Окончание
28 марта 2016 года в Свердловской области начнет работать Президентский Совет по правам человека. Двое суток Совет будет проверять соблюдения прав человека в различных учреждениях области. А 30 марта все это завершится заседанием Совета с участием губернатора и других первых лиц области.
Как это повелось в СМПЧ с прошлого года, перед выездным заседанием Совета, в область выдвинулась передовая группа в составе четырех членов Совета. Одним из этих членов Совета был и я.
4) Ивдель.
Когда- то здесь находилось отдельное тюремное управление прямого московского подчинения. Именовалось оно «Н-240». В колониях управления заключены было больше, чем жителей в Ивделе (а в городе было под 30 тысяч человек). В Ивделе работала лесная биржа, которая ежедневно отправляла по несколько составов с лесом. Сейчас, как мне рассказали в ИК – 63, хорошо, если удается отправить несколько вагонов пиломатериалов в неделю.
Осенью 2012 года я провел у ворот ИК – 63 несколько неприятных часов: команды из Москвы на мой проход получено не было. В это раз я провел в ИК более 6 часов. Готовился увидеть что-то, похуже, чем в ИК -54 Новой Ляли, однако мои мрачные ожидания не оправдались. Конечно, с десяток нарушений мы выявили – то скамейка в камере оказалась чуть ли на метровой высоте и была похож нам насест для птиц, то вдруг осужденные при заходе администрации, вдруг разворачивались к стене и стояли лицом к стене, пока им не разрешали развернуться обратно. Но самое главное, что я увидел в этом учреждении: желание руководства колонии искоренять негативное наследие прошлых лет и отсутствие среди осужденных атмосферы подавленности и страха. Этим ИК -63 отличалась от ИК-54 и ИК -5 Нижнего Тагила, которую мы посетили на следующий день. А деревянные тротуары и вовсе меня покорили. Хотя я пару раз на них чуть и не навернулся.
Когда-то в Ивделе был дорожный тупик. Дорога шла из Екатеринбурга, а дальше на север можно было добираться либо по рекам, либо по охотничьим тропам. Однако пару лет назад здесь проложили транзитную трассу на Ханты-Мансийск и город ожил. Хотя сегодня его население и уменьшилось почти в 2 раза до 17 тысяч. В городе много брошенных зданий. Однако своего мэра жители города хвалят: при нем жизнь в городе стала лучше.
По дороге в Ивдель я наконец-то смог рассмотреть кедры. От сосен они отличаются тем, что во 1-ъ, имеют не острую, а пушистую или даже многоконтурную верхушку, во вторых – темный ствол, в 3-х, съедобный орех, а в четвертых растут очень медленно (только в 70 лет начинают плодоносить, а живут по 400- 750 лет). Какого же было мое разочарование, когда я узнал, что что ни на Урале, ни в Сибири кедры не растут. А расту они на Ближнем Востоке (ливанский кедр), в Африке и в частности Атласских горах (соответственно, атласский кедр) и Гималаях (гималайский кедр). Семена же кедра, оказывается, вообще несъедобны. А что же растет в Сибири? – возмущенно спросите Вы. А в Сибири растет кедровая сосна. Эту сосну, похожую на кедр, мы и называем кедром, едим ее орешки (и не только мы, но и птица кедровка), используем очень полезное кедровое масло, делаем настойки и т.д. Видов кедровой сосны также несколько 0 европейская, сибирская и корейская.
Кстати с гектара кедрового (соснового?) леса можно собрать всего лишь от 10 до 200 кг ореха. Так как деревья достаточно высоки, вручную собирать шишки, поэтому несколько человек берут в руки огромное било и бьют им по стволу. После этого вниз падают шишки. Плодоносит же кедр не каждый год, раз в 3-8 лет. Но процесс сбора шишек мы так и не увидели. 3ато мы доехали до Льзьвы.
5) Черный Беркут.
«Черный Беркут» или ИК № 56 ГУФСИН России по Свердловской области является самой первой в России исправительной колонией для лиц, осужденных к пожизненному лишению свободы. Всего таких колоний в России шесть: «Черный дельфин», «Белый Лебедь», «Полярная Сова», «Остров Огненный», ИК № 1 в Сосновке и «Черный беркут».
Все свои птичьи названия колонии приобрели в честь скульптур птиц, установленных перед входом в них. В ИК – 56 скульптура черного беркута, выполненная одним из осужденных, установлена перед зданием администрации.
Согласование на поезду в ИК -56 мы получаем вечером, буквально в последнюю минуту, и по темной лесной дороге отправляемся на север от Ивделя. Вопреки нашим ожиданиям, дорога чудесно расчищена и минут через 40 мы уже стоим перед деревянным забором колонии.
Высота снега - метра два с половиной, деревянный тротуар от КПП до здания администрации проходит между двух массивных снежных стен.
Начальник ИК Субхан Дадашевич Дадашев работает в этой колонии 30 лет. За это время его служебный стаж составил 60 лет, что на 6 лет больше, чем полковник Дадашев прожил на белом свете. Удивительно, что общаясь все эти годы не с лучшими представителями нашего общества (осужденных к ПЛС в колони почти сто, а тех, кому расстрел заменили сроком от 15 до 25 лет - более ста), Субхан Дадашевич научился видеть в каждом из них те человеческие качества, которые, казалось бы, навсегда скрыты под тяжестью совершенных злодеяний. Про каждого из своих арестантов он знает практически все, нередко о ком-то звучат и хорошие слова.
Мы обходим 8 камер. В основном заключенные довольны условиями. Однако поступают и замечания: слишком холодное одеяло, промерзает стена (камера находится около пожарного выхода, нет водопровода). А один осужденный написал мне несколько писем, но ответов от меня не получил.
Как и в «Черном дельфине», осужденные при выходе поворачиваются к стене, однако нет ни сумасшедшего крика при представлении с перечислением статей и количества пот потерпевших, ни растопыренных пальцев, ни киянки, простукивающей обувь, ни решеток, отгораживающих камеру от окна и двери. Камера, как камера. Люди, как люди.
Вспоминаю, как в ИК -6 Смоль-Илецка меня убеждали, что с пожизненниками иначе нельзя: нападут, убегут, нарушат, покусают… Оказывается, можно. За 20 лет ни одного преступления, ни одного умершего. И люди, которые наконец-то начинают чувствовать себя людьми, а не зверьми.
Завершили мы беседы с заключенными встречей с Ильей Тихомировым. Илья – мой земляк. Когда-то в 2000 году 14-летний Илья был на моей лекции в его школе. Уже 12 лет спустя он написал мне об этом в своем письме, сожалея о том, что тогда не прислушался к своим словам. В 2006 году Илья участвовал во взрыве на Черкизовском рынке. Несмотря на явку с повинной и помощь следствию, Илья получил ПЛС. Илья много читает, пишет иконы для храма, готовится к переводу со строгих условий в обычные. Разумеется, за эти годы взгляды Ильи кардинально изменились.
Покидаем мы колонию за полночь, посвятив последние 3 часа обсуждению с полковником Дадашевым острых вопросов пожизненного лишения свободы.
На следующий день, бравший у меня интервью журналист возмутился, кода я назвал ИК – 56 отличной колонией. «Это страшное место!» - воскликнул он, услышав мою положительную оценку. Слава Богу, ему не с чем было сравнивать.
Между тем, над «Черным беркутом» нависла угроза закрытия: ЕКПП подверг материально-бытовые условия в колонии критике. Я же убежден: надо найти средства для того, чтобы провести в ИК водопровод. Закрывать же это учреждение ни в коем случае нельзя.
А.Б.
