Когда пропаганда не работает. Про книгу Эллен Мицкевич «Телевидение, власть и общество», вышедшую в 2013 году

Если хозяева российских телеканалов считают, что пропаганда работает путем некритического восприятия телезрителями мнений провластных журналистов, то они ошибаются. Зрители пропускают ее через собственный жизненный опыт и делают критические выводы. И не видно, почему это должно измениться.

Тема, что население России думает о событиях в стране, как СМИ влияют на эти мысли, волнует любого, кому интересно – почему жизнь в России такова, какова она есть? Взволновала эта тема и американского социолога Эллен Мицкевич.

Смотреть телевизор – второе по популярности занятие россиян после хождения на работу. Из телевизора российское общество узнает новости, которые считает важными для себя. Однако данные о доверии телеканалам, которые приводят социологи, не означают согласие с интерпретацией этих новостей телеканалами.

Что же телезрители думают о новостях, которые смотрят?

Социологи попытались ответить на это вопрос, в конце 2001 - начале 2002 года собрав четыре фокус-группы соответственно в Ростове-на-Дону, Волгограде, Нижнем Новгороде и Москве: всего 158 участников. Они смотрели новости различных телеканалов и делились своими мыслями с исследователями. В этих городах телевизор тогда принимал разное число телеканалов, придерживающихся разной редакционной политики. В фокус-группах были люди разного возраста, образования, профессий, дохода, жизненного опыта. Но там не было жителей маленьких городов и сел, мало пенсионеров. Насколько я понимаю социологическую науку – исследование соответствует критериям научности. Поэтому выводы исследования я считаю достоверными (с поправкой на малое количество в выборке дряхлых стариков с низкой критичностью и отсутствие фокус-групп в малых городах и селах).

На фокус-группах выяснилось, что респонденты почти никогда не принимают интерпретацию журналистами сообщаемой в новостях информации. Какие же стратегии мышления российская аудитория использует для обработки новостей?

1. Точка зрения, что журналисты продажные и зависимые от работодателя, поэтому оценкам информации журналистами не следует доверять слепо.

2. Опираются на свой жизненный опыт в оценке: насколько правдива новость? Делят информацию новости на правдивую и лживую. Телезрители убеждены: доля правды есть в каждом сюжете, важно лишь распознать эту долю.

3. Обусловленные собственным жизненным опытом вопросы к сюжету, на которые сюжет по недосмотру журналиста или осознанно не отвечает. Мицкевич проводит пример со строительством нефтепровода в Причерноморье в 2001 году, поданным государственными телеканалами как огромный успех российской политики. Зрители задали к сюжету вопросы: почему нефтепровод выгодно было вести именно в этом регионе? Кто именно обогатится на поставках нефти по этой трубе? Какие будут экологические последствия? Сюжеты новостей ответов на этот вопрос не дали. Из своего опыта телезрители предполагают худшее.

4. Аудитория вопрошает: почему об определенном событии рассказывается много времени? Так ли оно важно? Почему телеканалу важно, чтобы об этом событии говорили?

5. Телезритель составляет мнение, полезна или вредна сообщаемая телевидением новость для России и для него.

6. Телезритель решает: как в соответствии с полученной этим способом информацией телезрителю менять или не менять свое поведение?

В фокус-группах люди распознавали пропагандистские приемы новостей: сильное внимание одним событиям и слабое – другим, подмена человеческих историй цифрами в рассказах о неприятном, «мы приняли меры, поэтому проблема устранена», «во всем мире так же плохо, как в России, так что власти не виноваты». Это тоже способствует неприятию информации новостей. Зрители жалуются, что за приводимыми телеканалами фактами и цифрами нет человеческих историй, что журналисты упускают важные подробности, например мало рассказывают о предвыборных программах кандидатов на выборах.

С одной стороны, аудитория требует позитивных новостей и предается воспоминаниям о советском телевидении, где «передачи были добрее». С другой, новости телеканалов о положительном в жизни России, по крайней мере о явлениях, которые телеканалы считают положительными, воспринимаются зрителями как реклама, заказуха и пропаганда.

Откуда такая интерпретация?

Из низкого доверия государству – собственнику телеканалов. У наших сограждан с советских времен опыт, когда телевидение им врало, а реагировать на события надо было. Из опыта восприятия информационных войн между телеканалами 1990-х, когда одни события разные телеканалы оценивали противоположно.

От чего зависит критичность в восприятии информации телевидения зрителями? Если верить исследованию - ни от возраста, ни от жизненного опыта, ни от образования. Во всех фокус-группах люди говорили; «На нас эта пропаганда не действует, но есть старые, необразованные, наивные люди, которые верят всему, что им говорит телевизор». Москвичи считали провинциалов более, чем они сами, подверженными влиянию пропаганды, но участники фокус-групп из провинции также гордились, что чувствуют ложь телевидения.

Для меня особенно ценен авторский вывод, что критичность в восприятии новостей не зависит от разнообразия точек зрения на телевидении. Исследования показало, что методы обработки новостей телезрителями не изменились в момент перехода от нескольких точек зрения на телевидении к одной в первой половине 2000-х годов.

Что следует из критического восприятия теленовостей

Если зрители заведомо не согласны со смыслом теленовостей, то зачем эти новости смотрят годами? Фокус-группы отвечают: чтобы знать, что происходит в стране. Но почему, чтобы знать, что происходит в стране, нужно каждый день выслушивать информацию, над которой нужно совершать сложное мыслительное усилие? Не проще ли найти газету, радиостанцию или сайт, чьих журналистов ты не считаешь продажными? Популярность телевидения в условиях, когда большинство телезрителей ему не верит, представляется мне странной. Но это факт. Правда, Мицкевич отмечает, что на телевидении рассказывают истории, от которых зрители эмоционально подпитываются. Но почему зрителям нужно эмоционально подпитываться именно от подцензурных новостей? Разве нет других источников эмоций?

Может ли просмотр определенных телеканалов и передач свидетельствовать о взглядах и ценностях российского зрителя? Авторка считает, что не может, так как передачи и редакционная политика телеканалов быстро меняются. Но это было в 1990-х. С 2005 примерно года редакционная политика российских телеканалов, направление их телепередач постоянные. Так что игнорирование темы рейтингов каналов и программ обедняет исследование для читателя 2020 года, хотя как может быть иначе, если исследование, лежащее в основе книги, проведено в 2002 году?

Что для человека важнее в принятии решений о своей жизни: новая поступившая информация или предыдущий личный опыт? Исследование утверждает: второе. После всенародного голосования по изменению конституции России в 2020 году, победу в котором варианта «за поправки» привычно объясняют телепропагандой, ее недейственность важно проговорить. Россияне, исходя из своего жизненного опыта, а вовсе не под влиянием голосов из телевизора, считают правильным голосование за Путина и «Единую Россию» на выборах. Но при этом никто из телезрителей – вкладчиков банков не поверит рекомендациям теленовостей не обменивать рубли на доллары, когда курс рубля рушится, как было в 2014 г.

Телезрители в соцопросах утверждают, что им важна альтернативная государственной точка зрения на происходящие в России события. Но что телезрители делают, чтобы эту альтернативу получить? Видимо, обращаются к другим источникам информации о происходящем в России, благо они есть. Или телезрители лукавят – никакая альтернатива подцензурным теленовостям им на самом деле не нужна.

Хотелось бы увидеть социологическое исследование интерпретаций телезрителями развлекательных телепередач и сериалов. Также вопрошаю: насколько интерпретация зрителями новостей на телевидении характерна для интерпретации новостей радио, газет и интернета? Подозреваю, что здесь действуют те же мыслительные механизмы, но это предположение нужно доказывать.