, в том числе и от московского царства, я не считаю, что московское царство было чем-то чересчур злее, чем польское королевство  и Османская империя. Короче говоря. К чему я про религиозную почву говорю? Потому что она была ключевой в этом процессе.

Е. СОЛОВЬЕВА: Православие.

В. ЧЕРНИЦЫН: Разумеется. И еще раз говорю, при разных исходных исторических позициях, понятно, что за века вольного существования, когда уже после Киева русского, но еще до московско-царского, тем более, имперского, сложился другой тип людей. Казаческий, если угодно. Вольный, бунтарский. Бандитский, если угодно.

Е. СОЛОВЬЕВА: То, что в «Тарасе Бульбе» описано.

В. ЧЕРНИЦЫН: То, что описано в «Тарасе Бульбе» великолепно совершенно. При всех симпатиях к тамошним героям, мы же видим, что это, мягко говоря, не сентиментальные люди. Я надеюсь, что мои слова не будут расценены, как какая-то «имперскость».  Просто вижу в тех людях, которые населяют эту территорию, ну исторических братьев — если употреблять это заезженное слово. Своих людей. Я приезжаю на Украину — сразу оговорюсь, я не был на западной Украине, я был в Киеве, Крыму, Одессе — я комфортно себя чувствовал среди такой же совершенно публики.

Е. СОЛОВЬЕВА: Я тебя прерву немного. Мне кажется, что мы уходим в сторону. У меня у самой родственники на Украине, я родилась там. Я абсолютно разделяю твои эмоции и чувства… Но.

В. ЧЕРНИЦЫН: Теперь, что касается той ситуации, которая там сложилась. Во-первых, сама политическая методика, которая присутствует в руководстве Украины, она неслыханна. Целый год, если не больше, людям регулярно говорили — да, мы пойдем в Евросоюз, мы будем ассоциированными членами, что в общественном сознании фактически означает то, что мы вступим в Евросоюз. Это ведь не так: ассоциированное членство еще ни о чем не говорит. Но в общественном сознании мы все-таки в Евросоюзе. Украина — це Европа.

Е. СОЛОВЬЕВА: Мы пропросимся как минимум.

В. ЧЕРНИЦЫН: Как минимум. И вдруг — бабах! Резкое торможение. Ход назад. Попробуй-ка — на всем ходу шли-шли и тормоз. Естественно, ударились. Ударились о Евромайдан. Окей, Евромайдан. Сейчас пока выносим за скобку. Но вот когда были приняты эти законы, у меня, конечно, комментарий может быть только один. Вот это уже очевидная откровенная политическая глупость. Тут вопросов быть не может.

Е. СОЛОВЬЕВА: Тебе не кажется, что эта та самая классическая ситуация, когда верхи не могут?

В. ЧЕРНИЦЫН: Возможно. Может быть, мы считаем их какими-нибудь небожителями, которые обладают такими знаниями, которые нам… Знаниями какими-то обладают — той текущей информацией, которой в количественном смысле у них больше, чем у нас. Но, судя по всему, анализировать эту информацию они не могут или не умеют. Или им некогда. Или новогодние праздники тому виной. Но во всяком случае то, как принимались эти законы — простым поднятием рук, без счета — это ни в какие рамки не лезет. То, что последовали такие события, для меня удивительно в той степени, что они настолько радикализировались. Но то, что последует какой-то новый этап, для меня было понятно, очевидно. Поэтому да, вот так.

Е. СОЛОВЬЕВА: До принятия этих законов, что ты думал? В каком направлении пойдет ситуация?

В. ЧЕРНИЦЫН: Честно, я думал, что Евромайдан сойдет на нет, затухнет. Конечно, я забывал о двух важных вещах. Первое — были захвачены административные здания (мэрия Киева и Дом профсоюзов). А когда никто людей оттуда не выгоняет, хотя там была попытка, но неудачная и грубая… Есть другие способы. И сейчас, кстати, я коснусь этих других способов. Так вот, оказалось, что если так просто смотреть на это дело, то возникают штабы. А штаб — это такое многомерное понятие, что мы видим в основном какую внешнюю картинку? Люди там спят, едят, им там оказывается медицинская помощь. Но реально теперь совершенно понятно, что в этих местах готовились и разрабатывались новые тактические планы по новым действиям. Не просто стоять на площади, смотреть на какую-нибудь певицу Руслану, сказать, поскольку мы не москали, и скандировать какие-то массовые лозунги и периодически встречать депутатов Рады. Это, конечно, людям надоедает. Они требуют чего-то другого. И это другое разрабатывалось. Рано или поздно оно было бы запущено. Вот тут власть дала своими действиями лишний козырь для того, чтобы запустить эти новые планы. Это первое. Второй момент. Судя по тому, что я видел в сетях, туда съезжаются со многих других регионов Украины, и прежде всего, конечно, с западных регионов. Люди, которые, видимо, подготовлены определенным образом, в том числе и для участия в таких полупартизанских действиях в городских условиях. И наконец, туда съезжаются люди не только с Украины. Там встречаются кое-какие блоки чеченцев, скорее, чеченок, которые, будучи людьми более бесхитростными, много пишут, раскрывают, что там ведется какая-то боевая подготовка. Ну, вот теперь это перешло в такую фазу, когда я теперь не знаю, что и делать.

Е. СОЛОВЬЕВА: Я не могу тебе не задать этот вопрос. Может быть, ты не знаешь на него ответа. У меня такое ощущение, и, кстати, об этом писал наш блогер Ильин, что проплачены в той или иной степени обе стороны.

В. ЧЕРНИЦЫН: Конечно.

Е. СОЛОВЬЕВА: Кто кому за что платит?

В. ЧЕРНИЦЫН: Тут вопрос вот в чем. То, что поступают какие-то деньги в условно говоря Евромайдан — это понятно. В политическом контексте это нормальное явление.

Е. СОЛОВЬЕВА: Ты не рассматриваешь это так: некие злодеи хотят напакостить Украине и России, что-то там с Запада…

В. ЧЕРНИЦЫН: Мне не хочется употреблять такую терминологию. Совершенно очевидно, что если находится сила, огромная сила — другой вопрос, что она не отражает реальный расклад сил на Украине, на мой взгляд. Но сам по себе Майдан, который насчитывает сотни тысяч человек, это само по себе впечатляюще. Так вот, если находится сила, то находится и источник, который обеспечивает ресурсами эту силу. Потому что реально она реально выходит на фронт, на передовую борьбы с властью. А у власти — на то она и власть — есть бюджет, казна. Во-вторых, у него тоже есть союзники. Если у этих есть союзники, то и у власти есть союзники. И таким союзником выступает, чего уж там скрывать, естественно, Россия, которая, правда, внешне никак себя не проявляет. И правильно делает, кстати. По крайней мере, как проявляют себя некоторые члены Евросоюза, которые прямо едут на площадь, ходят среди митингующих, лезут на сцену, выступают. Булочки раздают и так далее. До такого не доходит со стороны России. Но понятно, что, конечно, кто-то там от нас есть, кто-то по кабинетам администрации президента Украины ходит и консультирует. В свою очередь, глядя на эти события, учится тому, как этого не делать или что предпринимать, когда такое происходит. Я убежден, что для наших спецслужб, для нашего МВД это огромный неслыханный учебно-методический материал, который прямо плывет в руки. Тактика уличного боя, тактика поведения «Беркута», это будет еще разбираться, на этом наверняка будет сделан специальный курс.

Е. СОЛОВЬЕВА: Кстати, о поведении «Беркута». Вот этот вот один из последних инцидентов… Как ты к нему относишься?

В. ЧЕРНИЦЫН: Их много, я не могу понять, какой.

Е. СОЛОВЬЕВА: Когда они человека, который забрасывал их шашками, сняли видео и фото про то, как они издеваются над ним.

В. ЧЕРНИЦЫН: А! Голого.

Е. СОЛОВЬЕВА: Голого, на морозе, они его избивают. Что это было вообще? Что это за сигнал?

В. ЧЕРНИЦЫН: С точки зрения сидящего в теплом уютном кабинете за чашкой кофе интеллигентного среди интеллигентнейших людей человека это совершенно возмутительно. Вот так. Как интеллигентный человек, сидящий в Сыктывкаре в теплом помещении, пьющий кофе и дающий интервью, говорю, что это совершенно возмутительно. Но если бы я оказался в условиях, когда я там, при том не обязательно в форме «Беркута» или в форме солдата внутренних войск. Как ни странно, даже если бы оказался среди тех, кто там митингует и бросает коктейли Молотова, психологически я бы такое поведение понял значительно больше. Я бы относился с лютой ненавистью к этому, но психологически это понятно. Идет война. Гражданская война — давайте называть вещи своими именами. Хорошо хоть не убили, хотя там уже убивать начали.

Е. СОЛОВЬЕВА: Я все-таки замечу, что ты — я смело могу сказать это и о себе — мы с тобой принадлежим к тем типам личности (у нас, конечно, есть свои недостатки), которые даже лютого своего врага не стали бы голого на морозе пытать никогда и ни при каких обстоятельствах.

В. ЧЕРНИЦЫН: Согласен.

Е. СОЛОВЬЕВА: Я уверена в тебе, да и в себе я уверена.

В. ЧЕРНИЦЫН: Ну, во-первых, по своим физическим характеристикам не подхожу к солдатам «Беркута», ни тем более, срочной службы в ВВ. Равным способом, как и для метателя коктейля Молотова. Но если вообразить… Да, по ментальности я другой. Но если бы ситуация возникла, я не знаю, как бы я стал себя вести. Когда в тебя попадает коктейль Молотова, и ты горишь. Когда в твоего товарища, с которым ты где-нибудь в казарме спишь, попадает коктейль Молотова или камень, и он падает и горит, теряет сознание, истекает кровью. Фиг знает. Я подчеркиваю, это относится в равной степени к обеим сторонам. Они сейчас ведут себя абсолютно похоже. Понятно, о чем идет разговор, можно и по-другому сказать. Извините, это госслужащие, у них погоны, они давали присягу действовать по чести и тому подобное.

Е. СОЛОВЬЕВА: Давай сворачивать этот вопрос. Сейчас, мне кажется, есть два пути —  продолжать закручивать гайки, продолжать эти силовые методы либо начать договариваться. Какой путь тебе кажется более предпочтительным? И какой путь выберет Янукович?

В. ЧЕРНИЦЫН: Ответ очевиден — естественно, переговоры. Но прежде всего — отмена этих дурацких законов. Вот тупо отмена. Все, обнулили ситуацию. На мой взгляд, это будет очень серьезный шаг.

Е. СОЛОВЬЕВА: Нельзя за один день такую…

В. ЧЕРНИЦЫН: Отмена. Но, вообще-то говоря, такие требования и звучат со стороны власти на переговорах — освобождение захваченных административных зданий и блокада ну совсем отмороженных организаторов и их счетов. Вот такая штука. Потому что иначе невозможно. Иначе это будет продолжаться дальше. Самое сложное — что не с кем реально переговариваться. Даже с последним самым паном Тягнибоком, депутатом, руководителем партии «Свободы». Даже он уже не может влиять на тех, кто бушует на улицах. Я понимаю сложность, но другого варианта нет. Прежде всего — отмена законов.

Е. СОЛОВЬЕВА: И последний вопрос по этой теме. Почему украинцы могут так горячо отстаивать свои права, а мы — нет?

В. ЧЕРНИЦЫН: Потому что у нас очень похожий опыт был. В 93-м году тоже были уличные бои, как известно. Особенно в сентябре, октябре, начале октября 93-го года. И в отличие от Украины власть действовала гораздо более беспардонно. Она и стреляла, и применяла огнестрельное оружие, расстреляла парламент танками. И там ситуация была в правовом смысле более определена со стороны тех, кто атаковал, чем сейчас. Там были некоторые оправдания. Это первое. И когда такое происходит, у людей есть генетическая память. Они понимают, что власть может действовать именно таким образом. Тем более сейчас, в результате тех событий принята такая Конституция и такой режим установлен, который гораздо жестче, чем был до этих событий в 93-м году. Второе. В России, как ни крути, более высокий уровень жизни. Это социальная база, социально-классовая. Ну, зачем? Если живем мы — тьфу-тьфу-тьфу — сравнительно нормально, можем себе позволить жилищные условия улучшать, квартиру, работу находить.  Я понимаю, что на эти мои слова можно найти тысячу аргументов. Потому что Москвой и Петербургом дело не ограничивается. Есть масса депрессивных регионов. Все это так. Но в целом социальное самочувствие россиян, конечно, лучше, чем социальное самочувствие украинцев.

Е. СОЛОВЬЕВА: Когда были события 2011 года, выступали в основном Москва и Петербург.

В. ЧЕРНИЦЫН: Совершенно верно. Это третье, что я хотел сказать. Выступали Москва и Петербург, у которых уровень жизни выше. Но там звучали совершенно другие требования, чем исходные требования — подчеркиваю, не относительно этих законов, а исходные требования. По большому счету, они сейчас сконцентрированы в одном лозунге — «Банду геть». И прежде всего самого Януковича — геть! Там ставится вопрос — должен уйти Янукович. Хотя это законно выбранный, абсолютно легитимно выбранный президент, победивший в честной схватке в неблагоприятных для себя условиях. И выборы эти были признаны всеми в мире. Третий момент, который я хотел сказать — к вопросу о Москве и Санкт-Петербурге. В России нет собственно Галиции, нет условного Львова. На Украине есть Киев, который является центральной точкой, есть огромная часть, несколько областей, которые, скажем так, являются иными по характеру, по ментальности. И в какой-то степени — религиозности.

Е. СОЛОВЬЕВА: И источник энергии некий.

В. ЧЕРНИЦЫН: Источник энергии, совершенно верно. Поэтому это та часть, которая подпитывает. Это является питательной частью того, что происходит в Киеве. В конце концов, мы это видим и по составу митингующих, и протестующих: там огромная, колоссальная доля людей с Западной Украины.

Е. СОЛОВЬЕВА: Следующий вопрос, который я тебе задам, касается нашего Главы республиканского Вячеслава Михайловича Гайзера. Он недавно объявил, что будет баллотироваться в главы. И это не совпало с теми прогнозами, которые некоторое время, начиная с лета, делало «Красное знамя». В одном из материалов упоминалось, что на выборы пойдет другой человек. Почему газета делала такие прогнозы, на чем они основывались, и почему  в них прослеживалась четкая уверенность, что Гайзера не будет, что он не пойдет на выборы?

В. ЧЕРНИЦЫН: Фактически вынесен приговор моему профессионализму, потому что я понимаю, что речь идет об одном из моих материалов. Ну, или по крайней мере — об одном из моих материалов. Я вот что хочу сказать. Вообще-то изначально я не ставил себе целью дать точный прогноз. И в принципе, насколько я помню, мы никогда не исключали возможности назначения исполняющим обязанности главы именно Гайзера. Просто появлялись сведения, что, может быть, этого и не будет. Может быть, будет и варяг. И такие кандидатуры действительно всплывали по той информации, которая доступна была нам из наших источников в Москве. Поэтому я не знаю. Я не считаю, что мы давали какой-то однозначный прогноз, что нет, Гайзера не назначат. Я во всяком случае так и писал, что Гайзер может быть назначен. И таких уж слишком сильных косяков, за которые могли бы его турнуть, у него не было. Во всяком случае, такого безобразия, как пожар в Подъельске допустим, у него точно не было. Я при этом понимаю, что пожар мог случиться не от плохого руководства республикой или городов. Но надо помнить, что пожар случился, и он тогда сильно подпортил тогдашнему главе реноме. А во-вторых, я вынужден снова повторить, к тому моменту президентом страны — пусть даже теперь мы понимаем формально — являлся Медведев Дмитрий Анатольевич. И ему в числе прочего требовалось продемонстрировать какой-то минимум самостоятельности. А вообще-то назначение губернаторов — это серьезная вещь. Это даже не такой уж и минимум самостоятельности. Например, то, что он в начале 2009 года назначил губернатором Кировской области Никиту Белых — раз, в начале 2010 года Гайзера — два. Это были знаки проявления какого-то дергания, как говорится. Он дергался, чтобы доказать, что он тоже что-то может, может какие-то самостоятельные решения принимать. Но я к чему это говорю?

Е. СОЛОВЬЕВА: Мне кажется, что самое главное его решение — это отмена перехода на летнее и зимнее время. Ну ладно, бог с ним.

В. ЧЕРНИЦЫН:  Бог с ним. Я к тому, что я не считаю, что мы давали уж слишком сильно однозначные прогнозы. Мы допускали вполне, что Гайзер может быть назначен.

Е. СОЛОВЬЕВА: Так как он сейчас исполняющий обязанности, в принципе ваши прогнозы могут еще оправдаться.

В. ЧЕРНИЦЫН: Конечно.

Е. СОЛОВЬЕВА: Какова на твой взгляд вероятность, что они оправдаются?

В. ЧЕРНИЦЫН: В данном случае лично моя точка зрения, что уже вряд ли будет назначен какой-то варяг, если только не будет сделана действительно откровенная глупость. Вариант в общественном сознании: вдруг будут обнародованы документы, свидетельствующие о какой-то запредельной коррупции, запредельном воровстве. Или вообще обнаружится, что Вячеслав Михайлович — серийный убийца. Но ты понимаешь, что это из разряда совсем уже таких разговоров.

Е. СОЛОВЬЕВА: Почему так происходит? Почему у нас такое ощущение, что все решено заранее?

В. ЧЕРНИЦЫН: Потому что такова сложившаяся политическая система.

Е. СОЛОВЬЕВА: Причем, решено не нами.

В. ЧЕРНИЦЫН: Не нами. Естественно. Это решено теми, кто принимает решения в кабинетах администрации президента. Сейчас по-прежнему действует эта вертикаль, которая чуть-чуть отвинчена в некоторых местах. Но она никуда не делась. Никаких свидетельств политической жизни на местах в регионах на уровне городов и районов практически нет. Все как будто замерли, плавают в сонном виде и не принимают никакого участия в политической жизни. Потому что самой политической жизни нет. Нет тех, кто постарался бы ее сделать.

Е. СОЛОВЬЕВА: Пошевелим нашу политическую жизнь. Следующий вопрос касается того, что в конце декабря была пресс-конференция Главы Республики Коми. И тогда ты задал вопрос Вячеславу Михайловичу, будет ли он баллотироваться в главы. На что он ответил, что ему нужно для этого понимание того, что народ ему доверяет. Когда Гайзер все-таки заявил, что он идет в главы, наш корреспондент Максим Поляков спросил его, как он ощутил ту самую поддержку народа. На что Вячеслав Михайлович, на мой взгляд, не смог более-менее внятно ответить. Вроде как он этого до конца не понял. Вот такая явная несостыковка. Что ты думаешь по этому поводу?

В. ЧЕРНИЦЫН: Я то думаю, что в устах каждого политика такое выражение, как «доверие народа» это не более, чем красное словцо. Доверие народа у Гайзера реально появится по результатам выборов 14 сентября. Вот тогда можно будет о чем-то говорить.

Е. СОЛОВЬЕВА: До результатов было опубликовано, вчера на БНК появилось наконец-то —  хотя и ранее говорилось, что народ доверяет — наконец-то только 23 числа появились некие доказательства о том, какая часть жителей Коми доверяет Гайзеру. Исследование проводил некий центр «Праксис». Это структура, являющаяся партнером государственного агентства «Комиинформ», что само собой говорит о многом.

В. ЧЕРНИЦЫН: Я, честно говоря, демонстрирую свой дилетантизм. Я первый раз слышу такое название.

Е. СОЛОВЬЕВА: Я тоже. Вдруг возникает некий «Праксис» при «Комиинформе», который проводит некие исследования. Доверяешь ли ты такого рода информации?

В. ЧЕРНИЦЫН: Судя по той информации, которая была опубликована, опрошено 1200 человек. По крайней мере, заявлено, что опрошено 1200 человек. Я посмотрел. Цифра впечатляющая. Она неплоха даже для российского исследования. А тут, как я понимаю, проводилось республиканское исследование. 1200 человек — это очень серьезная репрезентативная выборка. Я, однако, вот, что думаю. Поверим, что было проведено корректное социологическое исследование. Более того, более 50% доверяют Вячеславу Гайзеру. Но я убежден, что о доверии в классическом понимании, пока не состоялись выборы, говорить просто нельзя. Но о чем можно говорить? Можно говорить об узнаваемости. Узнаваемость — это совершенно то, о чем можно говорить. Сейчас — это то, о чем мы говорили раньше — политическая ситуация и жизнь таковы, что из всех политических фигур республиканского уровня мы можем узнать Гайзера Вячеслава Михайловича, если спросить на улице.

Е. СОЛОВЬЕВА: Смотри, как создается эта узнаваемость. Она создается тупо и просто. Если залезть на разные аффилированные СМИ, то ты увидишь, что в свое время была такая поговорка про Путина, сейчас про Гайзера можно сказать то же самое. Причем, я не виню в этом Вячеслава Михайловича. Я думаю, что есть усердие со стороны этих самых СМИ.

«Сунул Гайзер Гайзер в Гайзер,

Гайзер, Гайзер, Гайзер, Гайзер».

В. ЧЕРНИЦЫН: Гайзер из каждого утюга. Естественно.

Е. СОЛОВЬЕВА: Вот этот информационный поток, который валится. Поэтому понятно, что узнавать Вячеслава Михайловича будут очень хорошо. Будут ли узнавать кого-то еще? Кому-то еще просто не дадут никуда высунуться.

В. ЧЕРНИЦЫН: Вторым вариантом, я так думаю, может быть Поздеев Иван Александрович. Просто, по определению. Или потому, что фигура такова, что он тоже светится.

Е. СОЛОВЬЕВА: В связи с этим — даже странно задавать тебе этот вопрос после этой массированной атаки в СМИ — будут ли выборы честными?

В. ЧЕРНИЦЫН: С точки зрения юридической, технической они вполне могут быть самыми наичестнейшими, безупречными, кристальными. Но с точки зрения подготовки к ним идейно-политической, психологической, они не честны в том смысле, что за это время, условно говоря, семь с половиной месяцев, невозможно раскрыть потенциал фигур, которые, глядишь, могли бы управлять республикой. В этом смысле у меня не только и не столько даже — про Гайзера мы не говорим — претензия к идеологической обслуге Гайзера, к идеологической машине, которая обслуживает его фигуру и его команду. Меня удивляет позиция наших оппозиционных партий, оппозиционных политиков на местах. Коммунистов, у которых нет фигуры, или которые, по крайней мере, не хотят высовывать эту фигуру. На самом деле у них есть такая фигура — Горбачев Геннадий Федорович, воркутинец. Он, понятно, другого типа. Но он, по крайней мере, мог бы быть политиком. У него есть своеобразная харизма. Я с ним общался, там много вопросов, но какая-то доля харизмы там есть. Он может, по крайней мере, о чем-то говорить. Дальше. Про ЛДПР я не буду говорить: там все сложно и смешно одновременно. Тут говорит не о чем. Вот у нас есть отделение партии «РПР-Парнас». Сейчас там сложные времена, там свои проблемы. Но, тем не менее, у нас есть Леонид Александрович Зильберг. Вперед — комментируй события, бросай вызов, допустим, действующей власти, выдвигай свою кандидатуру на должность Главы Республики Коми. Это тоже по-своему было бы интересно. Тут-то вообще говорить не о чем.

Е. СОЛОВЬЕВА: Соглашусь полностью.

В. ЧЕРНИЦЫН: Человек очень подкован, на мой взгляд, владеющий языком. При всех понятных электоральных перспективах, но, тем не менее, это было бы интересно. У нас есть партия «Яблоко», как бы. Как бы. Это тоже вариант. Давайте, действуйте активнее. Выходите на те же СМИ — на вас, на нас. Никто же этого не делает.

Е. СОЛОВЬЕВА: Вот Щиголева Александра Федоровича еще у нас… о нем поговаривают.

В. ЧЕРНИЦЫН: И вот у нас в результате какие-то попытки какого-то писка в результате смещаются в сугубо несистемную сторону. Вот кто такой Щиголев Александр Федорович? Хороший мужик, я с ним тоже знаком. И отца его частично знал.

Е. СОЛОВЬЕВА: Борец с красными роялями.

В. ЧЕРНИЦЫН: Да.

Е. СОЛОВЬЕВА: В том числе.

В. ЧЕРНИЦЫН: Вот этим все сказано.

Е. СОЛОВЬЕВА: Краткий вопрос. Тебе не кажется, что ситуация «если не Гайзер, то кто» создается искусственно?

В. ЧЕРНИЦЫН: Она создается ровно в русле того, что идет по всей стране.

Е. СОЛОВЬЕВА: Следующий вопрос, который тебе не задать нельзя. «РУСВЬЕТПЕТРО» дали недавно штраф 200 тысяч рублей. Обобрали эту нефтяную компанию.

В. ЧЕРНИЦЫН: Но здесь есть нюанс, прошу прощения. 200 тысяч наложен штраф на бывшего директора филиала «РУСВЬЕТПЕТРО» в Усинке.

Е. СОЛОВЬЕВА: Без порток оставили человека. Что ты думаешь об этой мере воздействия? Ты видел нефтеразлив на Колве, после которого наложен штраф, своими глазами. Что ты думаешь об этой ситуации? Насколько она адекватна?

В. ЧЕРНИЦЫН: Несмотря на то, что я видел эти нефтеразливы, я не причисляю себя к специалистам-экологам, нефтяникам или транспортировщикам.

Е. СОЛОВЬЕВА: Писали, в том числе, и у нас, что не адекватно наказание.

В. ЧЕРНИЦЫН: Я согласен, что эта сумма выглядит мелковато на фоне того, что пролилось, и тех работ, которые были развернуты. А работы были развернуты достаточно масштабные. Я это тоже видел. Но есть еще и такой нюанс. Мы ведем речь о юридическом наказании, но нельзя забывать — да не сочтите меня за адвоката дьявола — что все эти работы по сбору нефти и переработке финансировались компанией «РУСВЬЕТПЕТРО» и исчислялись миллионами рублей.

Е. СОЛОВЬЕВА: Было бы странно, если бы они этого не сделали.

В. ЧЕРНИЦЫН: В какой-то мере свою долю они уже отработали. Конечно, когда дело доходит до суда, и суд присуждает смехотворную даже для директора филиала сумму, потому что мы прекрасно понимаем, что это его месячный, ну хорошо, двухмесячный заработок. Хотя, скорее, месячный. Я согласен, что эта сумма маловата.

Е. СОЛОВЬЕВА: Маловато будет.

В. ЧЕРНИЦЫН: Да. Можно было бы и крепче…

Е. СОЛОВЬЕВА: Приложить. Продолжая экологическую тему, упомянем еще раз вырубки сыктывкарские. Это у нас просто тренд в последние годы — взять и вырубить. Касается это строительства здания ФСБ на месте аллеи памяти.

В. ЧЕРНИЦЫН: Это у нас в районе «Югора»?

Е. СОЛОВЬЕВА: Да, чуть дальше. Недавно наш журналист Игорь Бобраков задал Ивану Поздееву, пользуясь случаем, вопрос, почему это сделано. На это Иван Поздеев ответил, что во всем виноват предыдущий градоначальник Зенищев. Он непонятно где, на него можно повесить всех собак.

В. ЧЕРНИЦЫН: Это сейчас очень удобная фигура для такого…

Е. СОЛОВЬЕВА: Очень удобная.

В. ЧЕРНИЦЫН: Не без оснований, но…

Е. СОЛОВЬЕВА: Это дело другое. Вообще, почему у нас складывается ситуация, когда у нас никто никогда ни за что не отвечает? Всякий раз, когда что-то случается, что решение приняло предыдущее руководство, которое сейчас бог знает где.

В. ЧЕРНИЦЫН: Я в какой-то мере могу понять Ивана Александровича. Ведь формально так оно и есть. Но совершенно очевидно, что преемник на этом месте отвечает, в том числе, и за дела предшественника. И это первое. Второе. Преемник, если видит, что дела предшественника не в ту степь уведены, может исправить эти, и должен исправить. И третье —  я сразу хочу сказать, что я не очень посвящен в эту тему. Но в принципе одного упоминания ФСБ, чтобы понять, что дело в заказчике объекта. Вот и все.

Е. СОЛОВЬЕВА: Не жалко им деревьев.

В. ЧЕРНИЦЫН: Там обещают эту аллею пересадить, камень возложить рядом, и памятник оставить. Но сам факт перекопки этого места, мягко говоря — некрасиво. И тот же Иван Александрович Поздеев не может этого не понимать — как это смотрится в глазах общественности.

Е. СОЛОВЬЕВА: Это не только экология. Люди когда-то погибли…

В. ЧЕРНИЦЫН: Это вообще не экология.

Е. СОЛОВЬЕВА: Это наша память, наша история. Пафосные вещи я сейчас говорю, но это так.

В. ЧЕРНИЦЫН: Так, я совершенно согласен. И кивать на решение предыдущего градоначальника… ну что, мы не понимаем, что все можно переиграть. Всегда, если есть желание, найдется способ это сделать.

Е. СОЛОВЬЕВА: И политическая воля.

В. ЧЕРНИЦЫН: Конечно.

Е. СОЛОВЬЕВА: Последний вопрос. Он самый глобальный, касается Олимпиады. Что будет — провал или успех? Будут у нас спортивные достижения, все обрадуются, увидев, как у нас похорошел город Сочи, или приедут, и на кого-нибудь обвалится какая-нибудь крыша? Каковы твои ожидания и прежде всего эмоциональные?

В. ЧЕРНИЦЫН: Я надеюсь, что крыша не обвалится. Убежден, что этого не будет.

Е. СОЛОВЬЕВА: Не поедет.

В. ЧЕРНИЦЫН: Не поедет крыша, однозначно. Что касается каких-то спортивных прогнозов, то я их делать не буду. Я человек в этом смысле…

Е. СОЛОВЬЕВА: А как же хоккей?

В. ЧЕРНИЦЫН: Хоккей смотреть буду. И лыжи, и фигурное катание. Но этим мое участие в Олимпиаде ограничится. Я опять-таки рискую…

Е. СОЛОВЬЕВА: А я думала, что ты в фигурном катании поучаствуешь.

В. ЧЕРНИЦЫН: Это было бы зрелище, которое бы приковало к себе зрителей всего мира и собрало бы массу рекламы на телеканалах. Но этого не будет, я ограничусь ролью зрителя. Я буду просто болеть за наших, в том числе, за наших из республики в лыжной сборной. Ну что делать? Олимпиада пошла, пришла, скоро окончательно придет. Пусть она состоится все-таки, раз уж она… А уж разбираться теперь, раз уж она должна состояться, сколько там наворовано, где там накосячено… Ничего. Я надеюсь, что прокуратура, я не исключаю, что и следственный комитет готовят соответствующие бригады. А что делать? Если действительно были скандалы, и кто-то до сих пор в Австрии или Швейцарии скрывается.

Е. СОЛОВЬЕВА: Катается на лыжах.

В. ЧЕРНИЦЫН: Главный строитель. По-своему готовится к Олимпиаде. Но сама Олимпиада пусть пройдет на высоком уровне. И я буду болеть за наших.

Е. СОЛОВЬЕВА: Хочешь — не хочешь, надо радоваться, быть счастливым.

В. ЧЕРНИЦЫН: Минуточку. Что значит, хочешь — не хочешь. Хочу радоваться и быть счастливым!