Быть блогером в 2022 году — опыт очень интересный. Он дает очень специфическое чувство субъектности. Особенную роль, так скажем. Нет, я не буду говорить, что эта роль как-то социальна важна: она полезна, так скажем, но какого-то серьезного чувства собственной важности у меня не образовывается. Я просто в очень интересном положении с очень интересным опытом.
Начнем с простого — я должна. Блогеры вообще должны, и сейчас они должны больше, чем раньше. В комьюнити уже больше семи месяцев идет непрекращающийся срач, как должен вести себя приличный спикер. Видите ли, если у тебя нет аудитории, с тебя, в сущности, и взятки гладки, тебе не обязательно иметь и высказывать позицию. Ты можешь, но к бухгалтерам и программистам не приходят с укоряющими речами о том, что ты недостаточно лег грудью на амбразуру. К нам приходят.
Блогер обязан высказаться и обязан потерять на этом часть аудитории, кому его взгляды не понравятся. Он может не высказываться — и все равно ее потеряет, тех, кого раздражает пассивность. А людей она бесит: в блогерских чатах десятки скриншотов гневных сообщений, адресованных всяким бьюти-блогерам, кулинарным, тренерам — не социально ориентированным, — о том, какого черта Украину бомбят, а они жопу качают.
Мне в этом плане просто: я и так политизирована, я писала об абстрактной социалке всю свою блогерскую жизнь, плюс, у меня соответствующая аудитория. С 24 февраля я не получила ни одного сообщения от условных zшников с осуждением моих взглядов. Они просто у меня не тусуются.
Я как блогер жила и живу в рамках своей совести и своей душевной боли.
Второй специфичный момент — это, собственно, наличие аудитории. Для большинства людей: за они или против, без разницы, война — это что-то из новостей. Ну, может, у них есть три, пять знакомых, которые имеют некоторый личный опыт. Люди просто не общаются с большим количеством, круг общения человека ограничен.
Но, знаете, это две большие разницы — прочитать новость о том, что с десяток городов Украины бомбят, или прочитать под сотню сообщений от людей, которых бомбят. Протащить через себя истории из первых рук, как у человека выбило окна, что-то взорвалось в тридцати метрах, как люди сидят в убежище, как бомба упала туда, где они каждый день бывают. Это очень больно. Это требует огромных ресурсов психики.
Третий специфичный момент, это… наличие аудитории, как ни странно. В другую сторону.
Пропаганда разъединяет. Ставит целью доказать людям, что их — которые в ногу с партией и вождем шагают, — неисчислимо больше. А ты, противник, вообще одинок и, как следствие, неправ, потому что миллионы мух не могут ошибаться. Люди попадают в эту ловушку. Я каждый день читаю десятки сообщений просто с благодарностью за то, что я говорю о том, о чем говорю и этим даю людям понять, что это не у них поехала крыша, что они — не одиноки.
Это — моя социальная работа сегодня. Но я сама абсолютно защищена от этого чувства. Потому что я-то на сто процентов уверена, что я не одинока, у меня вон тридцать тысяч человек орут со мной в унисон, и это чувство единения, это чувство общности, меня, конечно, очень греет и защищает.
Ну и что еще четвертое…. цензура, конечно. О, это фантастика, я просто чувствую себя как в игре «Принц Персии», когда нужно фильтровать базар через два сита: во-первых, чтобы не попасть под молот российского государства, а во-вторых, чтобы тебя не забанила та самая запрещенная соцсеть, которая та еще скотина. Ну, например, выложила недавно фото моста в Москве с надписью «прыгни с меня если радовался заминочке на крымском мосту». То есть прямой призыв к суициду в центре города. И — запрещенная соцсеть сносит эту историю и делает мне предупреждение! Нельзя, говорит, слово «суицид» использовать.
А я таких страйков уже наловила за описание пыток, событий в Буче — фантастическая политика, я считаю. Так и живу, слова подбираю.
Опыт — уникальный.
