Kazankoff vs. Freedom: неоднозначность последствий от использования дубинок применительно к блогосфере

❂ К счастью или сожалению, не смог пройти мимо этой темы. По многочисленным просьбам трудящихся и растерявшихся… Тем, кто случайно пропустил, напомним — относительно недавно, в аккурат опосля выборов, выяснилось любопытное событие: депутат Госдумы России (фракция КПРФ) от Марий Эл Сергей Казанков спровоцировал возбуждение сыктывкарскими следователями уголовного дела в отношение анонимного проекта “Александр Фридом”. Последний якобы или не якобы специально нарушил тайну его частной переписки. Обратите пристальное внимание на то, что речь идёт о придании публичности интимно-политического конференц-диалога указанного народного избранника с собственными помощниками и советниками о кадровом формировании нового евстифеевского Правительства нашей республики, а не о какой-то там клевете или защите чести и достоинства. Однако для того, чтобы попытаться выяснить почему сие обращения феддепутата к силовикам относительно региональной блогосферы может иметь совершенно резонансный и в чём-то опасный результат для эволюции медиапространства Марий Эл, необходимо подключить некий индуктивный экскурс “рассмотрения со всех сторон”. Принципиально от частного к общему и с краткими перебежками из прошлого в настоящее, и наоборот ⇙

■ Для начала уточним когда, зачем, для чего и откуда образовался обсуждаемый неформальный инфорупор. Его более точное наименование “Общественный комитет по борьбе с коррупцией”, а “Александр Фридом” — лишь авторство журналиста, коим подписывалось 70–80% всех материалов. Организация проекта происходит после середины тучных нулевых и тут же начинает быстро развиваться и агрессивно выделяться на общем фоне. Понятно, сам Комитет облачный и никакой юридической регистрации не имеет. Одним из самых первых и засветившихся соинициаторов его создания является небезызвестный в Марий Эл бывший советский полудиссидент, этнический еврей Марк Аарон (земля пухом). Характеристика Марка Борисовича крайне необычна: массовик-затейник, опытный PR-технолог, виртуозный провокатор, бывалый скандалист. Несмотря на столь непростое восприятие описываемой персоны, он считался признанно талантливым правдарубом. Правдорубом авантюристично-экстравагантным, с широкой сеткой связей-контактов, но без верховенства в ней. За несколько лет перед смертью господин Аарон постепенно отходит от дел (точнее сбавляет обороты) и перед отъездом в Израиль передаёт весь свой профессионализм и наработки третьим лицам, не забывая про соучастие и консультацию издалека ⇙

■ Примерно в конце нулевых годов — в связи с наиплотнейшим сближением проекта с так называемыми московскими мари (группа Ерофеев-Долгов), чья деловая и административная верхушка отличалась последовательной критикой маркеловской политики, в контенте Фридома всё чаще начинает выделяться национально-охранительная повестка дня. Для ясности разъясним: первое — “наиплотнейшее сближение” произошло в техническом аспекте, так как аура “взаимознакомств” с прочими противниками Маркелова разрыхлено поддерживалась с 2004 года, когда Михаил Долгов баллотировался на пост руководителя РМЭ (занял второе место, после чего на несколько лет ушёл в информационную тишину); второе — проекту Фридом активную инфоподдержку при совпадении взглядов некогда оказывал эстонский промарийский этнопортал MariUver, чья известность и относительная скандальность на тот момент уже была на топовом уровне, он единственный транслировал как в Россию, так и европейские страны альтернативные новости о положении финно-угорских народов (в том числе администрация этнопортала проводила самостоятельный перевод сверхкритических публикаций финской и иной прессы о положении марийской нации на своей земле; в 2005 году Европейский Парламент подписал резолюцию “О нарушении прав человека и демократии в Республике Марий Эл” и направил её Совету и Комиссии ЕС и Правительствам РФ и РМЭ, что переросло в международный скандал) ⇙

■ Таким образом, сетевое имя Александр Фридом приобрело твёрдую узнаваемость среди лидеров различных протестных групп республики. Также среди социально-активной части общества наметилось автовыстраивание бесструктурной сетки распространения определённого рода информации, то бишь мотивирующей информации, посвящённой конкретным проблематикам (правило интереса и вкуса — кто ищет новости по предпочтениям, всегда их найдёт и успеет вербально передать окружению). Выражаясь современным языком, с первых лет текущего десятилетия редакционный состав “Общественного комитета по борьбе с коррупцией” плавно менялся, ретировался, обновлялся. Качество материалов тоже улучшилось, пропала сумбурность и наметилась предметность. Но, несмотря на приобретение пульсируемости, общая выверенность отсутствовала — бралось всё, что в состоянии нанести хоть какой-то иммиджевый, репутационный, финансовый, внутриистеблишментный урон по позициям Леонида Маркелова. Сам же вдоволь задискредитированный Маркелов за фразами в карман не лез и последние 4 года своего правления заявлял о нападках “вражеских сайтов”, которые “всякую ерунду у себя пишут” (он подавал в суд лишь на классические, зарегистрированные СМИ), а бренд Фридом и ещё пара-тройка электронных площадок превратились в “единое окно жалоб”. В результате, этот “центр обслуживания” завёл в использование новый инструментарий — сетевые запросы в тот или иной орган, плюс включили поиск и сопоставление общедоступных фактов при допустимости их сопричастия. Правда, невозможно не заметить — инфорупор антикоррупционного комитета обладал малыми ресурсами. Иногда напоминало задорный энтузиазм и, в хорошем смысле этих слов, идеализм и фанатизм. Зато его изыскания высоко ценились среди профильных журналистов зарегиональных зарегестрированных изданий, поводы проекта ими обыкновенно тырились и продвигались вширь ⇙

■ Прежнее руководство республики, фигурально выражаясь, всячески стимулировало концентрацию несогласия и протеста против себя любимых в одном месте (в нефизическом плане). С первого срока губернаторства Маркелова в Марий Эл развернулась кампания по подавлению не только иного, вообще любого альтернативного мнения. Оказалось, говорить или выступать против главы региона нельзя и опасно. Применялись псевдокомпроматы, избивались независимые журналисты, закрывались издания — вместо контрпропаганды, нормальной цивилизованной информационной борьбы употреблялся чёрный физический метод избавления от угроз. Угроз точных и вымышленных, потому как мнительность и осознанные “искажения на стол начальнику” тоже сыграли свою роль. Пока поле расчищалось показательно и агрессивно, оставшиеся — насмотревшись на “бомбежку под прикрытием” — самостоятельно успокаивались и приспосабливались. Хотя подавить не удалось, получилось только выдавить. Расклад тогда представлялся в образном виде: пара в свисток нет, условных разумных компромиссов нет, авторитарные замашки есть, волюнтаризм цветёт пышным цветом и одновременно интернет прогрессирует — сравните с двумя-тремя-четыремя пересекающимися линиями на графике координат. Недовольные — из бывших и действующих чиновников, сопричастных, случайно пролетевших, функционеров, желавших избавится от личных внутриструктурных конкурентов-врагов и многие прочие — всегда обезличенно объединяются. А если ещё существуют механизмы, когда можно равноудалено, анонимно и безопасно послать или переслать “в единое окно” копии резких документов с детализированным пояснением к ним, либо колючий эксклюзив с сопутствующими комментариями, то будет “бум”. Сливы есть и будут. Вибрирующие “вражеские сайты” — как и коллективный Фридом — есть вовсе не феномен (аналогичные потоки успешно работают во многих регионах, где губернаторы достаточно долго задерживаются на своих креслах, страдают оторванностью или совершают глупые, либо грубые ошибки). Это нормальное явление, чьё зарождение абсолютно аргументировано и обоснованно. Нишу обязательно кто-нибудь бы да занял. ими выполнялась своя вредно-полезная социальная роль, ведь чем больше закрытости, тем больше шансов для заболевания закостенелостью ⇙

■ Неадекватное давление частенько выводит контру в неконтролируемое русло. И про их манюханькие склонности к коверканию нюансов, передёргиванию логики, смещению акцентов — ничего страшного, они свойственны всем сторонам конфликта в информационной войне и пропаганде. Главное, чтобы не призывали на колени сесть перед Западом и шины жечь. Опять-таки каждому историческому пласту присущи особые и отличительные переплетения причинно-следственных связей. Не надо быть экспертом в области социальной инженерии, дабы понимать, как появление общедоступной для широких слоёв населения мобильной связи в Марийской Республике в начале 2000-х годов грандиозно повлияло на наш локальный социум. События, процессы, передача данных, отклики, сами люди — на порядки разогналось всё и вся. А в дальнейшем мощно зашустрил передовой интернет, то есть “сеть на расстоянии вытянутой руки” — в плане ощутилась его прикладная приемлемость, которая дельно увеличилась в объёмах удобства к доступу и качества работы оперативных сервисов через различные недорогие гаджеты. Естественно, как эффект, параллельно раскручивались социальные сети, которые послужили мощной подпоркой для рассвета остро-тематических сайтов, ибо найти свою аудиторию и реагировать на её запросы стало гораздо легче и быстрее. Весьма не между прочим, протестно-деструктивные митинги 2012–13 годов являются именно их продуктом по внесению размытой организационности в беспорядочность негатива (позже выстроили антитезу). Время шустро бежит, поди поспей ⇙

■ Всё второе десятилетие ХХI века digital-сфера неустанно бурлит и крепнет в своём воздействии на общественное мнение, технологии удалённого будирования социального дискусса благоухают пышным кустом. Не зря же госучреждения создали специализированный мониторинг творящегося в инфополяне с расчётами соответствующего вероятного исхода. Кстати, первое свойство медиапространства доказывающее старт его неукоснительного развития проявляется в переходе тяжёлого контента с воздушного сегмента в сегмент с иной физикой — из сети в прессу, из прессу в ТВ и так далее при адаптации к формату. Забавно, главная газета КПРФ в Марий Эл “Голос правды” уже давно и долгие годы в период правления Маркелова с удовольствием перепечатывала материалы “Общественного комитета по борьбе с коррупцией”. Признание, дополнительно возникали комфортные условия в силу российского законодательства. Региональное многотиражное издание коммунистов ссылалось на неведомый интернет-источник, в суд подать на газету теперь “посложноватее”. А массовый охват данной прессы среди обозлённого на ту эпоху населения на практике объяснял, как пропагандистско-интеллектуаримные концепты из виртуального мира перетекают в реальную действительность (из экрана монитора через посреднический носитель в разговоры у подъезда, дома, на работе). Сергей Казанков, как депутат Госсобрания РМЭ четырёх созывов с 2000 по 2016 годы и член комитета по бюджету, и прочие общественно-политические деятели становились, раскрывались, находили себя в информационной среде разложенного временного отрезка. У большинства она сформировала вкусы, предпочтения и идеи. Даже повлияла на принятие тех или иных решений. Напомним — после первого церемониального представления только-только назначенного Александра Евстифеева руководству и общественности республики в апреле месяце — Сергей Казанков местным журналистам сразу же заявил “Маркелов ушёл, а “маркеловщина” осталась”… Ага. Чертовски прав, не поспоришь. Ой, как осталась. Ну, наверное, воздушно-капельным путём передаётся на фоне ослабленного иммунитета. Эпидемия что ли ➜

Мысль недораскрыта. Продолжение в следующей заключительной части.

Константин Строкин