В детстве у нас был хороший двор. Еще советской постройки, помню, что на соседнем доме был таксофон и специальная монетка припрятана, она была на веревочке, и мы могли ее закинуть и достать, чтобы позвонить бесплатно. Я так иногда звонил домой, чтобы отправиться погулять с друзьями через пару дворов.
У них тоже была хорошая площадка, но нас, детей, больше интересовало кладбище за крайней девятиэтажкой. Старое, почти без крестов и надгробий, земля была неровная, и мы думали, что каждая неровность - это безымянная могила. Детям надо мало, чтобы развлекаться. У детей нет ни страха смерти, ни какого-то внутреннего культурного кода особого отношения к кладбищам. Все просто: мы видели, как к этому относились взрослые - по-особому. А раз по-особому, значит, что-то интересное.
Но кладбище было, конечно, нетипичным, от этого еще более интересным. Мы так-то бывали на кладбищах: таких, стандартных, с пластиковыми веточками и дешевыми конфетами, которые ты воруешь, пока взрослые что-то там делают у могилы прабабушки, которую ты и не видел никогда. А потом жалеешь, что своровал, потому что конфета высохшая и безвкусная. Так вот, мы узнавали, почему на кладбище совсем нет табличек с именами.
Одному из нас родители объяснили, что там, видимо, похоронены пленные немцы, а он рассказал нам об этом. Поэтому в своем детском кругу мы прозвали кладбище немецким. А потом один из мальчиков рассказал, что там похоронен его дедушка, тогда мы начали дразнить его фрицем, даже пару раз доводили до слез. Издевались - называли внуком фашиста. Не думаю, что у этого издевательства была какая-то искренняя ненависть, дети вообще плохо понимают, кто такие фрицы и почему вообще они фрицы, да и кто такие фашисты - тоже. Нахватаются у взрослых.
Когда я пошел в школу, моя семья переехала в другой район, и я забыл про эту историю, наверное, я бы и не вспомнил о ней, пока в институте преподаватель не упомянула, что у нас в городе есть кладбище ГУЛАГа. И когда я заинтересовался, где оно находится, моя память вспыхнула воспоминаниями из детства. Безымянные могилы принадлежали не пленным немцам, а репрессированным гражданам СССР, а мальчик, над которым издевались в детстве, вдруг был не внуком врага, а внуком человека, сосланного на Север. Человека, которого отправили на каторжный труд, строить город там, где большинство людей никогда бы не решились жить. Человека, которого похоронили в безымянной могиле, когда где-то недалеко в бараках продолжали жить его жена и дети.
Забытые люди в забытых могилах, случайные ярлыки, навешанные поверх. Враг народа, фриц, еврей, буржуй, каторжник, зэк, там уже не вспомнит никто твое имя, только случайные дети будут бегать по твоей могиле и сочинять истории, а потом их родители найдут удобное объяснение, низведут тебя до односложного описания.
На прошлой неделе я шел по одной из окраинных улиц с деревянными домами. Там бедные люди живут в бараках, набирают воду в колонках, кое-где обветшалые частные дома. Около трех часов дня заканчивается учеба в школе. По лужам прыгают дети. Два мелких, один - постарше.
Они смеются, бегают вокруг него, отбегают, как шакалята, тыкают его веткой и кричат, тычут пальцем:
— Ха-ха, хохол, хохол!
