Борозинец Г.Л., Витязев А.К.
Каждый человек может чему-то верить, чему-то не верить. Абсолютно ни во что и ни чему не верить он не может, так как вера – его врождённая, жизненно важная потребность в достоверных, спасительных знаниях, без которых он не способен адаптированно ориентироваться в окружающем мире и себе, следовательно, выжить.
Животные не верят так, как это делает человек, но они руководствуются в своём поведении инстинктами (рефлексами) и приобретённым опытом. Да. Животные имеют не только врождённый (инстинктивный) опыт, но и приобретённый. Они помнят не только то, чему их научают родители, но и сама жизнь. Поэтому если они и верят своему опыту, то не осознанно. У животных нет той рефлексии, что развита у человека. Хотя самосохранительное поведение (биологический эгоизм) их указывает на возможность существования биологического «я».
Животные не копаются в себе и не размышляют над тем, что есть вера. Они просто живут, не задавая себе вопросов.
Другое дело человек. Он не такой как все животные. Он – животное особенное. Инстинкт «что такое?», любопытство человек удовлетворяет не только посредством чувственного опыта. Он экспериментирует. Эксперимент – то новое в поведении, что выделило его из животного мира. Это - рукотворное, практическое испытание окружающего мира, и оно не может быть без опережающего отражения действительности - бытия, данного ему (воспринятого им) в ощущении, в феномене.
Для того чтобы мысль опережала текущую объективную реальность, человек создаёт в своём сознании её модель, именуемую мировоззрением. Как известно, мировоззрение людей в истории не стояло на месте, а развивалось вместе с людьми, эволюционировало.
Это позволило основоположнику социологии О. Конту выделить несколько стадий развития общественного сознания: теологическую (религиозную), метафизическую (философскую) и научную. В современном же научном мире различают религиозную, философскую и научную формы общественного сознания. Религиозная форма его представлена мировыми и другими религиями, а также сектами.
Сходство мировых религий в том, что все они монотеистичны и имеют официальные социальные институты – церкви. Как правило, церкви отделены от государства. Эта отделённость олицетворяет дифференциацию общественной жизни и культуры на мирскую, секулярную и сакраментальную, священно-духовную. Философская форма общественного сознания, в отличие от религиозной, не имеет своего собственного социального института, но как философское знание преподаётся в вузах, при получении высшего образования. То есть она представлена институтом образования.
В России до социальных реформ 1990-х философия преподавалась вместе с атеизмом. С кризисом марксизма и материализма атеизм как бы вовсе исчез из жизни россиян. И всё большее число людей возвращается к вере. Атеистическое мировоззрение в обществе вытесняется теистическим. Вместе с ним меняется и образ жизни бывших советских людей. Они начинают ходить в церковь, где их просвещают отнюдь не работники политпросвещения от КПСС.
Складывается впечатление, что и российская наука, ранее как бы опиравшаяся на атеизм и материализм и поэтому носившая знак секулярности стала забываться народом. Научная форма общественного сознания стала вытесняться религиозной. Люди перестают верить в собственные силы и силу своего разума и тем самым, как ни странно, отдаляются от Бога. Ведь Дух нисходит на творческих людей, на тех, кто активно ищет ответа на вопросы современности. Этот духовный акт называют откровением (озарением, инсайтом и т.п.). Не важно, это учёный, бьющийся над научной проблемой, или простой человек. Важно, кого Он изберёт, кому откроется. Факт, что великие открытия сделаны во время озарений, которые, кстати сказать, могут появляться в состоянии перехода от сна к бодрствованию, как это было с Д. Менделеевым. Величие открытий переводит первооткрывателя в разряд гениев. Имена их навсегда остаются в памяти народов мира.
Нужно сказать также, что в результате развития наука, как некогда культура, дифференцировалась. В ней выделились сциентизм и гуманизм. Она стала как бы и секулярной (мирской) и ментальной (духовной), но без претензий на сакральность (священность). Так вся западная по своему происхождению современная психология основана на идеализме, а не на материализме. Кроме того, в Западной Европе для разрешения душевных проблем население обращается к психологу, а не идёт на исповедь к духовнику, не имеющему специального образования, как это в России.
Поэтому вместо того, чтобы политизировать науку, имеет смысл пересмотреть её место в системе общественного воспроизводства. Ведь не религиозные деятели развивали научное общество и научную мысль, делали открытия. Без науки, НТР не было бы индустриального перехода к капитализму и всего того богатства, что имеют олигархи и общество в целом.
Да, объектом науки считается природа, в том числе, общества и человека. Но ведь природа, мир – это не прах. В эпоху анимизма, до того как Дух, Жизнь и Истину – Бога - оторвали от Мира и вознесли в «небесную высь», люди верили, что природа живая. Не только природа тогда была для людей синкретичной, культура была таковой. И если эволюция мышления идёт по спирали, то пора в своём мышлении возвращаться к одушевлённой и живой природе, которая как мегасистема способна самосохраняться путём воспроизведения и развития. Для этого уже сделан первый шаг. Выдающимся немецким философом Г. Гегелем предложена идея отчуждения Духа в Природу. Пора считать её реанимированной.
Да, для открытий используется научный метод. Тем не менее, без озарений нет научных прорывов. Многие учёные верили и верят в бога. Так может, стоит перестать противопоставлять материализм идеализму, научную форму сознания - религиозному. Может, стоит по-иному взглянуть на науку – на деятельность, направленную не только на получение новых знаний. Ведь никто иной, как учёный, например, в самолётостроении ставит самолёт на крыло. Лётчики-испытатели в этой связи есть экспериментаторы. В серийное производство модель самолёта запускается лишь потом, после завершения испытаний. Прибыль же от серийного производства уплывает от истинного творца – науки. И ей не остаётся ничего, как прозябать на подаяния крупного капитала и правительства. Почему же наука не может завладеть капиталом и стать независимой.
Быть может причина в общественном менталитете, в истории возникновения науки. Ведь она развивалась в лоне философии, которая не занимается материальным производством и не нуждается в средствах производства. Философу для производства идей ничего, кроме логики не нужно. Бумага и ручка и те нужны лишь для изложения, а не материализации идей. Философские идеи не овеществляются. Другое дело идеи научные. Они могут воплощаться. Увы, материализация идей затратна. Без капитальных вложений нет современной науки, не говоря о научных прорывах, ставящих общество в ряд передовых.
Наша же страна, как считается, нуждается в научном, следовательно, социальном прорыве. В условиях рыночного существования государство вряд ли сможет собрать достаточно средств. Кроме того, нужно формировать устойчивое развитие, а не идти по пути рывков. Выход из сложившейся ситуации, скорее всего, лежит в плоскости изменения отношения к науке. Она не только форма общественного сознания, она ведущая производительная сила. Придав ей другие производительные силы, можно в ней увидеть производственную систему. Ту систему, которая не только производит новые знания – идеи, но новую жизнь. Чтобы жизнь шла не по кругу, от одного экономического кризиса к другому, а по спирали, чтобы не было ненужного перепроизводства товаров и экономических спадов, следует, чтобы излишки средств оказывались у науки. И это возможно, если наука перестанет быть на задворках социального управления – получит капитал и статус института, отделившегося от государства, наподобие церкви.
Может, стоит отделить социальный институт науки от государства, как это было сделано в отношении, скажем, православной церкви, отдав ему необходимые средства производства. Шока от этого не будет.
