Этика бессмысленного

Мы все время оказываемся в области безысходности, которую сами себя строим, какой-то безудержной верой. Может это и есть русская идея? Сейчас две парадигмы захватывают наполняющих пустоту интернета. Их можно рассматривать как взаимодополняющие, но и как взаимоисключающие. Вглядитесь. Первая парадигма, которая заявляет о поиске некой высшей силы вселяющейся в людей для спасения или для уничтожения. Все ищут как саму силу, так и носителей этой силы, как со знаком "-", так и со знаком "+". Это всеподавляющее. Вся публичность наполняется призывами к этой силе и к носителям этой силы. Религии ищут это. И тут самое главное, что сила безусловно может лишь быть дарована всем остальным, но очень не внятно только через носителей данной силы, через личностей, общественных и политических деятелей, через деятелей культуры. Мы ахаем и склоняемся, мы лебезим и пресмыкаемся, мы восхищаемся и вытираем ноги, мы ненавидим и презираем, мы грозим и мстим. Мы ищем объект, в виде личности, на который готовы обрушить нашу любовью или нашу ненависть. Главное в этой парадигме беспрекословная вера в то, что огромная и от нас независящая сила (добра или зла, не важно) проходит к нам через лицо и наша задача что-то сделать с этим лицом, как-то построить жизнь закованную либо в ненависть к этому лицу, либо в ослепительную любовь так же к лицу. Мы вглядываемся в каждого, кто проходит мимо нас, что бы разглядеть силу, но даже сами не замечаем, что как-то на автомате подчиняемся тем лицам, которые уже поднялись. Что-то поднялось на общим, что-то выделилось и мы обрушиваемся на это со всей свой силой любви и ненависти. 

Вторая парадигма, так же может быть разглядываема через поиск какой-то силы, которую мы опять готовы принять, или лучше сказать, ждем что бы принять со всеми переживаниями. Но теперь уже мы оглядываемся в поисках не лица, не личности, а окидываем взглядом окрест в поисках некоего коллективного негодяя или божества. И все опять по той же схеме. 

Вчитываюсь в текст за текстом и лезет в глаза безответственный поиск виноватых и обожествленных. И попытка хоть как-то сквозь них прикоснуться к силе, как к злу или как любви. Ненависть к личности или к группе - это поиск зла, восторг - это поиск любви. Не важно, главное сила, главное что что-то значимое, что что-то что пока назвать не можем, а потом назовем сиюминутным и скоро забываемым. Мы боимся этой силы и носителей ее, мы восторгаемся этой силой и носителями ее. Мы всю жизнь бросаем к ногам наших страхов перед чем-то что даже произнести не можем, но говорим об этом либо через слова ужаса, либо через слова благоговения и это ни чем не отличается. Мы бросаем жизнь к ногам наших переживаний по поводу чему даже названия более менее долгого придумать не можем. И самое главное, что не важно "+" это или "-", главное наше проживание в чувствах к этому. И любовь и злоба рождают энергию и мы как какие-то диоды, что ли, сидим и, всего навсего, пропускаем этот ток жизни через себя, преобразуем его с полным убеждением что мы про разное. А на самом деле, мы про одно и тоже. Мы силимся разглядеть это через дела, а потом оказывается, что нас дела-то мало интересуют, мы опять ждем оценок или сами с легкостью обрушиваемся оценками и чем радикальнее оценки, тем легче понимание. 

Ладно, разглядывание силы мне более-менее понятно. Но вот это безудержная и постоянная попытка отделение одного от другого, зла от добра, плюса от минуса. И мы даже Бога понимаем лишь разглядывая через это отделение, а иногда нас интересует только само отделение добра от зла, как процедура. Мы не собираемся видеть людей иначе чем через призму отделения одного от другого. Мы превратили все это не просто в процедуру, а процедуру как смысл. Музыка не льется просто так и картины не рисуются, стихи не читаются. Мы делим, мы отделяем, мы сравниваем и называем это глубокомысленным словом "анализ". Мы не можем хоть не много постоять внутри целого. Мы и время подчинили этому "анализу". Прошлое - это когда не могли отделить добро от зла, а современность, когда все отделено и осталось только дождаться конца истории. И тысячу лет назад так же думали, и 30 тыс. лет назад так было и сегодня опять повторяется тоже самое с более чем жесткой уверенностью, что все, еще шаг и обрушиться небо на землю, потому что пора, потому что сегодня и сейчас точно уже отделилось одно от другого. А проходит еще 100 лет, а потом 1000 лет, а потом 5000 лет и ничего не меняется, мы опять оглядываемся назад и безответственно понимаем, что сила прошла к нам через личность (сейчас уже таких нет) или мы часть того, через что прошла сила и нам либо горе от этой силы, либо благодать от этой силы. Мы в каждой эпохе разглядываем Бога и в каждой эпохе разглядываем сатану. Мы в каждом народе разглядываем избранность и в каждом народе разглядываем потерянность. Целое нам не под силу ни тогда, ни сейчас, никогда. 

Сменяются учения, религии и эпохи, они нас умоляют принять мир в целостности, а мы отказываем им. Потому что мы отказываем прежде всего себе в целостности. 

Есть в христианстве несколько историй, которые повествуют о том, что святой человек приходит в город и пытается общаться с простыми людьми и простые люди, у которых живет святой вдруг говорят, что чему они могут научить святого, ведь они простые люди и все погружены в грех, что они трудятся день за днем, молятся, отдают все другим людям, очень благочестивы, но увы, увы, никогда не смогут дойти до спасения, потому что спасение не для таких грешников как они. Святой, который наблюдал за этими простыми людьми и видел всю их праведность ужасается и понимает, что он в свое святости более лицемерен, чем эти простые люди, которые искренне верят в невозможность своего спасения, при всей их глубокой праведности. 

С моей точки зрения эти рассказы как нельзя лучше иллюстрируют наш отказ в принятии мира в целостности. Христос и идущие за ним по пути Христа уловили этот тонкий мотив. Мы хотим либо благоговеть, либо ненавидеть, тоже самое и в себе, либо восторг, либо полное отвержение. Мы не хотим сочетать упорный труд над собой с признанием бесполезности этого труда. Мы хотим трудиться (я сейчас в широком смысле это говорю, о труде как деятельности в том числе и бесполезной) и радоваться своей праведности. Мы хотим трудится и вкушать плоды от собственного труда и не хотим сказать себе честно, что все это напрасно, но нужно все время что-то делать, по совершенствованию себя. Потому что только бесполезный и безответный труд рождает смысл, но не рождает спасения.

Оригинал