В Верховном суде Коми 26 сентября завершились прения по «делу лесников». Защита предположила, что дело заказное, а сам процесс приобрел политическую окраску. Корреспондент «7x7» побывал на заседании суда.
Интрига предыдущих заседаний состояла в том, что к процессу подключились представители правительства Коми. Суду было передано письмо из министерства финансов республики, подтверждавшее законность контрактов на вырубки, которые заключал Комитет лесов. К делу также приобщили письмо главы министерства промышленности, природных ресурсов, энергетики и транспорта Николая Герасимова, где он как представитель пострадавшей стороны утверждал, что действия «лесников» не нанесли ущерба. Судья Владимир Маклаков упрекнул защиту в том, что эти документы могли быть представлены и суду первой инстанции. Но, по словам защиты экс-директора лесопожарного центра Владимира Дробахина, и адвокаты, и подсудимые с самого начала были уверены в абсурдности обвинений и в оправдательном приговоре, поэтому запросы в министерства не отсылались. Прокурор на свидетельства министерств в пользу обвиняемых отвечала довольно грубо, назвав сотрудников Минфина некомпетентными и обвинив Николая Герасимова в том, что он «даже не может определиться с собственной должностью» (в документе была опечатка).
Первым 26 сентября выступил экс-глава Комитета лесов Коми Василий Осипов. Он рассказал об эпизоде со взяткой, который появился в деле в феврале 2016 года. По мнению обвинения, один из предпринимателей Прилузского района в сентябре 2013 года передал чиновнику взятку через директора «Прилузского лесничества» Александра Киндсфатера. Это якобы произошло в приемной Комитета лесов в присутствии одной из сотрудниц Жанны Главацкой.
— Суд должен толковать все сомнения в пользу подсудимого. В показаниях свидетелей много противоречий. Туголуков [предприниматель] говорил, что было четыре купюры по пять тысяч, которые он решил передать как спонсорскую помощь Прилузскому лесничеству. А Киндсфатер говорит о конверте, перемотанном скотчем, про который он только догадывался, что там деньги. Это 6 сентября якобы видела Главацкая. Но в это время она была на больничном, что задокументировано. Других свидетелей передачи взятки не было. Показания одного из свидетелей о взятке даны после того, как он вышел из СИЗО. Вообще, я каждую неделю ездил в Объячево. Каким надо быть идиотом, чтобы поехать в Сыктывкар, в Комитет лесов и там пытаться передать деньги? Зачем? И ладно там бы какая-то сумма была, а то 20 тысяч, — рассказал Осипов.
Следующим выступил бывший заместитель Осипова Руслан Ульянов. По его словам, суд предыдущей инстанции, пытаясь установить его мотив, вышел за пределы компетенции. Суд решил, что Ульянов согласился стать участником ОПГ, опасаясь потерять работу.
— У меня не было должностных обязанностей, связанных с подписанием контрактов по ЗВЛ [работы по защите и воспроизводству лесов]. Как я мог опасаться потерять те полномочия, которых у меня не было? — спросил он. — В материалах дела отсутствуют запросы и поручения о подготовке госконтрактов за моей подписью. Нет установленной роли меня в составе ОПГ. Суд сделал ошибочные и безосновательными выводы о моих осведомленности и умысле.
Обвиняемый также назвал абсолютно необоснованным вывод суда о том, что незаконные рубки производились в рамках ОПГ. Из показаний основного свидетеля обвинения Александра Киндсфатера следовало только то, что он ничего не знает ни об организации, ни о роли в ней конкретных людей. Контакты и переговоры между фигурантами дела — это обычные рабочие взаимоотношения.
— На основе показаний свидетелей суд сообщил, что он им доверяет, не дана оценка того факта, что контракты по ЗВЛ [аналогичные тем, по которым пытаются осудить «лесников»] заключались с 2008 года. Данный факт подтвердили все свидетели и работники лесничества. Это [передача участков леса под вырубку] началось задолго до того, как Осипов занял должность главы Комитета лесов. Данные обстоятельства вызывают, естественно, возмущение как у подсудимых, так и у всех работников лесного хозяйства Коми. Печально, что в угоду работникам отдельных ведомств приходится жертвовать принципами правосудия, — сказал Ульянов.
Он также напомнил, что лесные хозяйства были вынуждены заключать контракты на вырубки участков леса из-за недофинансирования отрасли, и возможность такого рода экономической деятельности предусмотрена гражданским кодексом РФ.
Расчет ущерба, который проводило ФГБУ «Рослесинфорг», по мнению Ульянова, проведен с нарушением методики, так как единственный достоверный способ установить объем срубленной или поврежденной древесины связан с выездом на делянки. Экспертиза проводилась, в частности, на основании анализов снимков, полученных из космоса. Кроме того, эксперты не вправе без ведома суда вести переговоры с участниками процесса. Эксперт Беляев, ранее выступивший как свидетель, рассказал, что «Рослесинфорг» вел переговоры с главой Сыктывкарской межрайонной природоохранной прокуратуры Юрием Гудковым уже после начала процесса.
— Он столько рассказал, да еще с обоснованием, и что теперь адвокатам говорить? — пошутил судья Маклаков.Тем не менее адвокаты высказались.
Василий Потапов, адвокат Василия Осипова, рассказал о коллизиях расследования дела в отношении его подзащитного. Осипов был обвинен по пяти эпизодам. По двум статьям он был оправдан, а осудили его по статье 260 («Незаконная рубка лесных насаждений») и статье 290 («Получение взятки») Уголовного кодекса Российской Федерации. Из дела исчезла статья 286 Уголовного кодекса Российской Федерации («Превышение должностных полномочий»).
— Суд поставили в сложную ситуацию. Если обвинение было по 260-й статье, то оправдывать Осипова по 286-й невозможно. Это излишне вмененное обвинение. Суд принимал решение о взятии под стражу, потому что Осипов обвинялся в двух тяжких преступлениях. В действиях следователя имеются признаки преступления, предусмотренного статьей 299 Уголовного кодекса Российской Федерации («Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности или незаконное возбуждение уголовного дела»), — прокомментировал ситуацию с подзащитным Потапов.
Он напомнил, что практика применения продажи участков под вырубку применялась в тринадцати субъектах Российской Федерации, они были законными до внесения изменений в Лесной кодекс в 2014 году. Природоохранный прокурор Юрий Гудков в представлении изложил свое отношение к рубке, но Потапов не нашел в этом документе подтверждения ее незаконности.
— Либо Гудков не профессионал, либо в его позиции содержатся признаки преступления: либо превышение должностных полномочий, либо халатность, — возмутился адвокат. Он счел неправильным и решение суда о взятке: — Киндсфатер сказал, что деньги были в пакете. А кто их паковал? А вдруг сам Киндсфатер? Факт передачи не был доказан, Киндсфатер даже не мог вспомнить, когда он это делал — в 2011 или в 2013 году. В речи обвинителя тоже есть странность: сначала он говорит, что сын Осипова не принимал участия в деятельности организации, через две страницы утверждает, что Осипов управлял делами с помощью сына. Вы уж разберитесь!
Адвокат Ульянова Михаил Жилин упрекнул суд первой инстанции в том, что он принимал обтекаемые обвинения, что нарушало право на защиту. Как пример он привел обвинение в том, что Осипов организовал ОПГ с согласия своих замов Куратова и Ульянова. Доказательств этому не нашлось, а без обоснования обвинения его невозможно опровергнуть.
— Каких-либо доказательств существования ОПГ нет. Я убежден в том, что как прокуратура, так и следствие надумали это. Это не просто так их [фигурантов дела] привлекли, во всех подобных делах имеется чей-то интерес. Я позже скажу, какой. Что было в приговоре в отношении Ульянова? Только то, что он якобы дал согласие на ОПГ в 2011 году, а в 2012 году подписал дополнительное соглашение по Усть-Куломскому району. Ничего не сказано о том, что он изменил, подписав соглашение, как квалифицировать эти действия, на что они повлияли? По этому договору еще трижды заключались дополнительные соглашения, в которых Ульянов не участвовал, но этого нет в деле. Неясно, что криминального, в том, что он подписал документ, он знал, что его действия — это общепринятая практика. О надуманности дела можно судить и по мотивам, по которым Куратов и Ульянов, по мнению суда первой инстанции, совершили преступление. Видимо, без мотива. Суд пытался объяснить, что якобы они боялись потерять работу. Но таких сведений не давали ни фигуранты дела, ни третьи лица. Я не вижу ни одного доказательства, которому можно хотя бы дать оценку. Но особый цинизм вот в чем. Я охотник и рыболов, который вырос в республике, я знаю своих предков, мой отец говорил, что не надо никогда брать лишнего у природы. Я знаю Ульянова, он такой же. Мы бережно относимся к нашей земле. Заявили, что Ульянов уничтожал леса! Выдумать страшнее невозможно.
Жилин зачитал 72-ю статью Конституции России о том, что находится в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов.
— Я считаю, что такое уголовное дело могло возникнуть только в той ситуации, когда Российская Федерация отбирает полномочия у субъектов, — объяснил он. — Нефть, уголь, газ, ЛПК отобрали. Единственное, что осталось у республики — это леса, и то наполовину, потому что не осталось предприятий, которые потребляют древесину. Нашему народу и властям республики нечем пользоваться. Если этот приговор останется в силе, то же самое начнут делать в остальных регионах, федеральные власти будут говорить «не трогайте ничего, это все наше».
Защитник Дробахина Михаил Головин тоже назвал доводы обвинения не обоснованными, а также привел основания для признания экспертизы «Рослесинфорга» недопустимым доказательством. Он подробно рассказал, каким образом подсчитывали объем вырубленной древесины и делали оценку ущерба. По его словам, объем можно определить только непосредственно на лесосеке с помощью пересчета пней, это единственный разрешенный способ. На космических снимках, которые для экспертизы использовали специалисты «Рослесинфорга», не везде можно даже рассмотреть участки.
— Одной из характеристик ОПГ является устойчивость, — перешел Головин к другому вопросу. — О какой организованности и устойчивости может идти речь, когда подсудимые даже не знали о своих продвижениях в должности? Нет доказательств, что они где-то собирались. Их объединяла только работа в одном учреждении. Но того, что подсудимые знали друг друга по работе, недостаточно, чтобы признать их преступной группировкой.
Адвокат Навалихина Станислав Туркин подвел итоги:
— Это дело получило широкий общественный резонанс. При вынесении приговора были нарушены принципы законности. Суд взял на себя ответственность за толкование нормы закона, но это абсурд. На период, когда шли рубки, не действовала норма закона, которую лесники якобы нарушили, предписание о ней появилось в марте 2014 года. Еще древние говорили, что истина рождается там, где умирают последние сомнения. Но тут ведь одни сомнения! И все они должны трактоваться в пользу подсудимых.
На продолжительные речи защиты прокурор Владимир Трофимов ответил, что подобные доводы звучали и на протяжении суда первой инстанции.
— Там было ясно, что они не имеют существенного значения, так что и сейчас добавить мне нечего, — сказал он.
Оглашение приговора по «делу лесников» начнется 29 сентября.
В июне 2014 года на экс-руководителя Комитета лесов Коми Василия Осипова завели дело о превышении должностных полномочий. В июле 2015-го его обвинили в том, что он создал организованную преступную группировку для незаконной рубки леса. В марте 2017 года экс-чиновника осудили на пять лет лишения свободы. Вместе с ним к срокам от 2,5 до 3 лет были приговорены его заместители Александр Куратов и Руслан Ульянов, заведующий сектором государственных заказов Комитета Анатолий Слюсарь, начальник отдела государственного лесного реестра и организации использования лесов Комитета Андрей Навалихин и директор госучреждения «Коми региональный лесопожарный центр» Владимир Дробахин. Ущерб от их деятельности был оценен в 4,1 млрд руб.
В защиту фигурантов дела выступил руководитель лесного отдела «Гринпис России» Алексей Ярошенко, назвавший дело абсурдным, а обвинения предвзятыми.
Защита обвиняемых подала на апелляцию и в июле 2017 года потребовала для них полного оправдания. В начале сентября адвокаты заявили о том, что прокуратура могла оказывать давление на экспертов по вырубкам. 25 сентября в суде начались прения, во время которых защита назвала создание преступной группировки плодом фантазии стороны обвинения.