Формально советское общество было очень закрытым. Многие жители Запада до сих пор судят о той нашей жизни по набору имевших тогда место формальных ограничений. Но тоталитаризм – это утопический проект: властям очень хотелось его реализовать, но возможностей для этого не было. В библиотеки попадала только литература, тщательно проверенная на предмет отсутствия в ней «антисоветской пропаганды». Считалось, что «нормальный советской человек» нуждается только в советской пропаганде. Но если очень хотелось, то были пути выскользнуть за рамки тоталитарного проекта.
Один из путей, который был открыт для меня и моих коллег, - т.н «спецхран», т.е. отдел специального хранения, который был в каждой крупной научной библиотеке. В Ленинграде я пользовался такими отделами в публичке и университетской библиотеке им. Горького, в Москве – библиотеки им. Ленина и Иностранной литературы.
В таких отделах хранилась западная периодика и книги, в которых цензоры обнаруживали «антисоветчину», т.е. «клевету» на советский строй. Сюда же попадали и издания из стран социализма, в которых допускалась критика в адрес СССР. Китайские газеты в 1970-е гг. шли сюда автоматически. Этот акт был для меня молекулой советского маразма: с точки зрения цензоров, китайского языка как фильтра было недостаточно. Газеты и журналы из не очень стойких стран типа Югославии, а частично и Польши, попадали сюда выборочно, если в отдельных номерах допускали «ревизионистские выходки».
Здесь же хранились и советские публикации, в которых были статьи «ревизионистов» и «врагов народа». Это в основном книги и периодические издания 1920-х гг. Журналы попадали сюда выборочно, если в номере была статья какого-нибудь «ревизиониста». Иногда попадались журналы, из которых опасная статья вырезалась и отправлялась в спецхран.
Примечательно, что в спецхране можно было без проблем получить советологическую литературу. Но работы «ревизионистов» типа Троцкого и Бухарина отсутствовали даже в каталогах спецхрана. Где и как их хранили – не имею понятия. Исключением были только их выступления на съездах партии. Правда, из-за того, что они выступали на съездах, их стенограммы не переиздавались, но в библиотеках они были доступны.
Для меня студента исторического факультета ЛГУ, а затем и аспиранта того же факультета, не представляло никакого труда попасть в спецхран. Я это обнаружил совершенно случайно и был шокирован легкостью проникновения в щель, ведущую из тоталитарной системы во внешний мир. Надо было иметь тему курсовой или диссертации, которая хоть как-то предполагала необходимость знакомства с «чуждой» литературой. Но это было элементарно: надо было просто объяснить руководителю, что собираешься критиковать «буржуазных фальсификаторов» нашей жизни. В силу этого почти любая тема в рамках обществоведческих дисциплин открывала доступ в спецхран. Я писал заявление в деканат, его подписывал руководитель и декан, потом мне выдавали отношение в библиотеку. И все! Удивительно было, что я не встречал в спецхране никого из своих однокашников. Я не мог понять, почему никто, кроме меня не рвется в это царство свободы.
Спецхран мне так понравился, что на 3-5 курсах и в аспирантуре я бывал там несколько раз в неделю, безбожно прогуливая лекции. С особенно большим интересом читал журналы по советологии (в основном “Soviet Studies” и “Slavic Review”), американские общественно-политические еженедельники, книги по истории, социологии и политологии. Правда, книги по названию как-то должны были соприкасаться с темой, поэтому периодически библиотекарю спецхрана – женщине с пронизывающим взглядом и каменным лицом следователя – периодически приходилось объяснять эту связь. Разумеется, спецхраны не ломились от литературы. Но тут был вполне приличный набор основных изданий и имен.
В существенной мере благодаря спецхрану я жил в открытой стране. И когда случилась в конце 1980-х гг. гласность, для меня она не открыла глаза и публикации перестроечных газет не стали для меня принципиальным откровением. И когда я слышал объяснения взрослых образованных людей, что они ничего не знали, мне трудно было преодолеть подозрение в лицемерии или глупости. Правда, в регионах спецхранов с западной литературой не было (были исключения типа Новосибирска и некоторых столиц союзных республик, но в очень куцем варианте). И когда я поехал по распределению работать в Сыктывкар, мне очень не хватало атмосферы спецхрана. Однако билет самолетом от Сыктывкара до Ленинграда стоил 27 руб. в один конец, университет без особых проблем оплачивал периодические командировки, поэтому каждый семестр я проводил в спецхранах минимум одну-две недели. Но из своих сыктывкарских коллег могу припомнить еще лишь пару человек, которые пользовались такой возможностью.
Когда учился в СГУ , то довольно часто читал самздат с хорошим переплетом. Начиная с судебных процессов по различным уклонам, врагам народа и запрещенные издания авторов, которых еще при Сталине объявили врагами народа. Привозил обычно Витя Бурлыкин ( работал на кафедре Отечественной истории), когда в 1976 г приехал преподавать Витя Воробьев ( латинский язык), то он быстро скорешился с нами и в меру возможностей тоже доставал самиздат. Времена были застойные, но Роберта Фридриха исключили из истфака СГУ за рассказанный анекдот. Пртом он с семьей переехал в Германию. Поэтому круг лиц среди студентов, которые знали и читали самиздат был ограничен. И в общагу их не приносили. Стукачей хватало. Нужные для учебы литературу выписал по МБА. Но купрсовые темы давали на кафедре. И то, что было интересно для самого, писать не давали. Диплом начинала писать по теме , выбранной самим-" Роль международного сионизма в совеременной жизни", но когда написал уже большую часть работы, со мной встретился ученый из Белоруссии по фамилии Бегун. Я так понял, что фронтовик, пожилой в очках, удивительно доброжелательный. Говорили про тему моего диплома. Долго. В итоге он сказал, что мне ужалось проделать большую работу и он удивлен тем, как мне удалось систематизировать столь большой объем информации. Но посоветовал сменить тему диплома. Сказал, что по жизни у меня будет много проблем и могут сломать жизнь. Я послушался его совета и стал писать диплом " Роль католической церкви в Польше конца 70-х начала 80 -х гг 20 века." Писал на основе польских публикаций ( в основном СМИ) , которые доставал и переводил сам. Для этого скупал журнал " Пшиязнь", в каждом номере которого был небольшой русско - польский словарик. Защита диплома тоже вызвала бурное обсуждение и проблемы. Так как ни одной монографии и ни одного исследования на эту тему в СССР, да и ха рубежом, еще не было. Словом , теперь все понимают, что развал Варшавского блока, а потом и всего " социалистического лагеря" начался именно с тех событий в Польше, про которых писал в димпломной работе.
В.Ильину и В.Пыстину
Расскажу другой случай - когда знакомство со спецхраном закончилось для знакомящихся печально...
Надеюсь, все помнят роман В.Дудинцева "Белые одежды"?..
Включая кружок по изучению генетики?..
Так вот - на рубеже 1970-80 годов нечто подобное случилось в Оренбурге...
Где был образован (разумеется - неофициально) кружок учащейся и научной молодёжи...
Правда, изучали ребята не генетику - а Историю КПСС...
По первоисточникам - включая подлинные книги и газеты Российской империи - СССР, а также Оренбургской области...
Для чего ребята залезли в спецхран областной библиотеки им. Н.Крупской...
Ибо в кружок входили студенты оренбургских ВУЗов, а также сотрудники оренбургских НИИ...
Среди которых были и дети ВЫСОКОПОСТАВЛЕННЫХ НОМЕНКЛАТУРНЫХ ЛИЦ... Города и области...
В кружок входило около двух десятков человек...
Разумеется, это не осталось незамеченным со стороны ИЗНЫВАЮЩЕГО ОТ БЕЗДЕЛЬЯ МЕСТНОГО ОРЕНБУРГСКОГО ГЕБья...
Которое было радо заняться подобным делом...
В отличие от Москвы, где ГБисты были заняты РЕАЛЬНЫМИ делами... И на чтение литературы (если это, разумеется, не было нечто совершенно запрещённым)
СМОТРЕЛИ СКВОЗЬ ПАЛЬЦЫ...
Ибо в Москве действовало неписанное правило:
Всё, что было ОФИЦИАЛЬНО НАПЕЧАТАНО и ИЗДАНО - формально криминалом не считалось...
Ибо можно было изъять из библиотек (неофициально) неугодные книги...
Но нельзя было ИЗЪЯТЬ их У ЧАСТНЫХ ЛИЦ...
ЗАПРЕТИТЬ ЖЕ ИЗДАННОЕ при СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ - было ТАКЖЕ НЕЛЬЗЯ...
Как ПОДРЫВ СОВЕТСКОЙ ИДЕОЛОГИИ...
Поэтому, всё, что было напечатано в Российской империи, СССР и его республиках ОФИЦИАЛЬНО -
СВОБОДНО ХОДИЛО ПО РУКАМ...
Вот это и составляло ОСНОВНУЮ ЧАСТЬ нелегального чтения - в Московском университете в 1970-80 гг...
Попадался и самиздат - но он был редок...
Ходило всё что угодно - в основном издания 1920-50 годов...
И изъятые из библиотек книги 1950-60 годов...
Включая А.Солженицына (разумеется, кроме Архипелага ГУЛаг)...
Возвращаюсь к написанному выше...
Дело кончилось тем, что из членов кружка были осуждены двое ОФИЦИАЛЬНО ПРИЗНАНЫХ правозащитников...
За их ОФИЦИАЛЬНО ДОКАЗАННЫЕ СВЯЗИ с ЗАРУБЕЖНЫМИ ПРАВОЗАЩИТНЫМИ ОРГАНИЗАЦИЯМИ...
Остальные члены кружка ПРОШЛИ КАК СВИДЕТЕЛИ...
Разумеется, это не помещало их начальству КРУПНО НАПАКОСТИТЬ ребятам...
Например - ИСКЛЮЧИТЬ СТУДЕНТОВ из ВУЗов...
"Подсуетиться" общественности с мест работы...
В результате моего сослуживца по институту (НИИ) К.Немцова - ИСКЛЮЧИЛИ ИЗ АСПИРАНТУРЫ - в Москве...
СНЯТЬ с ДОЛЖНОСТЕЙ ВЫСОКОПОСТАВЛЕННЫХ РОДСТВЕННИКОВ членов кружка...
Например - Зав.ОблОНО П.Дурманова...
И тому подобное...
Кстати - о П.Дурманове...
Редкий пример - когда аппаратчик НЕ ЗАБЫЛ СВОЮ ПРОФЕССИЮ...
П.Дурманов стал ... директорм одной из школ-интернатов (одна из самых худших должностей в иерархии МинПросвета)...
Он был великолепным учителем - и в конце 1980 годов его школа-интернат получила очень ПРЕСТИЖНУЮ ПРЕМИЮ в области образования...
Его интернат получил известность на уровне интерната А.А.Католикова...
Все участники этого кружка в 1989-90 годах БЫЛИ ПОЛНОСТЬЮ РЕАБИЛИТИРОВАНЫ...
Кстати, Костя Немцов в 1989 году НЁС ГРОБ ДИРЕКТОРА НИИ (который и сломал ему жизнь)...
И ЗАСУНУЛ ОНЫЙ в МОГИЛУ!!!
Ибо весь Оренбург знал, что директора на его должность ПОСАДИЛИ В НАСМЕШКУ (как в Сыктывкаре М.Истиховскую на должность ректора...)...
Он был НЕ НА СВОЁМ МЕСТЕ... Это ЗНАЛИ ВСЕ... И директор УГОЖДАЛ ПОДРЯД ЛЮБОМУ НАЧАЛЬСТВУ!!!
Догадываетесь, что это был за АД - работа в ТАКОМ институте...
Директор был ВЕСЬМА КРУТ... Но его НАКАЗАЛ БОГ...
Как-то на него НАОРАЛ ЗАМ.МИНИСТРА...
И ДИРЕКТОРА... ХВАТИЛА КОНДРАШКА...
Умер - как Червяков в известном рассказе Чехова...
НИ ДНА ЕМУ, НИ ПОКРЫШКИ! ГОРИ ЕГО ДУША В АДУ!!!
Хотя бы за ту МЕРЗОСТЬ, что он УСТРОИЛ Косте Немцову!!!
Деды - писарчуки, от безделья, трудятся на славу.