Бывший начальник главного штаба чеченских боевиков Ислам Хасуханов оспаривает в Сыктывкарском суде законность проведения общего обыска в колонии, в результате которого у него пропали дорогостоящие лекарства

Вчера, 12 апреля, в Сыктывкарском горсуде состоялось предварительное заседание по заявлениям заключенного Ислама Хасуханова, бывшего начальника главного штаба чеченских боевиков, отбывающего наказание в Коми, а также трех других заключенных о признании незаконной и нарушающей их права процедуры общего обыска в исправительной колонии (ИК)-25, проведенного 26 октября 2010 года. Заявители полагают, что проводившие обыск сотрудники ГУФСИН РФ по Коми  унизили их человеческое достоинство, проявили незаконное вмешательство в их жилище, личную жизнь, корреспонденцию и неуважение к принадлежащей им собственности.

Заключенный Ислам Хасуханов.
 

Бывший кадровый офицер-подводник и один из ближайших сподвижников Аслана Масхадова Ислам Хасуханов, признанный судом виновным в организации незаконных вооруженных формирований и терроризме, с 2004 года отбывает 12-летний срок наказания в Коми. Осенью прошлого года он содержался в ИК-25 (строгого режима) в поселке Верхний Чов под Сыктывкаром. 26 октября в общежитиях 3,5 и 6 отрядов колонии был проведен общий обыск с привлечением сил ГУФСИН РФ по Коми. «Процедура обыска напоминала мероприятие Третьего Рейха», - пишет в своем заявлении заключенный Хасуханов. Далее в обращении в суд сообщаются некоторые подробности этого мероприятия:                      

«Около 14.00 примерно четыреста заключенных, в том числе, заявителя, грубо выгнали из общежитий и сосредоточили на футбольном поле колонии, которое было окружено кинологами с собаками и спецназовцами в масках. Три с половиной часа люди стоя мерзли (на улице было всего пять-шесть градусов по Цельсию) под непрерывным дождем и не имели возможности сходить в туалет. В это время в общежитиях колонии шел обыск, который заключенные не могли контролировать хотя бы визуально. Вернувшись затем в общежития, заключенные обнаружили внутри зданий полнейший беспорядок: их личные вещи и постельные принадлежности были перемешаны, хаотически разбросаны по секциям, оказались в сумках и тумбочках других людей. Часть вещей, валявшихся на полу, была истоптана грязной обувью, многие вещи бесследно исчезли. Страдания заключенных усугубились тем обстоятельством, что общежития колонии не обеспечены сушилками, которые позволили бы относительно быстро просушить одежду такого количества людей. В результате, даже на следующий день заключенные были вынуждены выходить в мокрой одежде на проверку, на прогулку в локальный участок, в столовую. Многие в результате такого обыска еще простудились». 

В отличие от большинства заключенных ИК-25 осужденные 10 отряда колонии пережидали общий обыск в прогулочном дворике, оборудованном небольшим навесом.
 

Указав, что проведенный таким образом обыск противоречит требованиям статей 3 и 8 Европейской конвенции о правах человека и статьи 1 Дополнительного протокола к этой конвенции, так как имело место унижение его человеческого достоинства, незаконное вмешательство в его жилище и личную жизнь, а также неуважениек к принадлежащей ему собственности, Ислам Хасуханов обратился в Сыктывкарский горсуд с просьбой признать незаконной и нарушающей его права, гарантированные ему Европейской конвенцией о правах человека, процедуру общего обыска ИК-25 ГУФСИН России по РК.

С аналогичным заявлением обратились в суд и трое других заключенных ИК-25 - Дмитрий Миронов, Юрий Троц и Виталий Холодков.

Представлявший в суде интересы всех четверых заявителей член правления Коми правозащитной комиссии «Мемориал» Эрнест Мезак во вчерашнем заседании назвал процесс «в каком-то смысле уникальным, поскольку мы впервые, наверное, в российской судебной практике ставим перед судебной системой вопрос: распространяются ли гарантии, предусмотренные Европейской конвенцией о правах человека, на процедуру общего обыска в общежитиях заключенных российской пенитенциарной системы?» Г-н Мезак далее посетовал на то, что ответчики по делу — ГУФСИН РФ по Коми и ИК-25 —  так и не представили в суд никаких нормативных актов, которыми регламентируется процедура общего обыска, кроме «ведомственных приказов под грифом «ДСП» (для служебного пользования - "7х7"), которые не могут рассматриваться в качестве законных».

- Даже Европейский суд указывает на то, что осуждение всегда несет за собой какие-то лишения, тягости либо ограничения, - сочла нужным отметить в начала своего выступления начальник юридической службы ГУФСИН РФ по РК Марина Жучек. - В данном случае у осужденных есть ограничение в пользовании, распоряжении конкретной категории вещей, имущества. Для того, чтобы изымать данное имущество, и проводятся общие обыски.

Сообщив, что общие обыски закреплены законодательно в Уголовно-исполнительном кодексе РФ, а порядок их проведения - ведомственными приказами, г-жа Жучек заявила о том, что «режимные мероприятия должны проводиться регулярно, в течение 24 часов в сутки и 365 суток в году», и поэтому обеспечить для осужденных комфортные условия во время проведения общего обыска - «только при температуре +18-25, без дождя, ветра и снега» - далеко не всегда удается. Что касается исчезновения личных вещей осужденных, то, по словам представителя республиканского ГУФСИНа, «часто осужденный не признает, что обнаруженные во время обыска запрещенные к использованию вещи принадлежат ему, поскольку это влечет за собой водворение осужденного в ШИЗО». «В результате вещи оказываются бесхозными и подлежат уничтожению. То же самое - и с сотовыми телефонами, и со цветным постельным бельем и т. д.», - пояснила суду г-жа Жучек.

- А до каких пределов должны испортиться погодные условия, чтобы вы отменили общий обыск? - спросил у представителя исправительной системы наказания Эрнест Мезак.

- На тот момент урагана или ливня не было.

- Можно небольшой комментарий? - спросил у судьи представитель заявителей и, получив разрешение, сделал следующее заявление: - Я, конечно, рад, что иногда наш уважаемый ГУФСИН вспоминает о необходимости работать 365 дней в году, но вообще-то, как правило, общие обыски в колониях проводятся из-за того, что все остальные 364 дня в году отдел безопасности не работает. Непонятно, каким образом запрещенные вещи, цветное белье, к примеру, попадают в колонию. Его-то уж точно не перекидывают через проволоку.

- Перекидывают, - тут же парировала Марина Жучек. - У нас есть система перекидов, система подкопов, система провоза...Есть предатели службы, которые за деньги проносят эти вещи.

Судья Ирина Смолева спросила у Эрнеста Мезака, есть ли у него доказательства того, что у его доверителя Ислама Хасуханова, действительно, исчезли после проведения общего обыска дорогостоящие лекарства, о чем тот сообщает в приложении к заявлению.  

- Я так полагаю, что суд может спросить у самого Хасуханова и, соответственно, либо поверить ему, либо нет. Также может спросить у заключенных, которые рядом с ним проживали...Но мы не ставим перед судом фантастических требований: понятно, что эти лекарства пропали уже бесследно — в худшем случае, их просто уничтожили, в лучшем — какой-нибудь прапорщик их утащил домой и сейчас пользуется ими. Это - жизнь.

- Проверкой прокуратуры не нашли подтверждения доводы осужденного в части пропажи дорогостоящих лекарств...

- Да не проверяли они эти доводы, - без тени сомнения заявил г-н Мезак.- В материалах проверки я не вижу механизма, каким образом данный факт проверяли...Сама непрописанность процедуры обыска лишает нас возможности доказать, что у него вообще что-то пропало. В том, что у него эти лекарства были, я совершенно уверен. Он — политик, а не гопник, чтобы врать на бытовом уровне.

Между тем, Марина Жучек огласила указанный в актах список того, что было обнаружено во время обыска 26 октября в 5 отряде, где отбывал наказание Ислам Хасуханов (в настоящее время переведенный в другую ИК на территории Коми): «1 цепочка белого цвета.., 1 сотовый телефон, 3 литра самогона, 1  флеш-карта Micro на спальном месте осужденного Парфенова под подушкой, 1 DVD-плеер, 1 плеер, 3 аудиоколонки, 3 зарядных устройства к сотовым телефонам, 3 сим-карты, 1 купюра достоинством тысяча рублей...» Представитель ГУФСНа, прервавшись в этом месте, обратилась к г-ну Мезаку: «Что же ее-то не украли? Очень легко ее украсть...»

- Все не своруешь, надо и в акте что-то отразить, - парировал представитель заключенных.

- ...3 бензиновых зажигалки, 200 грамм ацетона, 5 выборок по дереву, заготовки под нарды, - продолжала перечислять обнаруженные во время обыска запрещенные ценности г-жа Жучек.

- Вот DVD-плеер тоже перекинули? - спросил г-н Мезак.

- Он найден в кабинете начальника отряда, в сейфе, спрятанный ухищренным способом. В отношении начальника отряда проводилась проверка. На сегодняшний день он переведен в удаленную колонию-поселение, где режим более мягкий, для прохождения дальнейшей службы.

«Когда проводят обыск, какая-то форма внешнего контроля за действиями сотрудников, проводящих обыск, осуществляется?» - обратился Эрнест Мезак с представителю ИК-25 г-же Шомысовой.

-  Обыск — прерогатива аппарата ГУФСИНа и аппарата учреждения, где проводится данный обыск. Нормативно-правовыми документами эта процедура никак не регламентируется.

- Ваша честь, больше вопросов нет, - заявил представитель заключенных, добившийся, наконец, долгожданного ответа. - Никаких гарантий от произвола нет. В принципе! Что хотят, то и делают.

Судебное рассмотрение требований заключенных будет продолжено 11 мая.