ТРАМВАЙНЫЙ БЛЮЗ

Угла вагона на углу

ужавшись, будто под прицелом,

лица по цвету в тёмно-сером,

сидит, уставясь в полумглу.

Мешком висит на ней шмотьё –

что с плеч чужих, что Христа ради;

сплелись мышиное чутьё

и жуть вселенская во взгляде.

С утра мила мне осень, но

старухи, едущей трамваем,

везде преследуемой лаем

России новой на неё,

лик так безобразен, что день –

хороший, тёплый – меркнет сразу.

Хоть вон беги... Да не задень,

не подцепи тоску-заразу.

Спасаться поздно, если боль

привычна боле – не пускает:

себя от правды не футболь,

догонит – хуже искусает.

С густых морщин убрал бы пыль

густого тёмного налёта,

когда бы пыль была... А быль

не убираема с народа.

Полезней бы холодный душ

из мерзостей – родимых пятен –

тому, кто барствен и опрятен.

Из лжи его бы грязных луж.

Жаль, что мадонна ада, баре,

как зазеркальная родня,

всем, свет на чём стоит, браня,

вдруг к вам не въедет на трамвае...

Жаль!

Дождь испорченного дня

студит на выходе меня.