Уполномоченный по правам ребёнка о проблемах детей в Кировской области

Кировский омбудсмен по правам ребёнка Владимир Шабардин дал интервью редакции «7х7», которое показалось мне интересным и по освещённой проблематике, и взвешенной адекватной позицией уполномоченного, контрастирующей с извечно полуистеричными странностями федерального коллеги, и предложениями, призванными улучшить важнейшее дело защиты самых маленьких членов нашего общества. Привожу выдержки из этого интервью - то, что касается школ (в скобках полужирным шрифтом позволил себе некоторые комментарии).

— В своем докладе вы говорили о нехватке психологов в школе и в связи с этим о проблеме травмированных детей при конфликтных ситуациях. Как, по-вашему, эта проблема может решиться?

— Проблема может решиться, если система образования повернется лицом к ней. Почему мы провели отдельные мониторинги по психологам в школах и сделали отдельную карту? Потому что есть обращения, касающиеся отсутствия психологической помощи ребенку, и за последнее время их количество очень выросло. Чаще всего обращаются родители детей начальной школы, особенно в районах эта проблема остро стоит.

Эти обращения, которые к нам поступают, кажутся «дикими»: учителя начальных классов уволили из лицея Кирова, потому что она допускала нецензурные выражения, учительница гимназии девочку головой о парту ударила и тоже была уволена. В Нолинском районе учительница заклеила ученице клеем рот, и это не образно выражаясь, а в реалии. И выяснилось, что эта же учительница за год до этого девочке выстригла клок волос. Когда мы начали работать по этому обращению, то у девочки уже была тяжелая психологическая травма. Мама в первый раз не обратилась, простила эту учительницу. Если бы тогда сразу разобрали эту ситуацию, может быть, и учитель остался бы работать, и ребенок бы не пострадал. Но главное, эту проблему можно было предостеречь раньше и разрешить не так болезненно, если бы в школе был психолог.

В ходе мониторинга мы выяснили, что в 400 районных школах нет психологов и только 15 ставок вакантных, а остальные школы даже и не заботятся о том, чтобы психолог у них работал. С этим надо что-то делать. Иногда бывает, что-то заявляется как реализуемое, но на самом деле этого нет. По ставкам психолога так и получилось. Есть такое понятие как «школьные службы примирения», когда все участники учебного процесса встречались бы и обсуждали проблемы, которые возникают. На деле это приходится делать лично мне: выезжать в школу, всех усаживать за стол и выяснять, в чем проблема. По данным института развития образования Кировской области, половина этих служб существует только на бумаге, формально.

Пока мы не увидим острую необходимость в этих специалистах — они не будут появляться. В некоторых школах говорят: «Мы не будем вводить ставку психолога, лучше потратим ее на учителей. Есть более насущные проблемы». Но куда деть этих детей? В Малмыжском районе мы не могли найти ни одного школьного психолога! Даже в коррекционной школе он обязан быть, а его там нет. Говорить об этом нужно. Если не говорить, то и проблемы, получается, нет.

(Проблема действительно очевидная. К сожалению, от желания школ ввести в штат эти должности ровным счётом ничего не зависит. В этом году в муниципалитетах (понятно, что по поручению свыше) приняты нормативные документы, обязывающие отказаться от введения новых ставок. Да и раньше инициатива введения дополнительных ставок в бюджетных учреждениях воспринималась финансистами в штыки, а последние сегодня имеют куда больший вес при принятии решений, чем сотрудники системы образования. Кроме того, в условиях существующего нормативного финансирования "не до жиру, быть бы живу" денег в обрез, а в большинстве сельских школ их просто нет. "Лучше потратим на учителей" - опять же заданные сверху правила игры, так как у всех муниципалитетов есть соглашения с областью с контрольными цифрами средней заработной платы учителей.
Поэтому проблема отсутствия психологических служб в школах является системной и не может быть решена за счёт резервов образовательных организаций. Повернуться лицом к детям должна не столько система образования, сколько государство - в лице депутатов в том числе - чтобы поставить перед школами задачу наладить работу психологических служб, а для этого обеспечив школы необходимыми ресурсами. Выделить деньги на оплату труда и потребовать наличия в штате квалифицированных психологов. Окупится сторицей).

— Многие родители отказываются делать детям обязательные прививки в школах. Не ущемляет ли это права родителей, поскольку медицина у нас добровольная?

— Я знаю, что такие вопросы возникают, но обращений к нам не было. Мы обсуждали с департаментом здравоохранения в свое время эту проблему. Вопрос вот в чем: есть права одного ребенка и есть права других детей, которые учатся в одном классе. Вся эта система направлена на профилактику и на защиту от определенных болезней и так далее. Эта тема периодически поднимается, я вижу, как родители спорят на форумах, надо или не надо прививать — но сколько людей столько и мнений, лишь бы это не затрагивало интересы ребенка и других детей.

(Школы не предъявляют требований к обязательности прививок - это дело медицинских учреждений. Без согласия родителей никакое медицинское вмешательство в школах не производится. Есть сторонние организации, которые проводят какие-либо массовые мероприятия, там порою присутствуют требования об обязательности, например, прививки от гриппа. А на уроки и внеклассные мероприятия школьного масштаба, естественно, всех пускают).

— Вы проводите мониторинги информационной безопасности в школах на соблюдение закона о защите прав детей от вредной информации. Директор школы в Слободском, блогер «7х7» Игорь Олин писал, что «система фильтрации сделала из интернета пародию на него» и теперь найти нужную информацию не могут даже учителя — все блокируется. По-вашему, насколько эта система эффективна и как она может измениться?

— Я полностью согласен с Игорем Олиным. Проблемам информационной безопасности мы уделяем большое внимание. Начали с того, что в 2013 году провели масштабный мониторинг: мы «перелопатили» все сайты образовательных организаций, учреждений дополнительного образования и библиотек. Вещи, которые мы нашли на них, были несовместимы с учебным процессом. В прошлом году, поскольку начали активно выездные приемы проводить, появилась возможность на местах посмотреть, что делается с так называемыми «школьными фильтрами». Несмотря на то, что фильтрация установлена практически везде, примерно 60% школьных фильтров пропускают все что угодно, а 40% почти ничего. Получается, и с одной стороны, школьный фильтр не работает, пропуская весь контент, и с другой стороны, он также не работает, если блокирует все. Получается, или никуда или везде. Есть фильтры такие, что даже на учебные сайты не пускают — настолько жесткая блокировка.

Эта система нуждается в коррекции. Я в свое время зампреду правительства области Антонову передавал материалы от крупнейшей в России организации «Лига безопасного интернета», которая занимается контролем информации в интернете. Мы обсуждали возможности использования иной системы фильтрации, которая успешно работает в нескольких регионах. У этой системы абсолютно другой принцип, при котором блокируется не весь сайт, а только его части. Дело в технологиях — у них технологии лингвистические. И я говорил: «Давайте на область поставим один единый вменяемый фильтр, хостинг для школ, одну платформу для всех школ, чтобы они конструировали на ней свои сайты». И на встрече нашего детского общественного совета с губернатором мы передавали информацию Никите Белых, регулярно в институте развития образования я об этом говорю. Но пока это ушло в никуда.

По итогам наших мониторингов мы понимаем, что так не должны работать фильтры, но позиция департамента образования неизменна: эта проблема для них не в приоритете. Меня очень удивляет такой подход. С одной стороны, мы говорим, что наша область в информационных технологиях продвинута, у нас есть волонтеры информационного общества, людей старшего возраста учим. Но совсем рядом, в школах, какой-то прошлый век. Лига безопасного интернета готова работать с Кировской областью, но пока нет отклика от нас.

Я много лет отработал в школе и с глубоким уважением отношусь к труду преподавателей, считаю, что нужно помогать учителям в учебном процессе. Фильтры нужны для того, чтобы оградить детей от определенного вида информации, чтобы качество образования повышалось, доступ к хорошим ресурсам был, но, если этого ничего нет, зачем мы вообще все это делаем? Мы этот вопрос в покое не оставим. Я думаю, что следующая поездка в один из районов даст те же результаты. Знаете, капля камень точит, и так по капельке мы будем добиваться изменений, но очень надеюсь, глобальное решение будет принято в каком-то обозримом будущем.

(Со всем произнесённым в данной части абсолютно согласен).

— В феврале 2015 года вы были повторно выдвинуты на пост уполномоченного по правам ребенка в Кировской области. В интервью «Репортеру» вы сказали, что ужесточите подход к своей работе. Что вы имели в виду?

— Меня часто спрашивают, что изменилось в вашем отношении за первый срок работы. Я отвык людям верить на слово. Многие говорят, что они что-то сделают, но мы, в свою очередь, понимаем, что люди, которые пообещали, могут этого не сделать. В ситуации с этим же Малмыжем, когда мы искали психолога для мальчика, который учился в 4 классе и у него было предсуицидальное состояние. Мы ездили туда в декабре психолога на месте не нашли. Затем нам район отчитался, что работа с мальчиком проведена, а мы на связи с семьей и знаем, что ничего не было сделано. В марте на расширенном заседании ОКДН [областная комиссия по делам несовершеннолетних] председатель районной КДН очень жестко получила от меня. Ведь ситуация была экстренная, а за три месяца они не сделали ничего.

Понимаете, можно работать формально: поступило обращение, получили ответ, что «работа проведена» и можно отложить. Но у нас так не срабатывает. Мы цепляемся очень серьезно за каждое дело. В Советском районе к нам обратилась бабушка несовершеннолетнего, которого двое молодых людей побили палками. И уголовное дело на них не возбудили. Мы обратились один раз, нам прислали ответ, который нас не устроил. Написали второй раз — уголовное дело возбудили против одного молодого человека. И это нас не устроило, добились того, чтобы возбудили дело на обоих. Но в декабре мы узнаем, что они попадают под амнистию, и видим, что статья, по которой они проходили, была заменена на другую. По той статье, по которой они шли, они не должны были попасть под амнистию. Конечно, у жителей района было полное ощущение того, что их пытались «отмазать». Тогда я лично встретился с руководством УМВД, и только к маю, практически через год, нам удалось вынести дело на обвинение. УМВД подтвердило, что должностные лица в районе из их состава понесли соответствующее наказание. Вот это более жесткий подход. По-другому не получается.

Работа с обращением не заключается в том, чтобы расписать, в какое ведомство его переслать. Любое обращение мы тщательно и жестко контролируем. Было и такое, что нас пытались обмануть, ведомственная система пыталась «закрыться». Я в своей работе сталкивался и с клеветой, и с элементами угроз, но уже не обращаю на это внимание.

— Какие результаты вашей работы вы можете отнести к лучшим?

— Результатов, на самом деле, очень много. Сколько усилий мы вложили на закрытие Санчурской коррекционной школы-интерната для детей-сирот. Мы твердо уверены, что в том числе это позволило спасти несколько детских жизней. У нас увеличилось количество ежегодных обращений с 340 до 728, это говорит о том, что мы состоялись и люди стали нам доверять.

Увеличилось процентное количество обращений с положительным результатом. То есть не просто количественный рост, а рост качественный, увеличение разрешенных вопросов.

И результат — это те обращения, которые нам удалось решить и на базе их сделать прецедент.

Например, был случай, когда ребенку в детском саду нужно было получать жизненно важный препарат, при этом не было противопоказаний к посещению обычного детского сада, а ему там отказывали, говорили, пусть мама приходит и сама дает таблетку три раза в день. Мы достаточно долго обращались к опыту других регионов и смогли решить проблему. И следующий ребенок, которому буде нужна помощь, не окажется снова в такой ситуации — уже есть все документы, в которых четко прописано, что нужно сделать в подобном случае.

В этом году начнет работу служба ранней помощи — по нашей инициативе. Пакет предложений был сформирован именно нами. Также принят пакет документов, созданный в рамках рабочей группы по суицидам, и каждый ребенок, оказавшийся в ситуации незавершенного суицида, незамедлительно получит квалифицированную комплексную помощь и поддержку. Это впервые в Кировской области. И это результат.

Создание инклюзивных групп в детских садах — вещь при нашем непосредственном участии. Надеюсь, они будут развиваться и дальше.

Наш проект «Право на творчество» — проект, который охватил сотни детей из детских домов и сотни волонтеров. Это тоже результат. Результат непрямых должностных обязанностей, но вещь, которой мы имеем право гордиться. Уже в этом году у нас стартуют два-три новых больших проекта, которые мы готовили еще на первом сроке нашей работы.

Оригинал