Сегодня ездили проверять ЕПКТ и женскую колонию в Микуни

В 7 утра выехали из Сыктывкара. Погода ясная. Ехали 2 часа. Полдороги рассказывал Шмидт и Мороз про ситуацию в Кыргызстане. Приехали в ИК-31. Грязь, распутица. Зашли внутрь. Пошли в штаб. Ждали остальных. Подъехало много офицеров из управления во главе с заместителем начальника ГУФСИН и с помощником начальника по Правам Человека.

Пошли в ЕПКТ. Если кто не знает, это такая тюрьма для особо упрямых, которых уже не могут терпеть в других колониях. Самые сливки тюремного общества. Подходим. Крики по камерам. Заключенные видят в окно, что идет проверка, и друг друга предупреждают.

Заходим, поднимаемся на второй этаж. Нас 20 человек. Подходим к камерам. Открывают первую камеру...

В прошлый наш заход на стенах в камерах были жуткие подтеки. Вода просто стояла на стенах в камере. Я ожидал, что ситуация не изменилась. Ан нет, в камерах сухо. Подтеков нет. Разводов нет. Ситуация резко изменилось. Изменилось и освещение, стало светлее. 

Идем по камерам. В камерах по 1 или по 3 человека. Светлые тона. Слушаем жалобы. Жалоб не много, судя по ответам заключенных на наши вопросы, проверка была совсем недавно. Выделил для себя несколько проблем. Это, конечно, свинина в пище для мусульман. Надо эту проблемы решать. Но решить ее можно только на федеральном уровне. Мы многорелигиозная и многонациональная страна. Надо решать. В ШИЗО дают заключенному возможность работать со своими документами только на 2 часа в сутки. Более чем странное ограничение, но, опять же, это проблема федерального масштаба. 

Обошли все камеры. В одной из камер заключенный попросился на встречу. Закончили обход. Сели с этим заключенным в маленькой комнате. Беседовали по вопросам его болезни. Разговор был небольшим. 

Вышли из ЕПКТ. Светит солнце, хлюпает грязь под ботинками. Зашли в штаб. Сели заполнять журналы. Записал в журнал 8 замечаний, два замечания о положительных изменениях, 6 отрицательных.

Пошли в библиотеку в ИК-31. Там уже нас ждали женщины-заключенные. Я проводил опрос по поводу работы медслужбы и службы психологов внутри колонии. Бегал от женщине к женщине, которые сидели за столами в библиотеке и заполняли анкеты. Помогая заполнять анкеты, набегался хорошо. Последним заполняла местный психолог. Вдруг понял, чем женские колонии отличаются от мужских. Как-то в женских все по домашнему, уютно. Вроде тоже убийцы, грабители, а все же женщины. 

Выходим из библиотеки. Идем в штаб. Там идет заседание по социальным лифтам. Женщины-заключенные просят облегчить им условия содержания. Заходим в кабинет начальника, где идет заседание. Я сажусь с края. Зашла женщина-заключенная. Стоит при входе. В зале сидит комиссия из работников и общественников. Меня все время подмывает встать. Ведь зашла женщина. Она стоит, я сижу. Для остальных это более привычная ситуация. Еле дождался окончания беседы с заключенной. После этого я спрашиваю у работников, должен ли я сидеть на комиссии или мне можно уйти, потому что не могу сидеть в присутствии стоящих женщин. Меня отпускают. Выхожу в коридор, там много заключенных-женщин. Ждут своей участи. Заходим с помощником по ПЧ при начальнике ГУФСИН Коми в другой кабинет. Беседуем о том, что заключенные-женщины стоят перед комиссией. Долго обсуждаем, что это старая традиция. 

Вышел на улицу. Светит солнце. Мимо проходят женщины-заключенные в зеленых форменных пальто и в серых платках. Дождался, когда выйдут другие проверяющие. Идем на выход. Садимся в машину. В дороге говорим о колонии, о Кыргызстане, о детях, о сокращении штатов колоний.