гл.А) ПОВАЛЬНОЕ ДУХОВНОЕ ОБНИЩАНИЕ,
МАССОВАЯ УТРАТА ПОЗИТИВНЫХ КАЧЕСТВ ЛИЧНОСТИ,
В ТОМ ЧИСЛЕ ГРАЖДАНСКОГО САМОСОЗНАНИЯ И ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЛИБО БОЯЗНЬ ИЛИ НЕСПОСОБНОСТЬ ИХ ПРОЯВИТЬ ДАЖЕ ТЕМИ,
КТО ТАКОВЫМИ ПОКА ЕЩЁ ОБЛАДАЕТ.
Стр. 184-186.
Когда наша достаточно яркая победа над местным чиновничеством состоялась и мои личные заслуги в ней отрицать не имело смысла, один из моих соратников, «А.А.А.», поставил вопрос о том, что не помешало бы это дело «вспрыснуть», говоря, что у него есть для этого случая неплохой коньячок. Я в таких случаях никогда не на что не напрашиваюсь, но и отнекиваться не видел необходимости. Короче говоря, по предварительной договорённости с «А.А.А.» мы с ним ждали удобного для обоих момента. В период этого ожидания как раз встал вопрос с моей мнимой шизофренией – я распространил членам рабочей группы, в том числе и «А.А.А.», своё обращение. После этого о нашей предварительной договорённости «вспрыснуть» «А.А.А.» уже ни разу не вспоминал. Может, его коньяк прокис?
Ещё более показателен в этом плане бывший член ОПСВ «К.С.А.», который, как только я официально поставил перед РО ОПСВ РМЭ вопрос о моей вымышленной шизофрении, тут же буквально начал открещиваться от меня, как будто это не он доставал меня чуть раньше своими задушевными долгоиграющими звонками чуть ли не ежедневно.
Ну и в качестве заключения данной части хочу вернуться к § И/4 части II раздела II, в котором я также обещал сохранить интригу до настоящего момента – о том, насколько оправдались мои смутные надежды, связанные с инициативной группы в защиту особо охраняемой природной территории (ООПТ) «Сосновая роща».
После того, как я абсолютно бескорыстно по большому счёту сделал всё, что было в моих силах, 1.03.11 г. я приехал к «Л.Л.В.» для завершающего разговора, в ходе которого между делом сообщил ей о моём заведомо ложном психдиагнозе. Просто сообщил и всё, даже не намекая на какую-то помощь. Но при этом предполагая, что такая инициативная группа с достаточно солидным и широким составом при желании тоже могла бы сказать своё веское слово в моём вопросе.
Пока мои ожидания не оправдываются.
Между тем, 24.12.11 г. «Л.Л.В.» в экстренном порядке обратилась ко мне по телефону совсем по другому, не терпящему отлагательства следующему вопросу.
Одна из членов их инициативной группы нуждалась в посторонней помощи в решении жилищного вопроса. У неё есть один подопечный, родители которого умерли, но в своё время она обещала им принимать участие в судьбе их сына. По некоторым внешним признакам человек 50-летнего возраста, о котором идёт речь, не вполне отдаёт отчёт своим действиям, но при этом не имеет инвалидности и, соответственно, каких-либо средств к существованию. Квартиру, которая досталась ему от родителей, он, будучи безработным, решил сдать в наём, а сам при этом практически оставался на улице. Короче говоря, вся эта история сильно попахивала квартирной аферой, в результате которой этот подопечный в лучшем случае мог остаться без крыши над головой, а в худшем – в ближайшее время не вполне добровольно отдать богу душу, как это у нас нередко в таких случаях бывает. Поскольку оппоненты (претенденты на почти халявное жильё) у моих знакомых женщин были серьёзные, им потребовалось чисто мужское, физическое прикрытие, не говоря уже о какой-то юридической поддержке. И они посчитали меня подходящей кандидатурой. Разумеется, я в очередной раз пошёл им навстречу. Оперативно собравшись 24.12.11 г. все вместе по адресу, мы попытались вникнуть в ситуацию. До поры-до времени я, как обычно, инициативу на себя не брал. Мои соратницы договорились по телефону, что наши оппоненты приедут к нам поговорить лично. Приехала молодая и очень решительная женщина в натуральном полушубке и хорошо физически развитый молодой человек лет 25, который как бы и предполагал въехать в квартиру. Как обычно бывает в таких случаях, постепенно разговор перешёл на повышенный тон. Я наблюдал за всем этим со стороны до тех пор, пака наши оппоненты не приняли решение вызывать себе поддержку. Поскольку «Л.Л.В.» к тому времени была уже «на взводе» и не очень успешно пыталась чуть ли не толчками выпроводить их из квартиры, я решил, что пришло моё время. Я вежливо попросил боевую и достаточно юридически подкованную девушку и её спутника пройти со мной на кухню, чтобы нам не мешали. После нескольких минут моего с ними спокойного, рассудительного личного разговора они согласились с тем, что наша сторона возвращает им ранее выплаченные хозяину квартиры деньги в сумме чуть менее 20 000 руб., а они больше не претендуют на эту квартиру. После того, как мы вполне мирно расстались с оппонентами, мои соратницы полюбопытствовали, как мне это удалось, на что я ответил, что в любых, самых конфликтных ситуациях я предпочитаю убеждать и переубеждать силой логики.
В качестве ещё одного, может быть, наиболее яркого примера в этом плане могу также сказать, что в 2004 г., когда я работал в московской типографии и жил в 4-местной комнате общежития, мне точно так же, логическим путём и силой воли, удалось убедить завалившегося к нам посреди ночи сутенёра со своей девицей лёгкого поведения в том, что я их к себе не звал, что они фактически вломились ко мне домой и т.д. и т.п. При этом сутенёр-амбал, в 1,5 раза тяжелее меня и на голову выше, общался со мной с ножом в руке, который он демонстративно взял типа как бы чтобы порезать арбуз. Моих выдержки и благоразумия хватило тогда на то, чтобы переубедить и спокойно проводить сладкую парочку на выход, оставив их без ночной выручки. К слову сказать, «спасибо» за такие пережитые мной очень жизненные эпизоды тем, по чьей «милости» я рванул 29.02.2004 г. в г. Москву более чем на 2 года. То есть - «спасибо» лжесвидетельнице «К.Т.А.» и всем её подельникам вместе с «Б.Л.Ш.».
Но мораль настоящей главы всё же не в этом. Речь о том, что получается какая-то довольно странная ситуация – я ко всем людям, как говорится, со всей душой, никому ни в чём не отказываю, всегда помогаю, если чем-то могу. Разумеется – бескорыстно, как выражалась та сова – «безд-возд-мезд-но». Но, чисто из человеческих побуждений, почему бы людям, которые меня достаточно хорошо знают, не поделиться своим мнением обо мне хотя бы уже после того, как они узнают о моём заказном, заведомо ложном диагнозе, с которым практически невозможно нормально существовать и который грозит причинением ещё больших несчастий в будущем, в том числе – моим детям? Получается, что таких, как я в принципе никто не поддерживает? А где же те испокон веков существовавшие на святой Руси традиции жалеть нищих и благоволить убогим? Всё – в XXI российское нутро окончательно выветрилось? А ведь я с этим официальным психдиагнозом на протяжении уже более 10 лет фактически как бы и есть тот самый убогий. Разве не так, если меня в силу исключительно формальных оснований не берут на работу даже дворником?
