Отец лжи. Каким мы запомним Сергея Доренко

Есть два главных критерия мастерства журналиста: умение составлять из элементов реальной жизни правдивые истории и умение рассказывать истории, так, чтобы этот рассказ был интересен многим. Без второго умения журналист становится неинтересным и нечитаемым. Без первого — пропагандистом.

Сергей Доренко умел цеплять аудиторию рассказом так, чтобы история или эмоция оставались у многих на годы вперед, умел строить свою программу как фильм с завязкой, развитием сюжета и кульминацией, блестяще работал голосом, был настолько нарочито уверен в своих словах, что, казалось, что он просто не может врать. «Черномырдин продолжает волноваться об авторитете правительства. Боюсь, волноваться больше не о чем. Авторитета больше нет». «Казалось бы, причем здесь Лужков?». «Отопление включили, когда приехал Путин. Путин уехал – отопление отключили». Сколько лет прошло, а я все это помню, как сегодня. Вот только когда Доренко рассказывал свои офигительные истории, ему было плевать на истину. Факты, рассказанные им, были выдумкой или подбирались тенденциозно. Факты, противоречащие мнению, какие плохие люди Чубайс, Лужков и Путин (кто именно сейчас плохой – по настроению тогдашнего работодателя Доренко Бориса Березовского), игнорировались. Для Доренко истиной было мнение своего работодателя, кто бы он ни был и что бы ни думал. А когда Доренко в поздней работе на радио захотел быть более традиционным журналистом, подходить к историям без настолько ясного и предвзятого мнения своего начальства (хотя стоплисты и т.п. у него наверняка были и тогда), по сути новости Доренко не удавалось сказать ничего оригинального. Мыслитель из Доренко нулевой. Но, не вникая в суть сказанного, это казалось крутым. Умение заинтересовать массового зрителя и слушателя оставались с Доренко до конца.

В приемах пропаганды Доренко не выдумал ничего нового, но все же его можно назвать ее вторым отцом в России. Пропаганда имеет в России древние традиции, но позднесовесткая и раннеельцинская пропаганды были унылыми и вегетарианскими, способными заставить людей думать. Большинство потребителей им больше не верило. Доренко же возродил (была еще газета «Не дай Бог» 1996 года, но с телеком она все же несравнима по силе воздействия) славные дела Демьяна Бедного и Ильи Эренбурга — не стесняться в выражениях, использовать прямую ложь или полуправду, максимальное однообразные ясные, краткие, хлесткие послания, эмоционально заряженные клише, давать зрителям черно-белую модель мира, где есть хорошие и плохие и никого между ними, воздействовать на эмоции зрителей, а не на разум. После того, как Доренко проверенными историей методами выиграл информационную войну 1999 года, у него появилось много эпигонов – не таких ярких, но вполне эффективных. От Доренко пошла путинская пропаганда, в которую верит большинство русских, при том что это большинство имеет доступ и к другим точкам зрения. Так что Сергей Доренко живее всех живых.