Тема извинения в постсоветской реальности имеет смысловые культурные отягощения.
Считается, что приносящий извинения - человек слабый, заискивающий, он не восстанавливает честные взаимоотношения, а напротив теряет лицо, а его предполагаемая вина фактом извинения не облегчается, а лишь доказывается, и косвенно усугубляется. Его искренность не предполагается, а имеется ввиду лишь его корысть и стремление продолжить преступные деяния через притупление бдительности того, перед кем извиняются. Верящий принесённым извинениям считается доверчивым глупцом, поэтому прощение возможно лишь условно, на самом деле он остаётся настороже и принимает меры для того, чтобы наказание провинившегося в какой-то форме длилось, разумеется в той степени, в которой оно не приносит ущерба интересам того, кому принесено извинение.
Сам же постсоветский человек во всех ситуациях делает всё возможное, чтобы уйти от извинений и идёт на них только перед лицом очевидного возможного ущерба своим интересам (наказания). После извинений он нелогично продолжает настаивать на своей невиновности, а то и доказывании того, что его спровоцировал сам пострадавший. Отсюда и его зеркальные суждения, изложенные выше в первом абзаце.
В этом корень препирательств вокруг заявления Эрдогана (в том числе мотивация для затемнения смысла его послания).
