.jpg)
На продолжающемся в Верховном суде Коми рассмотрении уголовного дела в отношении Валентина Гаджиева и братьев Фахрудина и Асрета Махмудовых, обвиняемых в организации поджога ухтинского торгового центра «Пассаж» в 2005 году, жертвами пожара в котором стали 25 человек, во вчерашнем и позавчерашнем заседаниях был допрошен подсудимый Гаджиев, отказавшийся от признательных показаний, данных им на стадии предварительного расследования.
Валентин Гаджиев и его джип. Фото с сайта www.nepsite.com
Допрос Валентина Гаджиева начался позавчера, 18 марта, с того, что подсудимый, отвечая на вопросы своего защитника, адвоката Сергея Егорова, подтвердил показания допрошенного ранее Фахрудина Махмудова о том, что между ним и братьями Махмудовыми «не было никаких абсолютно отношений» с 1998 года и до того времени, пока они не встретились на скамье подсудимых в зале заседаний Верховного суда Коми.
По словам Гаджиева, 24 июня 1998 года у него произошел неприятный разговор с Асретом Махмудовым, после чего при случайных встречах с ним и его старшим братом он отворачивался, «не хотел их замечать»: «Как он (Фахрудин Махмудов — «7х7») уже сказал, он мне не подавал руки, и я ему тоже не подавал руки».
Отвечая далее на вопросы адвоката Егорова, Гаджиев сообщил, что признанного ранее виновным в поджоге «Пассажа», осужденного к пожизненному наказанию и имеющего статус потерпевшего по рассматриваемому делу Алексея Пулялина он впервые увидел в зале суда, а с его подельником Антоном Коростелевым познакомился в сентябре 2010 года в колонии для приговоренных к пожизненному лишению свободы «Черный беркут», куда его возили для проведения очной ставки между ними.
Опровергая далее положения обвинительного заключения, подсудимый заявил, что не приезжал в марте 2005 года разбираться к ухтинскому развлекательному центру «Домино», где якобы случился конфликт между Пулялиным и Коростелевым, с одной стороны, и племянником братьев Махмудовых Давидом, с другой, что не вывозил потерпевших в лес, не избивал их и не угрожал пистолетом, что не встречался с ними в ресторане «Кристалл»…
— Причастны ли вы к возникновению пожара в здании торгового центра «Пассаж»? — спросил у своего подзащитного Сергей Егоров.
— Нет, я не причастен.
— Где вы находились 11 июля 2005 года? С утра и весь день?
Валентин Гаджиев рассказал, что с раннего утра в этот день он находился на своем рабочем месте — складском помещении, принадлежащем предпринимателю Евгению Обанину, на предприятии которого он работал руководителем охранной службы. Затем на своем джипе марки «Ниссан Патрол» он поехал на квартиру бабушки своего работодателя, там пил чай с блинами, после чего повез сына Евгения Обанина Дмитрия фотографироваться в салон фотографии.
— Мы поехали, стали искать «Фотографию», — продолжал свой рассказ подсудимый. — Заворачивая на Октябрьскую улицу, я увидел дым из «Пассажа». Я даже не знал, что это — Пассаж»... Пока я ехал, я увидел, что там люди стоят. Первая мысль у меня была такая: может, какие учения идут? Я припарковался около магазина «Октябрь», выбежал из машины и увидел, что за окнами кричат люди. Не видно было людей, но я слышал голоса. И когда я близко подбежал, то увидел женщин на первом этажа, на втором. Этот парень, который был со мной, Дима, стал кричать: «Пожар! Милиция!» Но я вижу, что ждать не надо, у меня есть машина, и что я могу сделать, я сделаю… Хотя бы одного человека вытащить оттуда. Я побежал к машине, завел машину и на скорости хотел пойти на таран между двумя окнами - хотел стену сломать машиной. Но вспомнил, что у меня железный трос есть в багажнике… Вытащил, зацепил за машину один конец, второй конец — за решетку и выдернул одну решетку от центрального входа во втором окне. Потом я увидел, что на втором этаже горят. У меня трос не дотягивался, и я закричал на этих козлов, которые там стояли, снимали и ничего не делали. Ну, тогда принесли тряпичный трос, я им говорю делать двойной, чтобы он не порвался, потому что я знаю, что дерну, машина-то потянет, а трос не выдержит. И первый раз, когда они зацепили, трос оборвался.
По словам Валентина Гаджиева, со второй попытки ему удалось вырвать решетку с окна второго этажа, а затем еще с одного окна. «После этого я отогнал машину к кинотеатру «Дружба», — рассказывал подсудимый, — постоял, пожарные уже подъехали. Машина моя мешала, я отъехал, и когда я услышал и увидел, что они со второго этажа вытащили ребенка маленького, мне плохо стало, и я уехал оттуда». Гаджиев поехал на работу, а ближе к вечеру ему передали, что его ищет милиция. «Я подъехал туда, на их вопросы ответил, отвез Диму домой и сам поехал к себе домой», — закончил свой рассказ подсудимый.
— Вы Махмудову Асрету когда-нибудь сообщали информацию о своей причастности к пожару в торговом центре «Пассаж»? — обратился к допрашиваемому гособвинитель Юрий Овчинников. Напомним, что ранее в суде в отсутствие присяжных заседателей было оглашено ходатайство Асрета Махмудова, в котором тот сообщал следствию о том, что Валентин Гаджиев в 2007 году рассказывал ему о своей причастности к поджогу «Пассажа».
— Я не мог ему говорить, что я причастен. Тем более, если я не причастен…
— В мае 2007 года вы видели Махмудова Асрета?
— Нет.
— Обанин Дмитрий, который, как вы говорите, умер (ранее Гаджиев сообщил в своих показаниях, что Дмитрий Обанин умер в Дагестане в 2008 году — «7х7»), рассказывал вам когда-нибудь о том, что ему известно об обстоятельствах пожара в торговом центре «Пассаж»? — задал следующий вопрос гособвинитель.
— Он рассказывал, что его пытали, били в Ухте, в отделе милиции, чтобы он оговорил меня, — заявил подсудимый. — Ему даже ногу сломали.
— Минуточку, — прервал Гаджиева председательствующий в процессе Александр Мищенко. — Хочу обратить внимание коллегии присяжных заседателей на то, что сказал Гаджиев относительно Обанина: что его там били, пытали и т. д.. Я прошу вас, когда вы будете в совещательной комнате, не учитывать это при принятии вердикта.
— Вам известно, кто совершил поджог торгового центра «Пассаж»? — спросил у подсудимого Юрий Овчинников.
— Мне неизвестно, что это поджог. Мне известно, что пожар был в «Пассаже».
— Вы лично обращались с явкой с повинной в правоохранительные органы по этому вопросу?
Сторона защиты заявила протест против вопроса прокурора, в частности, на том основании, что вышеназванный документ еще не исследовался в судебном заседании. Тогда Юрий Овчинников заявил ходатайство о его исследовании, а судья отсрочил разрешение заявления прокурора на ближайшее время.
Следующий вопрос подсудимому задал Алексей Пулялин:
— В судебном заседании еще в прошлом году был допрошен свидетель Хозяинов, который сказал, что был там, на месте, помогал вырывать решетки… Скажите, вы помните этого Хозяинова, оперативного сотрудника, который меня опознал? Он был там?
— Этого козла там не было. Точно.
— Минуточку, — вновь прервал Гаджиева судья Мищенко. — За некорректное высказывание в адрес тех или иных лиц я объявляю вам замечание с занесением в протокол судебного заседания. Держите язык при себе, иначе я вас удалю просто-напросто.
— Я извиняюсь, извиняюсь, — поспешно отреагировал на замечание судьи подсудимый. — Вырвалось…
После того, как присяжные заседатели удалились в совещательную комнату, председательствующий огласил текст явки с повинной, написанной Гаджиевым:
«В Следственный комитет при прокуратуре РК. Явка с повинной. Я, Гаджиев Валентин Алимерденович, добровольно явился в Следственный комитет при прокуратуре РК в целях раскаяния и дачи признательных показаний по уголовному делу по обвинению Махмудова Фахрудина Алибековича и Махмудова Асрета Алибековича в поджоге магазина «Пассаж» в 2005 г. , расположенном в г.Ухте в РК. 23.08.2010 г. Гаджиев В.А.»
Обсуждая ходатайство прокурора об оглашении вышеизложенного документа в присутствии присяжных заседателей, сторона защиты высказалась против его удовлетворения, полагая, в частности, что написанная Гаджиевым явка с повинной является процессуальным документом с просьбой о допросе и не содержит никаких фактических обстоятельств, касающихся предъявленного обвинения.
— Скажите, вы для чего этот документ, который озаглавлен «явка с повинной», писали? — обратился к подсудимому представитель Алексея Пулялина адвокат Владимир Ердяков.
— Для чего я писал? Меня попросили некоторые люди. Меня никто не заставлял, сразу скажу, потому что меня невозможно заставить. Но меня можно обмануть, и мне сказали, что после того, как я напишу и дам те показания, которые есть в этом деле, снимут меня с розыска и вообще прекратится это дело. Вот именно поверив этим словам этих, не знаю как назвать — сейчас скажу «козлы», а председательствующий опять замечание объявит… Я извиняюсь, обманули меня.
— Вы в отдел сами явились или нет? — спросил адвокат.
— Сам явился. Потому что после того, как мне сказали, я сам приехал своими ногами: сел первоначально на самолет до Москвы, а потом с Москвы сюда на поезде, а потом на такси.
Юрий Овчинников спросил у подсудимого, помнит ли он, с кем он пришел в августе 2010 года в следственный комитет.
— А я не помню его имя.
— Это адвокат был, защитник?
— Я не знаю... Я не могу вспомнить его фамилию.
— Само заявление вы писали добровольно?
— Добровольно писал.
— Кто при этом присутствовал? — задал следующий вопрос прокурор.
— Помню, что Овсянников (следователь Следственного управления Следственного комитета (СУСК) РФ по РК Игорь Овсянников, в производстве которого находилось предварительное расследование уголовного дела в отношении заказчиков поджога ТЦ «Пассаж» — «7х7), потом Лыжин (Алексей Лыжин, руководитель отдела по расследованию особо важных дел СУСК РФ по РК — «7х7») был. Потом человек, который со мной приехал. А больше я не знаю. Может, еще кто-то был, не могу сказать.
— А вот те люди, которые в Москве с вами общались и рекомендовали вам обратиться в правоохранительные органы с заявлением о явке с повинной, можете их назвать — фамилии, имена, отчества?
— Фамилий их я знать не знаю, а имена я пока воздержусь называть…
Решение о том, что явка с повинной не может исследоваться в присутствии коллегии присяжных заседателей, поскольку не содержит в себе фактических обстоятельств дела, судья Александр Мищенко огласил на следующем заседании, состоявшемся 19 марта. Само же вчерашнее заседание началось с оглашения Сергеем Егоровым протокола допроса Валентина Гаджиева, состоявшегося 26 августа 2010 года:
«В апреле 2005 года я решил заняться каким-нибудь бизнесом. Поскольку в то время активно развивался бизнес, связанный с продажей сотовых телефонов, я решил заняться именно этим бизнесом. После этого я предложил Обанину Дмитрию, с которым у меня сложились хорошие отношения, работать вместе со мной. Вместе с тем я узнал, что в городе Ухте процветает фирма «Сотовик», которая, в том числе, занималась продажей сотовых телефонов. Я также узнал, что в городе у «Сотовика» было 3 магазина, один из которых, основной, находится на первом этаже в правом крыле торгового центра «Пассаж». В это же время я решил, что лучше всего мне начать свой бизнес по продаже сотовых телефонов в магазине, местонахождение которого многие горожане уже знали. Таким образом, я хотел как-то навредить магазину «Сотовик», располагавшемуся в торговом центре «Пассаж», напугать его собственников, чтобы они съехали с этого арендуемого помещения. Кто был собственниками магазинов «Сотовик», я не знаю, да и мне это было неинтересно. Также мне было неизвестно, кто являлся собственниками торгового центра «Пассаж». Я просто хотел, чтобы магазин «Сотовик» съехал с арендуемых в торговом центре помещений, а я бы сам стал арендовать эти помещения и продавать сотовые телефоны. О своих мыслях в июне 2005 года я рассказал Обанину Дмитрию и сказал, что нужны люди, которые совершат погром «Сотовика» в торговом центре «Пассаж»… Спустя некоторое время Обанин Дмитрий мне сообщает, что нашел двоих ребят, которые согласились сломать витрины, иное имущество магазина «Сотовик» в торговом центре «Пассаж», но этим ребятам надо будет заплатить за погром 10 тыс. руб. Я согласился и решил убедиться, что эти ребята существуют… Я решил, что необходимо встретиться с указанными ребятами. 10 июля 2005 года я дал Обанину Дмитрию 10 тыс. руб., чтобы он передал эти деньги указанным выше ребятам. 11 июля 2005 года около 12 часов Обанин Дмитрий назначил встречу данным ребятам на автопарковке около ресторана «Чибью», куда я подъехал вместе с ним на своей автомашине марки джип «Ниссан Патрол» черного цвета без регистрационных знаков… После того, как мы приехали на место, приблизительно минут через десять на заднее сидение моей автомашины сели двое молодых людей в возрасте около 20 лет. Я запомнил, что молодые люди были одеты в легкую одежду, но какую именно, не запомнил. Один из молодых людей был с темными волосами, другой — со светлыми волосами. Более описать этих молодых людей я не смогу, не запомнил. Имен этих молодых людей я также не знаю, в автомашине они друг к другу никак не обращались. Разговор с указанными молодыми людьми стал вести Дмитрий. Дмитрий спросил, когда ребята пойдут в магазин «Сотовик» ТЦ «Пассаж» и совершат там погром. Молодые люди сказали, чтобы мы подъехали в обеденное к время к торговому центру «Пассаж», где все и увидим… Около 13 часов я на … автомашине вместе с Обаниным Дмитрием подъехал к церкви, находящейся неподалеку от торгового центра «Пассаж», с правой от него стороны, на расстоянии около 100 метров, припарковался. Вместе с Дмитрием стали наблюдать за «Сотовиком», который был нам отчетливо виден. Около 13 часов 30 минут Обанин Дмитрий, кивая в сторону ТЦ «Пассаж», сказал мне, что ребята идут около торгового центра. Я посмотрел в сторону ТЦ и увидел около него, с правой стороны, ближе к «Сотовику», двух молодых людей, которые были одеты в спортивную одежду, штаны и мастерки темного цвета. Было ли что-то на голове у молодых людей, я не помню. Откуда пришли молодые люди, я не заметил. Я еще подумал, что ребята специально переоделись. В то же самое время я увидел, что в руках у каждого из молодых людей имелся пакет или сумка темного цвета, более подробно описать не могу. Я спросил у Дмитрия, для чего ребятам пакеты, на что Обанин ответил, что не знает. В этот момент молодые люди быстро отошли от входа в магазин «Сотовик» и направились в сторону центрального входа в ТЦ «Пассаж», куда и вошли. Через несколько секунд после того, как молодые люди вошли в центральный вход ТЦ, они выбежали из него же и побежали в сторону кинотеатра «Дружба». Далее я за ними смотреть перестал, поскольку из центрального входа в ТЦ повалил густой черный дым. Я был в недоумении, завел автомашину и тихо поехал по направлению к ТЦ «Пассаж», наблюдая, что происходит. Затем я припарковал автомашину через дорогу от магазина «Сотовик», вышел вместе с Обаниным Дмитрием из автомашины, и мы подошли к центральному входу в ТЦ. В этот момент из центрального входа выбежала обгоревшая женщина, которая упала на землю…»
Далее в своих показаниях Гаджиев рассказывает, как он вырывал решетки из окон «Пассажа» и спасал людей. В этой части его показания практически не расходятся с тем, о чем он накануне рассказал в судебном заседании.
«В тот же день Обанин Дмитрий приехал ко мне домой, — продолжал чтение протокола допроса адвокат Егоров, — и сказал, что ТЦ «Пассаж» подожгли эти молодые люди, так как не хотели оставлять следы рук на месте преступления... В последующем, из-за того, что случилось в ТЦ «Пассаж», я отказался от своих мыслей заниматься бизнесом, связанным с продажей сотовых телефонов, так как считаю себя частично виноватым в том, что случилось, хотя и не желал и не говорил, чтобы молодые люди поджигали ТЦ».
Во вчерашнем судебном заседании были также оглашены протоколы допроса Гаджиева от 13 сентября 2010 года и очной ставки между Гаджиевым и Коростелевым, состоявшейся 18 сентября того же года. Согласно обоим документам, подсудимый давал противоречащие обвинению показания, которые были озвучены им и в настоящем судебном заседании: ни Пулялина, ни Корстелева не знает, никогда не вымогал у них деньги, никого не вывозил в лес и не избивал, не имел ничего общего с братьями Махмудовыми, не посещал ресторан «Кристалл»…
— Сейчас были оглашены показания, которые вы давали в 2010 году об обстоятельствах поджога ТЦ «Пассаж». Скажите, соответствуют ли они действительности? — спросил у подзащитного Сергей Егоров.
— Я вчера рассказывал всю правду, как оно было. А в 2010 году то, что я сказал на следствии, это — неправда.
— Вы в полном объеме не подтверждаете эти показания или в какой-то части? — в свою очередь обратился к подсудимому прокурор.
— По этому поводу вот я вам чего скажу. Эти показания, которые я в 10-м году давал, их я давал именно по инициативе прокурорских — я не знаю, кого, друзей или кого — по их инициативе и просьбе: что у меня не будет проблем и вообще этого дела не будет…
Сегодня в судебном заседании был допрошен отец Валентина Гаджиева, а после обеда будут допрошены другие свидетели стороны защиты.
Сергей Сорокин, «7x7»
Комментарии (20)
Мы решили временно отключить возможность комментариев на нашем сайте.
Мутные показания. Гаджиев сам добровольно явился в СК и сам давал такие показания. Сейчас пытается с ни х соскочить, дескать ему посоветовали (кто именно неизвестно) давать аткие показания, чтобы закрыть дело. Бред какой-то. Как будто он не понимал, что раз дает такие показания, то ими подтверждает свою причатность к тому, что произошло в Пассаже, и связь с 2 молодыми людьми пусть и через Обанинина.
В действительности думаю это быо такой тактический ход со стороны дагестанцев. Гаджиев должен был явиться и фактически взять вину в организации на себя, чтобы Махмудовых, которые уже больше года сидели, отпустили. ПРи этом брать на себя организацию в пождоге не заходет, дабы не получить ПЖ, а сказал, что лишь поргромить Сотовик заказал. Но не вышло, план по освобождению не сработал, и теперь Гаджиеву не выгодно признаваться и он пошел в отказ.
Если мои комментарии внимательно читали, то должны знать, что я самого начала не исключал вины Гаджиева. Более того, я все больше склоняюсь именно к тому, что он виноват в поджоге. Человек с криминальными наклонностями после ссоры с Махмудовыми явно хотел разбогатеть любым способом. Уверен, что П и К Пассаж не жгли. Думаю, что Гаджиев заказал это дело совсем другим людям.
Вообще по Гаджиеву есть один очень странный момент. Его фамилия не звучала ни разу до его явки с повинной. Все знали, например, что в розыске находится Магомед Махмудов, об этом писали все СМИ, но о Гаджиеве нет НИ ОДНОГО сообщения нигде. Можете сколь угодно искать в инете, не найдете. А после его явки вдруг объявляется, что он в розыске. Более чем странно. Все следствие шло только в отношении Махмудовых, и вдруг... явился Гаджиев, и следователи, недолго думая, нашли и ему местечко в обвинении.))))) Признание Гаджиева спутало ментам все карты. Понятное дело, что по Махмудовым явный заказ, поэтому их бы не выпустили, даже если вся Ухта заявилась бы с признаниями в поджоге. Теперь видя, что Махмудовых уже не выпустят ни при каких обстоятельствах, Гаджиев тоже решил идти в отказ. А что ему остается? Могу его понять. Его желание восстановить справедливость менты не оценили.
А по Махмудовым я по-прежнему уверен в их невиновности, или по крайней мере уверен, что не все братья виноваты.
Сорокин, вы почему не напечатали показания Коростелева на очной ставке с Гаджиевым. Как известно Коростелев на очной ставке изобличает Гаджиева и Махмудовых в заказе поджога ТЦ Пассаж. Нехорошо быть односторонним.
Это давно подмечено, Сорокин публикует только то, что выгодно с его точки зрения. А его точка зрения это невиновность заказчиков и точка. Вот и делает необходимый монтаж. Цель не знаю, но с учетом откровений евсеева об обстоятельствах сотрудничества со сми, могут терзать смутные сомнения.
Кстати можно посмотреть будет, с какого момента Сорокин стал освящать судебный процесс по Пассажу.
сколько вы комментариев пишите здесь в одиночку. очень вас тема беспокоит, видно от неё зависит благополучие лично ваше...
обидно за Сорокина! вот возьмите и посмотрите, с какого момента он начал писать про Пассаж! уж явно не с суда над Махмудовыми. а вам лишь бы камень в человека кинуть...
Показания Гаджиева на следствии, в которых он рассказывает о своей причастности к организации поджога ТЦ "Пассаж" были получены в соответствии с законом. В ходе допроса Гаджиева присутствовал его адвокат. Никаких жалоб, заявлений от Гаджиева, от его адвоката в ходе допроса,а также по окончанию допроса не поступило.
не видно коммментариев Понимающего, а также Дмитрия, да Айсовича в конце концов. Не их тема-подождут следующей новости про Пассаж. Авось там зацепиться за что будет.
а ты весь извёлся, да?)) самому-то с собой не так интересно комментировать, ахааха. крепись, будь мужественным!
просто до этого они были в каждой бочке затычка по темам Пассажа, а тут видимо силы копят перед решающим броском, да и по теме ничего не скажещь: не писать же в теме про Гаджиева, который сам пришел про фальсификации и похищения документов. Хотя... айсович например может.
что с Гаджиевым как раз всё мутнее мутного. на него не указывали изначально, он появился в деле гораздо позже Махмудовых. т.е., логически размышляя, приходим к выводу, что если Гаджиев причастен к поджогу, то исполнители уж точно не Пулялин с Коростелёвым (они на него не указывали до колонии, где их избивали, как, кстати, и он не указывал на них как на исполнителей поджога). вот честно, версия обвинения выглядит совсем нелепо.
и ещё непонятно... ведь погромы в магазинах сотовых телефонов никто не заказывал, это была идея Бахматова - знакомого П.и К., о чём тот заявлял, будучи предупреждённым об ответственности за дачу ложных. никаких там не было заказчиков
а Бахматову это на хрена. Просто так что-ли, покуражиться?
Гаджиев как назло описывает пододящих ребят: у одного черные волосы, у другого светлые: пря как Пулялин и Коростелев на период июля 2005.
Думаю то, что поджожгли они 100%, и заказчики из того клана. Единственное, может не все принимали участие в заказе, а кто-то один с молчаливого согласия остальных.
ну вот опять вы бредите. опять показания, которые человек давал в суде, самовольно списываете со счетов и ставите под сомнение... почти как судья, который вынес обвинительный приговор. а кражи, уважаемый, совершались с целью элементарной наживы, и погромов-то там не было по сути. разбили витрину-взяли что успели-убежали. вот вам и покуражиться.
говорите, что, может, не все принимали участие в заказе? тогда даже вы, будучи убеждённым в виновности, опровергаете позицию следствия и гособвинения. понимаете, очень много нелепостейи косяков в этом деле. слишком много
Там не только цель наживы преследовалась, там конкретно была задача разбить как можно больше телефонов, витрин.
А показания данные в суде оцениваются так же как и показания данные на предварительном следствии. Ни одно доказательство не имеет заранее установленной силы. Получается, что слишком уж часто и по разным причинам меня.т показания осужденные поджигатели и Гаджиев. Это тоже неспроста.
Кто тут по мне соскучился? Прости, не все здесь строчат по долгу службы, некоторые после работы в Инет высовываются.
А о Гаджиеве чо ж не сказать-то... Мутная тема, мутный мужичек...
В 2005-ом за спасение людей хотели медальку ему дать... потом передумали (наверно, рожей не вышел). До его появления у ментов ни разу фамилия Гаджиев не звучала. Даже о том, что он-де в розыске, выяснилось после его явления.
Зато как появился - опачки, сразу КиП застрочили: и в Домино он, оказывается, приезжал, и по мордам их бил, и из-за угла следил.
Странно как-то - то них**я, а то вдруг дох***я.
Есть у меня мыслишка - кажись Махмудовы (или их клан), чтоб от этого всего избавиться, хотели ментам дать кого-то вместо себя. Типа, сам я пришел, вяжите меня, я виновная, а тех отпустите - они не виновная. Чуваку денег - им свободу.
Только ментам чем больше улов - тем лучше. Теперь все сидят.
Гаджий из этого семейства- самая пихло противная тварина ...-..Принхал в ухту позже всех своих братьев когда те уже были узнавания всем городом и крыше вали половину территории, еще разговаривать по русски не умел , а сразу-зная бандитское положение братьев-ходил с растравленными руками и избивал молодеж-тварь он а не человек...
Твать - это ты.
Закрой своё вонючее хлебало.
Не было поджога - было загорание под подвесным потолком первого этажа.
Полы первого этажа не горели.
И этот вылез. Остался еще принимающий.
Явочный порядок
Зэки, осужденные на пожизненное заключение, несколько лет оговаривали невиновных в совершении особо тяжких преступлений
20.03.2013
С конца 2009 года контингент (а это — осужденные на пожизненное) исправительной колонии №18 «Полярная сова», что в поселке Харп Ямало-Ненецкого автономного округа, охватил эпистолярный зуд — он вдруг принялся заваливать следственные органы явками с повинной, признаваясь в совершении самых резонансных преступлений: заказных убийств, разбоев, серийных изнасилований, педофилии. Подробно расписывались мельчайшие детали содеянного и назывались фамилии других причастных к злодеяниям лиц. География преступлений — от Москвы до Новосибирска. За 8 месяцев зэки из «Совы» напишут 190 явок — рекорд (обычный показатель для колонии: 2-3 штуки в год). И только спустя много месяцев выяснится: все эти признания — полная лажа. Случится громкий скандал — ведь кто-то из невиновных к этому времени уже вполне мог уйти по этапу, чьи-то дела, вероятно, уже были в судах, а по каким-то заканчивалось следствие.
Конвейер фальсификаций был остановлен благодаря следователю Корешникову из Екатеринбурга (он, как мне показалось, чем-то напоминает персонаж Степанова из «Гражданина начальника»). Корешников, будучи дотошным и въедливым, засомневался в достоверности слишком «гладких» показаний, свалившихся ему из Харпа в рамках страшно запутанного и сложного расследования. И решил все перепроверить, этапировал «признавшегося» зэка Кузнецова, который в итоге и сообщил: явку с повинной и оговор совершенно неизвестных людей написать его просто заставили. «Пыжика» Кузнецова взяли под госзащиту (тоже, скажу, случай из редких), а потом в редакцию «Новой» пришло письмо.
Из письма в «Новую газету» заключенного ИК-18 Юрия Кузнецова:
« В апреле 2009 г. я был помещен в одну камеру с особо опасным рецидивистом Журавлевым, который из прожитых 36 лет 20 провел за решеткой. Журавлев стал открыто принуждать меня к написанию явок с повинной, используя всякого рода угрозы, оскорбления и унижения. На прием к Сандркину (оперативный сотрудник колонии. — Прим. ред.) Журавлев ходил ежедневно . В один из дней Журавлев сообщил, что если завтра не будет явки, то я поеду «кататься» по камерам, для начала по дурачкам и «опущенным», потом в «пресс-хату», где меня будут круглосуточно избивать, потом к «петухам-шведам», где меня будут «трахать» 24 часа в сутки.
Я отказался, и на следующий день меня перевели в камеру к психбольному, через день — к осужденному с ненормальной сексуальной ориентацией и т.д. В один из дней перевели в камеру к Р., осужденному за изнасилование и убийство малолетних, который «приехал» с «пресс-хаты», где его в течение 6 дней били, использовали как грушу для тренировок, пока он не согласился на все условия, то есть писать явки с повинной. Р. было написано около 80 явок с повинной об убийстве и изнасиловании малолетних по всем регионам РФ, которых он не совершал, и оговорено как соучастников преступлений множество людей.
Я не стал испытывать судьбу и начал писать все, о чем мне говорил Журавлев после прихода от Сандркина. В итоге мной было написано около 30 явок с повинной, где я оговорил массу людей в совершении и соучастии в убийствах, взрывах и т.д. Со слов Журавлева мне известно, что за время своей «бурной трудовой деятельности» им сфальсифицировано более 100 уголовных дел». (27.11.2010).
Из письма в «Новую» заключенного ИК-18 Волкова Д.В.:
« Я нахожусь почти в такой же ситуации, как и осужденный Кузнецов . С меня было получено около 60 явок с повинной за преступления, которые я не совершал. К написанию данных явок меня принуждал осужденный Журавлев В.Г. через психологическое и физическое воздействие по указанию старшего оперативника подполковника внутренней службы Сандркина Ю.П. На мои заявления, что я подвергался избиению двумя офицерами в звании капитанов за то, что я отправил заявление Чайке Ю.Я. про выбитые явки с повинной, никак не реагируют ». (31.05.2011)
Из письма в «Новую» Голбана И.Г., отца осужденного зэка ИК-18 Голбана В.И.:
«Из рассказа сына я узнал, что его избивали палками по различным частям тела и пяткам, к рукам подводили подключенные оголенные провода. Все это, со слов сына, делали только с той целью, чтобы он подписывал различные документы. Я лично направил жалобы директору ФСИН Реймеру, генпрокурору Чайке, министру юстиции Коновалову. Последовали ответы, что разберемся. А 12 октября 2011 г. пришло письмо из Следственного управления по ЯНАО Лабытнангского межрайонного следственного отдела с постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела. Сейчас Владимир находится в Москве ФБУ ИЗ-77-2, знакомится с материалами дела, по которому им были подписаны пыточные показания…» (01.03.2012). (Кстати, это дело — об убийстве губернатора Магаданской области Цветкова. — Прим. ред.)
Из жалобы самого Голбана В.И.:
«03.02.2009 я был вызван в кабинет старшего оперуполномоченного оперативного отдела ФБУ ИК-18 ФСИН РФ по ЯНАО подполковнику внутренней службы Сандркину Ю.П. для беседы с сотрудниками силовых ведомств ФСБ РФ из Москвы. По приказу и в сопровождении ст. оперуполномоченного Сандркина Ю.П. и четырех сотрудников ФБУ ИК-18, один из которых представился старшим режимным офицером в звании майор внутренней службы, меня завели в «классную» комнату, повалили на топчан лицом вниз, один из сотрудников сел мне на голову, взял мои руки за наручники и притянул к себе в вертикальном положении, другой сотрудник сел на мои ноги . По команде Сандркина Ю.П. меня начали избивать палками и ногами по спине, ягодицам и ногам. После избиения к моим рукам подсоединили оголенные провода и подключили электросеть . После меня вновь повалили на топчан и продолжали избивать палками… Результатом пыток в отношении меня явилась явка с повинной от 05.02.2009 по уголовному делу №18/230303-02». (27.12.2010)
Из письма в «Новую» заключенного ИК-18 Громова А.А.:
« Ю.П. Сандркин, главный оперативник ИК-18, называл себя царем и богом этого учреждения. Много человек покалечил он и повесил на них преступления чужие ». (2012 г.)
Такие письма от зэков ИК-18 и их родных приходили в «Новую» на протяжении 2010–2012 годов. Одно из них (осужденного Кузнецова) мы опубликовали — Генпрокуратура начала проверку, а СК по Уральскому федеральному округу возбудил уголовное дело в отношении опера Сандркина (286 статья УК РФ «Превышение должностных полномочий» с применением насилия или с угрозой его применения). Сандркина в итоге арестовали, обвинение в пособничестве предъявили и зэку Вадиму Журавлеву.
Если бы не следователь Корешников, может быть, ничего такого и не случилось — мало ли что проверяет Генеральная прокуратура. Но было установлено: не только явка Кузнецова, но и все другие признания сидельцев ИК-18 — самооговоры и заведомо ложные оговоры, принуждал к которым, по версии следствия, старший оперуполномоченный оперативного отдела ИК-18 Юрий Сандркин. В его обязанности, конечно, входило раскрытие ранее совершенных преступлений контингентом колонии, только вот свои обязанности опер понял несколько странно. Может, сработало то, что показателями его работы считалось количество отобранных явок, может, вскружили голову уже полученные за «высокие показатели» поощрения и награды, может, опера из регионов просили — им же «висяки» раскрывать… Сам же Сандркин признавался зэкам, что хочет из забытого богом Харпа перебраться в Москву — на повышение. Для чего и взял под крыло пожизненно осужденного Журавлева.
Этот тип был известен «Новой» еще до всей этой заварухи — как профессиональный провокатор. Он не раз писал нам письма, в которых сообщал, что хорошо осведомлен об обстоятельствах убийства Анны Политковской и Пола Хлебникова. Следователи и журналисты проверяли приведенную им информацию, даже вызывали в Москву для проверки показаний на месте — выяснилось, что расследование пытаются увести по ложному следу.
А теперь, уже в рамках заведенного против него и Сандркина дела, Журавлев пытается пустить по ложному следу Генпрокуратуру, СК и правозащитников. Всем им он пишет жалобы с прямо противоположными аргументами. Правозащитникам сообщает, что его принуждают к самооговору СК и Генпрокуратура, у Генпрокуратуры и СК просит применить к нему меры безопасности, потому что якобы боится Сандркина, который «под угрозами» заставлял его заставлять зэков писать явки. Прокурорам жалуется на СК, СК — на прокуроров, и всем вместе — на ментов. Словом, подготовил показания на все случаи жизни. По версии же следствия, Журавлев выслуживался перед операми ИК-18, рассчитывая, что пожизненное наказание ему заменят 25 годами. Конечно, законом такое не предусмотрено, но чем черт не шутит…
Сейчас Журавлеву тяжко: по словам следователей, он готов взять на себя любое убийство, лишь бы не быть осужденным за пособничество в принуждении к явкам: сидеть в тюрьме всю жизнь с таким клеймом — приятного мало.
— Он привык быть под покровительством администрации. Он даже когда в Екатеринбург приехал на допрос, искал покровительства, — вспоминает следователь Корешников. — Предложил нам: «Давайте, я вам буду по СИЗО помогать». Мы ему: «Ты ничего не перепутал? Мы тебя привлекаем по 286 статье. Будешь обвиняемым». А он очень не хочет этого. Готов давать показания на Сандркина («он меня сам принуждал»), но только не на себя.
Что же касается Юрия Сандркина, то после своей посадки он тоже писал в «Новую» письма — утверждал, что уголовное дело в отношении него носит заказной характер, что явки писались зэками «добровольно» и «собственноручно».
А так как прокололся Сандркин на деле об убийстве уральского предпринимателя Соснина (именно «чистосердечной явке» по этому делу не поверил следователь из Екатеринбурга), то сообщал нам: «интерес следователя Корешникова Д.С. в том, что он уже привык к уголовной ответственности других лиц по факту убийства Соснина А.З., а при установлении истины по явке с повинной возможна отмена приговора в отношении других лиц, это значит признание ошибки следствия. так как по «раскрытию» громкого заказного убийства Соснина А.З. и двух его охранников доложили президенту России Медведеву Д.А., полагаю, что за это многие получили различные поощрения, включая и госнаграды, то в данном случае провести дополнительную объективную проверку никто, думаю, не заинтересован. При выявлении ошибки следствия, получается, обманули президента? Почему я должен нести уголовную ответственность? За что? ».
— Как минимум за ложное понимание своих обязанностей оперативника, — скажет мне следователь Корешников, когда я приеду к нему в Екатеринбург. — Вообще, защита у Сандркина такая: может, явки и неправда, но зэки действовали в своих интересах и вводили меня в заблуждение. Примерно такая же позиция и у УФСИН (по ЯНАО. — В.Ч.): может, зэки сами обманывали, — и следователь Корешников показывает мне заявления «О преступлении», написанные на него Сандркиным: тот жалуется, что Корешников по делу Соснина «привлек к ответственности не тех лиц».
— Юрий Петрович Сандркин не учитывает тот факт, что отобранную им у зэка Кузнецова явку по делу Соснина я и мои коллеги проверяли два месяца, хотя при желании могли за нее зацепиться, если бы нам действительно нужны были «палки», как он говорит. Но в действительности только после, а не до всей этой истории мы с коллегами вышли на реальных убийц.
Тут надо пояснить канву событий. Корешников на протяжении нескольких лет занимался расследованием деятельности уральского рейдера Павла Федулева, на счету банды которого мошенничество и несколько заказных убийств, в том числе убийство в 1996 году бизнесмена Соснина и его охранников. Расследование дела несколько раз приостанавливалось, но в 2010 году Корешников его возобновил, роль заказчика — Федулева — доказал (был осужден на 20 лет за организацию шести убийств и рейдерские захваты), но вот исполнителей с точностью установить пока не мог.
— И тут ко мне приходит «чистосердечная явка» из Харпа от Кузнецова, согласно которой он — один из исполнителей убийства. Все детально описывается, но уж слишком детально, вплоть до использования слов «дутыши» (сапоги), в которые якобы был одет Кузнецов в момент совершения убийства, — вспоминает Корешников. — Но это чисто уральский жаргонизм, а Кузнецов, который в Екатеринбурге никогда не был, его просто вычитал из материалов дела. Пока шел этап с Кузнецовым, мы совместно с ФСБ провели опознание еще одного предполагаемого убийцы — его опознали потерпевшие и очевидцы, а затем он сам признался, плюс нам удалось установить и его подельника, которого также опознали свидетели. Когда же Кузнецов приехал в Екатеринбург, то на допросе у меня стал повторять содержание своей явки: показания предельно детализированы, но совершенно непроверяемы. К примеру, он не мог сказать, как конкретно добирался из родного Брянска до Екатеринбурга, кто сидел за рулем машины, где они остановились, какое оружие было. «Я бухал все время, не помню», — в таком духе отвечал. Я организую проверку показаний на месте, специально вывозим его не туда, где было убийство. Он делает вид, что именно здесь произошло преступление. Я понимаю: человек себя оговаривает. Провел у Кузнецова выемку и обнаружил в личных вещах копию объяснений по этому делу, что еще раз подтвердило: на допросе он говорил заученный текст. Я ему: «Ложь это все. Вы себя оговариваете». Он какое-то время подумал, а затем стал рассказывать, что в ИК-18 целая система выбивания явок у зэков.
Корешников настоял на госзащите для Кузнецова, уведомил ФСИН, чтобы того не возвращали в ИК-18, а сам занялся изучением «явочного» конвейера. Схема, по данным следствия, была следующей: Сандркин давал задание Журавлеву, тот приступал к обработке зэков, если те сразу не соглашались писать явки, им устраивали «катание по хатам», к кому-то применяли насилие — словом, все, как описывали в письмах сами заключенные, которых Сандркин инструктировал, как давать показания на месте, как «обойти полиграф».
Что касается фактуры для явок, то Сандркин доставал ее либо от коллег-оперов из разных регионов, либо запрашивал списки нераскрытых дел в территориальных органах, либо брал данные из СМИ. Иногда фактура бралась «с потолка».
— Например, Сандркин раскладывал перед зэком атлас и говорил: «Вот от Дальнего Востока и до Калининграда ты должен написать явки. С тебя столько-то явок должно быть», — рассказывает Корешников. — И зэк выбирал город, писал, что нашел в этом городе девушку или ребенка, вывез в лес, изнасиловал и сжег труп. Хотя ничего этого не было. Сандркин понимал, что какие-то явки не пройдут, но надеялся, что что-то останется. Например, зэка Жукова, который написал явку по изнасилованию в Питере, сначала арестовали, повезли на следственные действия, он давал показания, но следователи удивлялись: «Он вроде знает название улицы, где было совершено преступление, но когда мы по ней едем, он ничего определить не может». В итоге Жуков сам отказался от явки. И у него таких явок было 28, у Кузнецова — 4.
Эти-то 32 явки и вошли в уголовное дело против Сандркина и Журавлева как однозначно доказанные — позволившие сфальсифицировать материалы расследований заказных убийств, сексуальных и иных тяжких преступлений. В частности, зэки Жуков и Кузнецов признались, что «участвовали» в изнасилованиях и убийстве двух несовершеннолетних девочек в 2010 году в Калининграде (позже был найден реальный преступник — Виталий Саливон, получивший прозвище Катинский маньяк), в громком нападении в 1992 году в Новосибирске на дежурную часть милиции, когда были расстреляны сотрудники отдела внутренних дел, и в убийстве деловых партнеров уральского бизнесмена Павла Федулева. Что касается остальных 158 явок (ведь всего контингентом ИК-18, насколько пока известно, было написано 190), то они также не подтвердились, однако на сегодняшний день следственные действия по проверке их достоверности продолжаются.
А с учетом того, что многие описанные в явках преступления происходили в 90-х, расследовать все это заново весьма затруднительно. Да и один следователь Корешников просто физически этого не сможет, тем более что сфера его компетенции — Екатеринбург. Выяснить же, куда и к каким следователям попали большинство оставшихся «явок» и попали ли вообще, мне лично пока не удалось.
Знаю только, что несколько лжеявок расследовал СК по ЯНАО в Салехарде, однако руководитель отдела по расследованию особо важных дел СК Александр Сэротэтто пояснить мне что-либо о ходе следствия не смог, пообещав перезвонить. Не перезвонил.
Вообще, вокруг дела Сандркина происходит что-то странное. Оно было передано в суд Салехарда осенью прошлого года, но потом Сандркина вдруг отпустили под домашний арест, а их общее с Журавлевым дело, несмотря на возражения прокурора, всех обвиняемых, их защитников, а также потерпевших (Кузнецова и Жукова), суд вернул в прокуратуру в связи с тем, что «нарушено право» обвиняемого Журавлева на ознакомление с материалами дела в полном объеме. Хотя данное «нарушение» легко устранимо в суде: суд может предоставить время для дополнительного ознакомления. Журавлев об этом и просил, указывая, что в суде, чтобы дочитать тома, ему понадобится от одного до нескольких дней.
Но суд поступил по-своему. И честно говоря, как-то не верится, что причиной возврата стала забота о правах пожизненно осужденного Журавлева. Сначала казалось, что за этим решением — нежелание суда рассматривать дело с участием присяжных (1 января 2013 года вступило в силу изменение в УПК, исключившее такую возможность). Но вот странность — процесс не начался до сих пор: уже 4 месяца дело лежит без движения. СК и прокуратура пытаются обжаловать решение о возврате дела, но пока безуспешно.
Интересную позицию заняло и УФСИН по ЯНАО: Сандркина не уволили после случившегося, а просто вывели за штат. И прежний начальник УФСИН Сергей Дерюгин не был уволен — только лишь подвергся рокировке: переведен на другое место службы.
«Беда в том, что такое отношение к нам не только от Сандркина было. В ИК-18 в настоящее время ничего не меняется», — оканчивает свое письмо в «Новую» один из зэков этой колонии. А потерпевшие и свидетели по уголовному делу сейчас пишут в СК и в прокуратуру жалобы на местных должностных лиц, которые, по их словам, пытаются дело развалить дело и добиться отказа свидетелей от ранее данных ими показаний.
Вот какое впечатление у меня сложилось: кто-то очень не хочет, чтобы этот процесс вообще состоялся. Ведь не ровен час обвиняемые назовут в суде других оперов, следователей, прокуроров, с которыми они вместе фальсифицировали дела — от Москвы до Новосибирска. Я напомню: это — очень громкие дела по особо тяжким статьям. А если вдруг посадили невиновных, да еще пожизненно, а если посадили ЗАВЕДОМО невиновных — сколько погон и судейских мантий будет снято?! Еще дела пересматривать, выпускать невиновных, выплачивать компенсации, искать настоящих преступников — короче, кошмар.
Екатеринбург — Москва
От редакции
Обращаемся к осужденным, подследственным, подозреваемым, в деле которых тоже лежат «явки с повинной» из Харпа, а также — к их родственникам и адвокатам: напишите нам. Необходимо выяснить, какой ущерб нанес этот конвейер и кто к нему, помимо Сандркина и Журавлева, имел отношение. Быть может, конвейер этот действует до сих пор, и не только в Харпе.
..ну что защитнички-история с красавцами предпринимателяблоготворителями не прокатила?-теперь историю про то как в системе все хреново запели?) судят бандитов-судят за дело-докажут-пж додут! а все ваши тут писюлку только деньги отробатыывать так как в сказки ваши все равно уже давно никто не верит...ВОР-ДОЛЖЕН СИДЕТЬ В ТЮЬМЕ!!!!
Видимо, и по мне соскучились.))) Приятно, что мое мнение интересно даже оппонентам. Если мои комментарии внимательно читали, то должны знать, что я самого начала не исключал вины Гаджиева. Более того, я все больше склоняюсь именно к тому, что он виноват в поджоге. Человек с криминальными наклонностями после ссоры с Махмудовыми явно хотел разбогатеть любым способом. Уверен, что П и К Пассаж не жгли. Думаю, что Гаджиев заказал это дело совсем другим людям.
Вообще по Гаджиеву есть один очень странный момент. Его фамилия не звучала ни разу до его явки с повинной. Все знали, например, что в розыске находится Магомед Махмудов, об этом писали все СМИ, но о Гаджиеве нет НИ ОДНОГО сообщения нигде. Можете сколь угодно искать в инете, не найдете. А после его явки вдруг объявляется, что он в розыске. Более чем странно. Все следствие шло только в отношении Махмудовых, и вдруг... явился Гаджиев, и следователи, недолго думая, нашли и ему местечко в обвинении.))))) Признание Гаджиева спутало ментам все карты. Понятное дело, что по Махмудовым явный заказ, поэтому их бы не выпустили, даже если вся Ухта заявилась бы с признаниями в поджоге. Теперь видя, что Махмудовых уже не выпустят ни при каких обстоятельствах, Гаджиев тоже решил идти в отказ. А что ему остается? Могу его понять. Его желание восстановить справедливость менты не оценили.
А по Махмудовым я по-прежнему уверен в их невиновности, или по крайней мере уверен, что не все братья виноваты.