В июне на зданиях и в скверах Воронежа появились керамические таблички, похожие на советские значки, со словами «Мир, Peace, Paix». Они расположены рядом с «военизированными» объектами — памятником истребителю, Z-билбордом, штабом войсковой части. Авторы проекта считают, что в Воронеже и до начала спецоперации чувствовались «сильные военные настроения», а теперь здесь летают истребители, пытаются наладить жизнь беженцы [еще в феврале Воронежская область ввела режим ЧС из-за наплыва вынужденных переселенцев из Донбасса], — из-за этого еще больше чувствуется близость военных действий. Как воронежские художники, не согласные с действиями России в Украине, отражают свой протест в творчестве и как жители города реагируют на пацифистские таблички, в интервью «7х7» рассказал один из авторов проекта Миша Ной.
— В описании проекта говорится, что он придуман для «сублимации сложных чувств и выражения личной позиции». Что это за чувства?
— Я не приемлю насилие любой формы. Мне хочется, чтобы люди не делали вид, что ничего не происходит, и помнили, что где-то гибнут мирные жители. Проект по касательной эту тему затрагивает. «Мир» для каждого свой. Наши власти ведь тоже транслируют «русский мир». А я лишь хотел напомнить о мире, о котором говорили мои родители, бабушки и дедушки в Советском Союзе.
— У тебя есть связи с Украиной? Например, родственники, детские воспоминания?
— Моя мама родилась в Херсонской области и прожила там до шести лет. Я размышлял об оформлении гражданства Украины. Очень хотел попасть в Киев и Львов. Сейчас на территории, где живут родственники мамы, происходят военные действия. Мы потеряли связь с той частью семьи еще до 2014 года. Мама негативно относится к спецоперации, но в семье эту тему не обсуждают.
— В какой момент ты принял решение запустить проект «Мир»?
— Мы с моим куратором Яном Посадским работаем в одном месте — мастерской «Дай пять» — и постоянно обмениваемся мыслями и идеями. В марте у нас появилась идея сделать что-то, соответствующее повестке. Это мой первый подобный проект. До этого я занимался созданием разных функциональных вещей из керамики [в аккаунте Миши выставлены на продажу курительные трубки, бонги, серьги, посуда].
Раньше я выходил «гулять» [участвовал в митингах] каждый раз, когда был повод. Но после последней зимней «прогулки» и суда над Навальным ко мне пришло смирение и чувство бессилия.
Проект «Мир» помогает мне немного разложить свои чувства по полочкам и не винить себя за то, что я ничего не могу сделать.
— Где вы разместили таблички?
— Первый мы повесили в Сыктывкаре недалеко от вечного огня и памятника погибшим в Афганской войне. В Воронеже — в парке «Патриотов», на площади Победы, у штаба войсковой части рядом с граффити, которое изображает погибшего в Сирии летчика с надписью «Это вам за пацанов». На улице Ворошилова рядом с памятником истребителю, на Чижовском плацдарме. Последнее место особенно «военизировано» — там расположен большой мемориальный комплекс, неподалеку от него — билборд на тему победы в Великой Отечественной войне и огромный мурал с героем спецоперации. А последнюю табличку мы разместили на улице Мира.
— Какой фидбэк ты получаешь от проекта?
— Мы получили очень много одобрительных комментариев. Одна девушка написала огромное сообщение с благодарностью за «ощущение солидарности и что ты не один».
— Вы выставили часть значков на продажу, чтобы долю вырученных денег переводить в поддержку фонда Красного Креста. Кто-то уже купил значок?
— Часть денег может пойти на помощь беженцам. Не обязательно в Красный Крест, но в любой фонд, который выберет покупатель. Желающих было всего двое — мужчина и девушка из Москвы. В Воронеже покупателей пока нет.
— В России после начала спецоперации стали демонтировать советские вывески со словом «мир». Как ты считаешь, зачем?
— Те вещи, которые транслировались раньше, стали неудобными. Например, мир. Сначала мы с моим куратором Яном Посадским хотели повесить значок с этим словом на улице в Москве, но был риск не вернуться потом в Воронеж: в столице много полицейских, и жестко [обращаются] с художниками на улицах. Никто с нами разбираться бы не стал.
— В Воронеже к таким проектам относятся спокойнее?
— Я думал, что наши таблички провисят не больше суток. Но спустя девять дней они все еще на месте.
— Ты родился и вырос в Воронеже. Твои ощущения от вида военных памятников поменялись с 24 февраля?
— В Воронеже мне постоянно что-то напоминает о [Роскомнадзор]. Часто по улицам проезжают военные машины с солдатами, в центре города находится военный госпиталь, рядом с которым стоит вооруженный солдат. Они не создают во мне негатива, но напоминают об Украине и вызывают чувство тревоги, от которого никуда не денешься. По словам Яна Посадского, это уже «травматический синдром», который не проходит, даже если ты находишься в другом городе.
— Последний раз антивоенная акция в Воронеже была в начале марта. Местные активисты записали видео против [Роскомнадзор]. С тех пор никто не выражал публично свою антивоенную позицию. Как ты думаешь, почему?
— Воронеж — на мой взгляд, город с низкой оппозиционной активностью. На фоне спецоперации многие стали вдвойне бояться выйти на улицу. Выражать свою позицию через творчество сейчас — единственный законный способ, но и художники попадают под суд за свои работы.
Мне было бы страшно выйти на митинг одному, потому что нет массовости. Воронеж — студенческий город, но местная молодежь — это, как правило, приезжие из районов и соседних областей. Я думаю, мало кто из них готов подвергнуть опасности бюджетное место в госуниверситете или крошечную стипендию, на которую они вынуждены жить. Некоторые мои одногруппники, наоборот, участвовали в провластных движениях ради привилегий в университете. Я не знаю, как они отреагировали на мою акцию. Наверное, видели пост, но фидбэка от них я не получал.
— Планируешь ли ты делать пацифистскую акцию где-то еще, помимо Воронежа и Сыктывкара? Если да, то в каких городах?
— Планируем разместить таблички в Белгороде, в котором 3 июля три человека погибли от обстрелов со стороны границы, и в Туле, которая известна как город оружейной славы России.
