Когда утром я в телевизоре мельком увидел роли на Евро-ньюс о Чавесе, как о шоумене, о Чавесе, как о команданте, то удивился. Что это они. А потом замели мелким шрифтом внизу короткую надпись на разных языка: "Хуго Чавес - умер".
Я сначала удивился. Мне казалось, что этот человек с его напористостью и независимостью независим даже от смерти, от болезней, еще довольно долго продержится в кресле президента Венесуэлы. Ну что такое 14 лет правления - это почти ничего. Первая же мысль, которая у меня возникла, звучит примерно так: "Ну сейчас все и начнется!" А потом был момент откровенного переживания. Чавес - это не просто Латино-Американский политик, он как-то стоит особнячком от массы других политиков Америки. Он не был вальяжным и спокойным политиком, он был необычен и напорист. Он даже гадости делал в завораживающем порыве. Подчинила ли власть Хуго Чавеса? Наверно да! Но не всего, а только небольшую его толику.
Где-то 3 года назад я случайно посмотрел документальный фильм о преследовании Чавесом своих политических оппонентов. Некоторые люди, после выборов в Венесуэле выехали из страны, опасаясь репрессий. Тогда мне казалось, что Чавес идет по пути обыкновенного человека из окраин завороженного властью. А потом я стал побольше читать и смотреть что он делает и заметил интересную позицию Чавеса. При всем своем желании сохранить власть, он как-то ухитрялся нащупать ту грань, за которую переходить не надо. Я все смотрел за ним и смотрел, перейдет он или нет, заставят ли его обстоятельства опустится до прямого и массового насилия в отношении оппозиции. Чавес сохранил себя. Теперь ему не надо принимать решения, теперь решение о большой и красивой нефтяной державе Латинской Америки будут принимать другие люди населяющие эту страну. Смогут ли они сохранить и независимость, и свободу, и те богатства, которыми их наказала природа? Теперь великий Латино-Американский политики Хуго Чавес уже не будет принимать тяжелые и сложные решения. Пусть он отдохнет.
Главное, что с его уходом настал кирдык проекту "Социалистическая Америка". Ура!
"Понятно, что определенное общественное положение заставляет злорадствовать по поводу его смерти.
Вполне понятно, что работодателям надо показать преданность и показательно вылизать жопу.
Но так далеко высовывать язык никто не заставляет."(с)
"А сколько их еще сдохнет, от Венесуэлы до Пхеньяна" Шендерович
"Мартышка отдуплилась" Носик
"А сколько их еще сдохнет, от Венесуэлы до Пхеньяна". Шендерович.
----------------------------------------------------
Трахаль матраца, как всегда, неподражаем!
C внешностью долбоёба или шендера мартышек лучше не упоминать.
Сажин "3 года назад... посмотрел ... фильм о преследовании Чавесом своих политических оппонентов". Подумал, какое для него поле деятельности....
Кто о чем, а мне Человека жалко...
Кубинские чиновники встревоженно шептались, обсуждая самочувствие человека, без которого их режим долго не продержится, пишет обозреватель The Financial Times Уильям Добсон. Разумеется, их волновал Уго Чавес, а не Фидель Кастро.
Для кубинского режима смерть Чавеса - значительно большая потеря, чем кончина Фиделя, утверждает автор, поскольку "все реальные обязанности лидера еще 7 лет назад переданы его младшему брату Раулю". Помощь из Венесуэлы была для режима Кастро "спасательным кругом": более 100 тыс. баррелей нефти в день по льготным ценам, сотни совместных проектов и предприятий, колоссальные прямые инвестиции. Налаживание связей с Чавесом было гениальным ходом Фиделя.
Для других авторитарных режимов смерть Чавеса тоже возымеет крупные последствия, считает Добсон. Боливия, Эквадор и Никарагуа потеряли главного союзника и самого громогласного защитника, Россия - "одного из крупнейших покупателей оружия", Иран - важного партнера по "антиамериканским дипломатическим гамбитам", Китай, возможно, лишится привилегированного доступа к венесуэльской нефти.
Широко обсуждаются в основном новые венесуэльские нефтяные проекты, а также использование Чавесом сырьевых доходов для построения «боливарианского» социального государства. Что в меньшей степени попадает в поле зрения аналитиков, так это то, что 15 лет власти Чавеса системно ухудшили положение дел в нефтяной отрасли Венесуэлы, главной «кормилице» страны.
Споры о том, кому в большей степени должна принадлежать нефтянка, о национализации, о перераспределении нефтяных доходов ведутся в Латинской Америке вот уже много десятилетий. Венесуэла не исключение. В 1970-х она, подражая большинству стран третьего мира, национализировала нефтяную индустрию. Резкое падение добычи — обычное явление, сопутствующее национализации, — не заставило себя ждать: если в начале 1970-х страна добывала 3,6-3,7 млн баррелей нефти в день, то уже через десятилетие ежесуточная добыча рухнула до менее 2 млн баррелей. Кроме того, до середины 1990-х государство также отбирало примерно 70% доходов национальной нефтяной компании PDVSA.
Ситуация резко изменилась с приходом к власти президента Рафаэля Кальдеры, который либерализовал условия деятельности PDVSA и активно привлекал иностранных инвесторов к разработке углеводородных месторождений. Результат — добыча нефти выросла до 3,5 млн баррелей в день, примерно до уровня тридцатилетней давности, средние темпы ее прироста составили в период правления Кальдеры — 1994-1998 годах, свыше 6% в год. При этом распределение доходов между государством и нефтяной промышленностью резко сместилось в сторону последней, теперь оставлявшей себе более 60% дохода.
Чавес нарастил свой политический капитал и пришел к власти благодаря критике такого перераспределения доходов, а затем активно занялся ревизией наследия предшественника. Все годы правления команданте растратил на увеличение роли государства в нефтяной индустрии: усиливал налоговое давление, выдавливал иностранных инвесторов, громил штат работников PDVSA за политическую нелояльность. Активы ExxonMobil и ConocoPhillips были национализированы, что обернулось параличом проектов, международными разбирательствами и компенсационными платежами инвесторам. Чавес активно заигрывал с российскими нефтегазовыми компаниями, но успехи последних в разработке собственного шельфа, мягко говоря, не блестящи, так что на быструю отдачу от замены американцев на россиян рассчитывать не приходилось.
Результат: на момент смерти Чавеса добыча нефти вернулась на уровень в 2,5 млн баррелей в день, что почти на треть меньше того уровня, которого стране удалось достичь ко времени его избрания президентом в 1998 году.
Сравните с Бразилией, которая в 1997 году приняла закон о либерализации нефтяного сектора, сломала монополию Petrobras на разведку и разработку нефтяных месторождений, и допустила в сектор частных, в том числе международных инвесторов. Результат: сегодня добыча нефти в Бразилии выросла более чем вдвое по сравнению с уровнем конца 1990-х, начиная с 2011 года страна впервые превратилась в нетто-экспортера нефти (раньше она потребляла ее больше, чем добывала).
Чавес же слишком увлекся перераспределением контроля и доходов, и слишком мало уделял сил работе по привлечению инвесторов в развитие нефтедобычи в стране, так что анонсируемые PDVSA планы нарастить добычу до 5 млн. баррелей в день к 2015 г. и до 6,5 млн. к 2020 г. могут вызвать лишь грустную улыбку. Наполеоновские планы существовали все эти 15 лет, а результат перед глазами – сравните, что за это время удалось Бразилии, с ее намного более скромными запасами углеводородов. При этом нельзя сказать, чтобы у Венесуэлы не хватало запасов нефти: по доказанным запасам страна в 2010 году вышла на первое место в мире, обогнав Саудовскую Аравию.
Не лучше обстояла ситуация и с разработкой газовых залежей: находясь на 8-м месте в мире по доказанным запасам природного газа, Венесуэла позорнейшим образом зависит от его импорта из Колумбии, потребляя больше газа, чем производится в стране. При этом соседний Тринидад и Тобаго, например, вышел на шестое место в мире по производству и экспорту сжиженного природного газа (СПГ) — почти 20 млрд кубометров в год. Венесуэла же СПГ вообще не производит.
Чавес не одинок в своей священной борьбе за контроль над нефтегазовым сектором любой ценой.
Оплаканный им Муаммар Каддафи «уронил» добычу нефти в Ливии с 3,4 млн баррелей в день на момент его прихода к власти до около 1 млн. в 1980-е и 1,6-1,8 млн. в последние годы его правления. «Берёг нефть для будущих поколений», как экзотическим образом комментировали это сторонники Каддафи в моем блоге. В дружественном Чавесу Иране (чей президент Махмуд Ахмадинеджад посмертно сравнил Чавеса с Иисусом Христом) добыча нефти, хотя и подросла сейчас по сравнению с 1990 годами благодаря привлечению международных инвесторов все равно примерно на треть ниже уровня середины 1970 годов — 6 млн баррелей в день. А добыча газа хоть и выросла, тем не менее не покрывает собственного спроса, что ставит Иран, вторую в мире страну по запасам газа (после России), в унизительное положение нетто-импортера газа, которым является и Венесуэла.
Суммируя ситуацию с нефтегазовым наследием Чавеса и вспоминая об опыте нефтегазовой политики Ирана и Ливии, можно сказать, что чрезмерное административное давление на нефтегазодобычу в сочетании с высокой политизацией и ухудшением условий для международных инвесторов может разрушительно повлиять даже на богатые нефтью и газом страны. У нас в СССР шутили про Госплан, способный без проблем довести пустыню Сахара до дефицита песка. Это не случай Венесуэлы, конечно, но похвастаться по нефтегазовой части сторонникам Чавеса, в общем-то, нечем.