Мы освоили космические капсулы с возможностью (но не гарантией) благополучного возвращения на землю, но изменять базовые свойства памяти пока не научились.
Спускаемая капсула космического корабля "Союз ТМА-11М" с российским космонавтом и двумя астронавтами из Японии и США приземлилась в Казахстане, примерно в 147 км юго-восточнее города Джезказган.
Я помню, как ждали трех космонавтов в этой же самой степи под Джесказганом, где у ветра есть такое свойство характера - дуть, пока не перестанет, выдувая не только живое, но и мертвое. Я лежала в Боткинской больнице в центре Москвы, на улицу выходить не разрешали, в палате со мной было еще несколько женщин, из которых у четырех была последняя стадия цирроза печени. Сказать, чтобы место было спокойным или уютным - ничего не сказать. В этой больнице была у меня койка с растягивающейся до пола пружинной сеткой, постельное бельё, один сортир на 50 женщин, нянечка, которая не успевала вымыть руки между кухней и мытьем этого сортира. Это то, что было. Не было же ничего - даже аллахола. О ношпе говорили, как о манне небесной. На завтрак, обед и ужин давали кашу на воде с железных мисках - к собакам у себя дома относились гуманнее. Минеральную воду, показанную всем, кто там оказался, нужно было добывать на окраине города и возить, если повезло добыть, на трех видах общественного транспорта с стеклянных бутылках. Посещения были запрещены, и родственники таскали эти по десять кило, тратили по два часа на дорогу, сдавали, как передачу в тюрьму, после чего шли переглядываться через окошко, если соседки по палате разрешали его открыть. Радио, телевизора не то, что не было, никому в голову не приходило даже мечтать о такой роскоши. А вот с книгами - их разрешали, но забрать из бокса было нельзя, то есть, приносили то, с чем не жаль расстаться.
И вот радость - мама смогла придти вместе с бабушкой, уже тогда плохо ходившей. Я обожала бабушку, я выросла, уткнувшись в ее плечо, я не знала бед, потому что бабушкина спина была стеной, которую, как Берлинскую, можно только разобрать на кирпичи - никак иначе она не пропустила бы ко мне ни одну из многочисленных проблем моего неплохого и относительно сытного детства.
На бабушке лица не было. Она задирала голову выше моего второго этажа и смотрела мимо меня. В тот день передали, что космонавтов Добровольского, Волкова и Пацаева представили к наградам - их тела еще теплыми достали из капсулы, расчетного кислорода не хватило на час-другой.
В моей бабушке продолжал жить её муж Иван, военный летчик, прошедший вторую мировую, концлагерь, побег из немецкого плена, партизанскую войну в Белоруссии и много чего еще. Бабушка смотрела на небо мимо меня и плакала. В этот день со второго этажа я впервые увидела, что такое, когда нет лица - на ней на самом деле не было лица, и это не фигура речи. Своего мужа, моего деда, она пережила на сорок лет. Они похоронены рядом, на Байковом кладбище, под обелиском.
А на Землю вернулись Михаил Тюрин, Рик Мастраккио и Коити Ваката.
На МКС остались россияне Александр Скворцов и Олег Артемьев и американец Стивен Свонсон.
"Союз ТМА-11М" с олимпийским факелом на борту Нажать стартовал с космодрома Байконур 7 ноября и в тот же день пристыковался к Международной космической станции.
Ребята, куда от вас улететь с вашими разборками, чтобы, вернувшись через полгода, не бояться съездить в Киев, и привести в порядок могилу на кладбище? Где в следующий раз вы устроите ваши майданы и свободы с поджогами театров? С лузганьем семок под аккомпанемент падающих из окон тел?
Байковое - какое точное слово... Кладбище, мягкое, как детская пеленка.
Ольга, вы лежали в больнице в 90-х? У меня такие же жуткие воспоминания об архангельской первой городской, кормили там нас как бродячих кошек
Насколько я помню, Ольга лежала в Боткинской больнице в начале 80-х, советская власть была еще в самом разгаре