Наверное, честности ради, надо казать что это в целом не только российская проблема, а довольно универсальный вопрос, с которым если какие-то страны и справились, то их очень немного. В принципе, люди так или иначе занимаются благотворительностью, но, почти всегда благотворительность распределяется очень неравномерно. Люди готовы помогать одним группам, а другим они не просто помогать не готовы, периодически они намеренно мешают тем, кто пытается. Например, когда речь идет о бездомных. В разное время «ночлежка» сталкивалась с огромным противостоянием людей: против организации какого-то пункта от людей из соседних домов, например. Со словесной и физической агрессией. Люди замуровывают подвалы и подъезды, чтобы бездомные не могли зайти к ним погреться, вызывают полицию чтобы их прогоняли с каких-то мест, и это не говоря еще о реальной физической агрессии: от взрослых и, что самое страшное, от детей, которые могут издеваться над бездомными людьми, травмировать их вплоть до убийства и такие случаи мы знаем, а из особенности отношения к бездомным полиции, можем предположить, что на деле их больше, потому что бездомные и не обращаются в полицию, и в случае гибели, никто особенно не заморачивается расследованием обстоятельств смерти.
Почему так происходит? Почему люди, которые в остальное время своей жизни, наверное, неплохи, цинично и систематически пытаются испортить жизнеспособно бездомным и помешать тем, кто им помогает? Мне кажется, это сложный психологический коктейль из разных чувств и, на самом деле, вполне животных ощущений, смешанных с общественным контекстом и какими-то коллективными травмами. Избавиться от этого это долгая, но необходимая работа можно представить себе некоторую маркетинговую стратегию теоретической социальной кампании с основными триггерами.
Человек — это глубоко социальное существо и в основе нашего поведения лежит очень сильная эмпатия к тем, кто нас окружает. Без этого невозможно было бы создать не только повременное человеческое общество, но и в принципе выжить еще на этапе наших далеких предков в саванне. Одинокая обезьяна — это мертвая обезьяна, люди существуют только в социуме, а в социуме в целом важно и некоторым образом беспокоиться за окружающих, и ожидать, что окружающие будут беспокоиться за тебя. И не совсем правильно представлять, что такая эмпатия заточена исключительно на родственных связях: да, родственные отношения создают более крепкие эмпатические связи, но в рамках одной обезьяньей стаи есть не только родственники, как минимум, потому что животные на уровне запаха имеют встроенные механизмы, которые говорят о том, что спариваться с родными — это плохая идея, а спаривание — это все-таки важный момент. Ста это не только родственники, это более сложный социальный конструкт, который строится на связях иного рода. Сложно сказать, что там происходит в голове у обезьян, этим занимаются исследователи, но мы здесь не ради этого, важно, что в человеческом социуме идея свой-чужой так же важна, хоть и базируется на большем числе факторов. Свой — это кто угодно: человек, который использует тот же бренд техники, человек с которым ты вместе возмущаешь в очереди в поликлинике что врачи уходят на перерыв, а тут вообще-то люди ждут, свой — это некоторая стая, постоянная или ситуативная. Проблема в том, что под руку с исключительной способностью человека к эмпатии, объединению и способности выстраивать плотные социальные связи и в той или иной форме заботиться о своих, идет жесточайшее неприятие любого, кого мы считаем чужим.
На этой простой и не слишком приятной логике строится дискриминация в целом, потому что внешние факторы здесь это самое важное и яркое условие. Грубо говоря, если вы встречаете человека, который радикально не похож на вас, на члена вашей группы, ваша автоматическая реакция — это страх и неприязнь, и нужны более сложные когнитивные усилия чтобы найти с ним точки соприкосновения. Но важно, что найти их можно: вот вы в компании видите явно внешне непривычного и чужого вам человека, вот в вас внутренний дискомфорт, но через пятнадцать минут вы обсуждаете компьютерную игру в которую оба играете и вы уже группа. Как все это накладывается на отношение к бездомным? Да в целом так и накладывается: бездомные люди часто выглядят... как бездомные. Это грязь, запах, плохая одежда, плохое состояние волос, все это не помогает человеку с ходу ощущать его частью некоторой своей группы и автоматически формировать к нему эмпатию, да ко всему прочему добавляются какое-то ощущение больной особи, от которой нужно сбежать подальше чтобы не заразиться. Проблема в том, что у нас очень мало шансов перешагнуть этот барьер и найти с человеком что-то общее, обсудить это и проникнуться к нему симпатией. На преодоление этого барьера частично прекрасно работают, например, журналистские материалы о бездомных, особенно, с рассказами об отдельных людях, трансляция их быта и хоть опосредованная коммуникация. И все-таки, это не личный разговор. Как вам такая идея: большая вечеринка. Совершенно обычная с коллективными играми, какими-то дискуссиями, словом, просто тусовка, на которой будут «домашние» люди района и бездомные люди оттуда же. Вечеринка, на которой люди смогут напрямую знакомиться и вовлекаться в общение, формируя эмпатию к разным людям. На самом деле, такие вечеринки действительно существуют и проходят, и, мне кажется, это отличная идея.
Вторая проблема — это некоторая иллюзия контроля и у нее много общих корней с, например, отношением людей к женщинам, пережившим сексуализированное насилие. Человек вообще очень тяжело принимает и понимает фактор случайности. Не знаю, как это связано с обезьянами, но на протяжении всей истории человечества люди просто не могли и не хотели принимать тот факт что некоторые вещи просто случаются вне зависимости от того, как ты себя ведешь. Если с тобой случилось что-то плохое, это потому что ты этого заслужил, ты что-то сделал не так, ты где-то ошибся, а это наказание. И это не вопрос какой-то особой жестокости, это простая попытка человека защитить свою собственную психику: потому что если что-то происходит просто так, с теми, кто ни в чем не провинился, значит и я сам_а в зоне риска, так? Неприятное ощущение, тревожное, выматывающее. Мы знаем, что большинство людей оказывается на улице не по своей воле и даже не из-за своих ошибок, а из-за череды случайностей и факторов, на которые они не могли повлиять: болезней, мошенников, нечестных знакомых или родственников, воров и так далее. Но принимать это людям очень сложно, потому что для этого нужно поверить что и тебя завтра могут кинуть все твои друзья, украсть документы, тебя могут угнать в рабство и жить с этими мыслями тяжело. Разница такого отношения очень сильно видна в целом в разнице благотворительности по отношению к уязвимым взрослым относительно уязвимых детей. Дети в преставлении человека не могут быть ни в чем виноваты, люди понимают и верят что они пока не успели принять «неправильных» решений. Им нужно помогать. Взрослые что? Правильно, сами виноваты.
Что с этим делать? Это очень сложный вопрос, поскольку, как мы видим, даже в отношении женщин, подвергшихся сексуализированному насилию, несмотря на вездесущие кампании по работе с виктимблеймингом, он все еще сохраняется в сознании людей. Нужно понять, как найти верный поход к этому? Бороться с защитными механизмами психики, или, например, скорее двигаться с другой стороны, как то: окей, допустим, люди совершили ошибку, но давайте помогать им возвращаться в норму и больше ее не совершать. Хорошо ли это? Об этом стоит подумать.
Еще одна частично связанная с этим особенность — это специфичное отношение к вопросу успеха, которое сформировалось в российском обществе. Это очень сложный социальный конструкт, с которым у людей в принципе много проблем и очень неопределенное отношение. То ли дело в сложном советском прошлом и резкой смене парадигмы в девяностые, то ли в массовой бедности, но люди одновременно возводят некоторый социальный успех в культ и делают его основным мерилом ценности человека, и при этом негативно относятся к богатым, потому что есть коллективное представление, что богатые честными не бывают. Но самое главное это то что люди до омертвения вцепляются в то, что они своими кровью и потом заработали, в то, что они считают своим. В нашем случае, например, это проявляется как: человек покупает себе квартиру в доме, он платит за ее ипотеку, или в наследство получает, неважно, на самом деле, но он ощущает что он заслужил право вот здесь бы и получать некоторые блага. И он закрывает подъезды, делает огороженную территорию вокруг дома, закрытую парковку, замурованные входы и выходы чтобы ни в коем случае никто, кто не заслужил, не получил того, за что не уплачено. Несмотря на социалистическое прошлое, а возможно как раз из-за социалистического прошлого, в России вот вообще не популярны левые идеи вроде прогрессивной шкалы налогообложения, высоких налогов в целом, пособий для неимущих, безусловного базового дохода. Люди очень держатся за то, что у них есть и не готовы этим делиться. Это в целом понятно. Можно объяснять людям, что на самом деле, делясь они обеспечивают в первую очередь ту самую собственную безопасность, потому что чем больше потребностей закрыто у людей, тем с меньшей вероятностью они совершат преступление в том числе и против вашей же собственности, но это логика, которую сложно понимать.
Почему? Потому что люди в целом не любят долгие задачи с неочевидным путями решения. Это очень хорошо видно сейчас на примере обострившейся дискуссии о бездомных животных, которых опять предлагают уничтожать. Не говоря о неэтичности этого подхода, люди, которые хоть немного разбираются в теме, понимают, что это еще и непродуктивный подход, он просто не решает никаких проблем: бездомные животные появляются на улице от домашних животных и они будут появляться и дальше, если не отслеживать то, как хозяева обращаются со своими питомцами, не регулировать чипирование и стерилизацию. Но это долго, сложно и не приносит быстрых результатов. И так с любой социальной проблемой, включая человеческую бездомность: людям нужно помогать найти работу, социализироваться, возможно, обучать их профессиям, вкладываться в лечение болезней, в том числе, лечение зависимости. Их нельзя просто... посадить в тюрьму: они выйдут и вернутся на улицы, только еще и с дополнительным травмирующим опытом. Их нельзя просто прогнать, просто выселить, ничего из этого не просто, а проблема существует и решать ее надо и решаться она, к сожалению, будет не быстро.
Мне кажется, вот эти социальные, эмоциональные и почти биологические стопоры очень важно учитывать, чтобы строить работу с такими сложными и тонкими темами. Обвинять людей в жестокосердии и цинизме нет смысла, они такие, какие есть, и в целом все мотивы их поведения понятны, их нужно учитывать и отталкиваться от них.
