Женщина, которая вызывает в вас ужас? Та, что убила своих детей (речь не об абортах). Не из-за голода, безнадежной болезни или в приступе помешательства от отчаянной ситуации. Убила как доказательство своей любви к мужчине.
Античная трагедия Еврипида, достававшая до печенок его современников, в актуальной сегодняшнему моменту интерпретации. Не каждый возьмется, разве что такие мастера киношока, как Пазолини и фон Триер. И Зельдович.
Александр Зельдович в плеяде российских режиссеров считается рекордсменом «малокартинья» – четыре полнометражных фильма за более чем 30-летие творческой деятельности. Долго пишет, долго выбирает натуру, долго снимает. И в каждом кадре много его. Дело зрителя, принимать увиденное или нет. Даже не простого зрителя, но кинокритиков и коллег по цеху.
Самый неожиданный эффект от его версии «Медеи» - многие мужчины, вспотев при просмотре, выйдут из зрительного зала и скажут: «Конечно, не до такой степени… но с чем-то подобным я сталкивался в жизни». Кино – искусство преувеличения. Только не каждый из нас Ясон. И Медеи наперечет.
Медея Зельдовича рождена в холодной и очень неуютной (так в кадре) России. Типичная история провинциальной студентки в столице, по уши влюбившейся в преуспевающего женатого москвича и родившая от него двух детей. Как честный человек, новорусский Ясон должен… но он этого не делает. То есть из семьи не уходит, чего-то ждет, бизнес на бетоне предполагает обстоятельность. Мало вы знаете похожих историй в реальной жизни? То-то…
Тут начинаются нюансы, выстраивающие сюжет драмы. Возлюбленный не только москвич, но и еврей, все чаще посматривающий в сторону Земли Обетованной (причины понятны без расшифровки). Но не было бы счастья… законная жена ударяется в православие и ничего слышать не хочет. Что дает твердую почву для развода и ухода в новую семью, дипломированный инженер-химик готова с ним хоть на край света.
Меж тем в неуютной России происходят такие же неуютные дела. Неблагодарный шурин, которого сестра перетащила в столицу, пристроенный оперативником в ФСБ, собирается «доить» их семейного благодетеля как корову-рекордистку. Повинен смерти, решает сестренка и незамедлительно приводит приговор в исполнение, не очень умело заметая следы. Теперь один путь - в Израиль.
Израиль у Зельдовича, а точнее, у его постоянного оператора Александра Ильховского, совсем не тот, что у Лунгина. В «Эсаве» он душный, в «Медее» - яркий, праздничный, наполненный не жарой, а теплом и воздухом, даже в кадрах старого Иерусалима. Трудно представить, что там могут твориться страшные дела. Но придется…
Жизнь этих новых репатриантов складывается по схеме тех, кто приехал на историческую родину с большими деньгами. Вместо пособий и социальных квартир – модный просторный дом, на смену тяжелому бетону пришли изящные нанотехнологии.
Не меняются только главные герой. Евгений Цыганов продолжает изначально выбранную актерскую линию – многозначительное молчание (за что любят зрители и ценят режиссеры) в ожидании одного эмоционального взрыва (что уже было во многих картинах с его участием). Здесь это к месту, ибо в контексте стоит внутренний вопрос: «Зачем я это сделал именно с этой женщиной?» На его фоне исполнительница роли как бы Медеи (в фильме она так и остается безымянной) - вихрь эмоций, темперамент на грани истерики. И эта грань часто стирается – если оргазм, то с потерей сознания. Зато всегда точно знаешь, притворяется она или как.
Можно ли женщину такого типа оставлять в роли хранительницы очага? Даже при наличии нянь, горничных, прочих атрибутов красивой жизни. Даже выводя ее в светские тусовки. Где она легко дается любому, на кого положила глаз, но при этом закатывает истерики главному мужчине в своей жизни: «Ты меня не любишь, потому что я старая!» Не в этом дело, жить рядом с таким типом женщин интересно, повышает самооценку, но и опасно. Смертельно опасно.
Пиком этой опасности становится весть из России об обнаружении тела брата-фээсбэшника. Медея своей причастности даже не скрывает: «Все же ради тебя, любовь моя». Спокойный, как удав, Алексей-Ясон уходит, оставив бешеной супруге дом (и нехилое содержание, что подразумевается, но остается за кадром), в тот момент предусмотрительно забрав с собой детей. Пробуждается человек… в брошенной жене проявляется дар Кассандры и тяга к знахарству (образование химика ей в помощь). Так и до наведения порчи недалеко…
Что делать в такой ситуации женщине, оказавшейся в бесконечно далекой для нее стране? Далекой и по национальному, и по религиозному признакам (через весь фильм проходит исповедь перед закрытой кабинкой христианского священника, возможно пустой). Только мстить.
Это могло бы стать гимном радикальному феминизму, но только не в версии Зельдовича. Абсолютно пассивная в плане созидания и гиперактивная в разрушении, его Медея ударяется в безудержный секс с каждым, кто привлекает ее внимание. Будь то орально-пренебрежительный акт за деньги с жирным богачом или страстная любовь с многочисленными окончаниями со спецназовцем. Последний, кстати, ее читает как открытую книгу: «Ты тёмная дыра», «Ты мелешь как жёрнов». Такой может быть опасен сам… уж лучше меланхоличный Ясон с его неопределенным «я, в общем-то, неплохой парень».
И так во всем. Даже вроде бы в благородном акте – помогла задержать арабского террориста с ножом. Просто походя сбила пробегающего («падающего – толкни»), как совершила очередную пакость, за которой следует очередная попытка вернуть Ясона – «Ты пришел… ты все-таки меня любишь». Ответ «Только ради детей, ты им нужна» звучит в его устах как приговор. Детям…
Развязка наступает в экзотических интерьерах античного Израиля – дети, приговоренные отцом, падают со скалы. Он тоже падает – в обморок – Ясон-Цыганов ставит свою привычную точку в сюжете.
Еврипидовскую Медею карает гнев богов Олимпа. Зельдовичевская – просто растворяется в мировом пространстве. То ли в Россию вернулась, где ее ждут суд-срок-Сибирь, то ли улетела в другое теплое место, продолжая сеять секс-страх-разрушение. На Земле Обетованной от нее остается только злая память и часы, ведущие обратный отсчет времени. Она так хотела оставаться вечной молодой, но поленилась изобретать средство Макропулоса. Ведь это тоже называется «созидать».
Как хорошо, что Зельдович придумал сказку. Страшную, но сказку. Но с намеком…
К\ф «Медея» Александра Зельдовича включен в конкурсную программу V кинофестиваля Arctic Open в Архангельске.
