Напоминающий замок красивый двухэтажный дом из красного кирпича в селе Устье Вологодской области построили в начале XX века сыновья местного купца Ивана Никуличева. У семьи было несколько заводов и пароходов, в селе в то время развивались торговля и народные промыслы. Но вскоре началась национализация, государство передало дом совхозу. Здание начало ветшать: на чердаке копился птичий помет, подвал заливало водой. Только спустя век, в 2020 году, у дома снова появился заботливый владелец — архитектор из Вологды Иван Магарёв. Зачем он купил этот заброшенный особняк, как удается его восстанавливать с минимальными вложениями и почему путешествия по миру могут отучить россиян менять деревянные окна в исторических домах на пластиковые — в интервью с Иваном Магарёвым.
Дом Никуличева в Устье. Фото Евгении Сибирцевой
Открыть замок для всех
- Иван, покупка этого дома - спонтанная идея или давняя мечта?
- С одной стороны, спонтанная, с другой — нет. Я учился в магистратуре на курсе «Архитектурное проектирование» в Милане, там нужно было выбрать какой-нибудь объект в развивающейся стране, который требует улучшения, и сделать проект его ревитализации. Мы с напарником выбрали Устье, потому что на рубеже XIX и XX веков он был богатым уездным городом, там развивались торговля, производство. К тому же у меня папа родом из Усть-Кубинского района, поэтому я Устье хорошо знаю. Пока мы с напарником готовили этот проект, два раза ездили в Устье, и дом Никуличева у меня вызвал интерес, у него очень необычная архитектура. После окончания магистратуры у меня скопилось немного средств, и я решил вложить их в дом или квартиру, выбор сначала пал на квартиру в доме Макаушкина на улице Мальцева, 3 в Вологде. Но потом, когда я продолжил мониторить выставленные на продажу дома и квартиры, мне на глаза попалось объявление с фотографией дома Никуличева в Устье. Сначала я подумал, что фото просто для привлечения внимания вставили, но когда прочитал описание и позвонил продавцу, оказалось, что продается именно этот дом. Примерно за ту же стоимость, что и квартира в доме Макаушкиных, около двух миллионов рублей. Раз пять туда ездил, смотрел, в каком состоянии дом, все оказалось вполне сносным. В крыше хоть и были дырки, но нельзя было сказать, что она текла.
- У купца Никуличева остались потомки, вы с ними не связывались? Может, они сами хотели купить дом?
- У Ивана Никуличева было три сына, очень много родственников, но все разъехались после национализации: одни - в Ульяновск, другие — в Тамбов. Со мной связались двое родственников Никуличева, одна женщина живет в Италии, вторая — в Тамбове. С первой недолго поговорили в мессенджере, она сказала, что рада за дом. По ее словам, когда-то они пытались восстановить свои права на наследование, но не получилось.
Экспозиция в Усть-Кубинском краеведческом музее. Справа - Иван Никуличев с женой Марией. Слева - его сын Василий с женой Верой. Фото Евгении Сибирцевой
- Ситуация с памятниками архитектуры в Вологодской области и в России, когда больше уничтожается, чем восстанавливается, как-то повлияла на ваше решение купить этот дом?
- Конечно! Мне было бы грустно, если бы я приехал в Устье и увидел, что в этом доме окна заменили на пластиковые, как в той квартире в доме Макаушкина в Вологде, или врезали балкон, или вставили железную дверь. В центре Устья много исторических домов, и почти у всех уже изменен их первоначальный облик современными деталями.
А тут я подумал, что, может, смогу уберечь этот красивый дом от такой участи. На душе от этого приятно.
Плюс любой архитектор, наверное, мечтает как-то использовать свои умения на практике, а если это еще и дом, который обладает наследием, то это тем более интересно.
- Вы обсуждали покупку дома Никуличева с друзьями или родственниками? Как они отнеслись к этой идее?
- Родители, если честно, были не в восторге. Подумали, это может оказаться для меня непосильным и отнимет много времени и ресурсов. По факту так и получается: все ресурсы - и время, и деньги - я сейчас трачу на дом. А друзья меня поддержали. Правда, я все равно больше полагался на себя.
- Не было среди окружающих реакции «Да ну, деньги на ветер!»?
- Я это даже не воспринимал всерьез. Это ведь не какой-то проект или бизнес-план, у которого должен быть финал. Это дело на ближайшие года три. Не так волнует, что будет в конце — главное, что сейчас мне нравится этим заниматься и более-менее что-то получается.
- Как жители Устья относятся к тому, что дом обрел нового хозяина и его начали восстанавливать?
- Радуются, что дом теперь не пустой. Более того, я думал, что будут, может, в интернете писать что-то не очень приятное, таких людей всегда хватает, но на удивление жители в Устье добрые, все поддерживают. В местных пабликах в соцсети желают удачи, ждут открытия дома. Я всем разрешаю заходить и фотографировать. Людей, которые проходят мимо и интересуются, впускаю в дом, показываю все.
У нас часто, когда ремонтируют какой-то дом, огораживают его забором и на два года он из жизни выпадает. У меня такого нет. Я хочу, чтобы все могли узнавать, что происходит с домом.
Забытый подвал и тонна помета
- Восстановление любого памятника архитектуры — очень трудоемкий и сложный процесс. Как вы его организовали?
- Почти все финансовые затраты — это мои личные средства, но с ремонтом мне очень помогают друзья. Я езжу в Устье каждые выходные и никогда не бываю там один, иногда нас целая машина из Вологды едет. Моя друзья архитекторы-реставраторы сами хотят соскребать эту краску со старых окон, чистить печи, им это интересно. Мой отец всю жизнь работал с реставраторами, он тоже мне помогает, многое делает своими руками. Мы отремонтировали в прошлом году водосточную систему. У дома сохранилось всего три воронки у водосточных труб, когда я купил дом. Отец снял такую воронку с крыши, разобрал ее, обмерил, нарисовал трафарет на бумаге и сделал из металла такие же. Сейчас на доме девять воронок — новые не отличить от оригинальных (их тоже отремонтировали). Иногда приходится нанимать людей для некоторых работ, до этого двое работали, сейчас один — все лето чистил стены от советской краски, сейчас - окна.
- То есть отец поменял свое мнение после покупки дома?
- У него выбора особо нет. Если он видит, что мне нравится, он помогает. Он столяр-краснодеревщик, сейчас мы работаем с окнами – чистим, ремонтируем, заменяем гнилые участки, стеклим. Мне кажется, ему нравится это занятие. Я очень благодарен ему.
- Получается, эти работы занимают все ваше свободное время?
- С этим тяжело, да. Я работаю в двух местах — три дня в неделю в проектной фирме как архитектор, один день преподаю в университете, а пятницу, субботу и воскресенье я посвящаю дому. Так там пока нет нормальных бытовых условий — ни канализации, ни водопровода — приходится каждый день возвращаться в Вологду.
- Обычно при восстановлении памятников архитектуры много времени уходит на согласование проекта и получение разных разрешений. Как с этим справились, были проблемы?
- Нужен и проект, и разрешения. Обычно речь идет о проекте приспособления объекта культурного наследия, это очень дорого. Я год изучал законодательство и комментарии к законам, чтобы понять, можно ли восстановить памятник архитектуры без дорогостоящего проекта и не нарушая закон. Можно. В федеральном законе 73 [«Об объектах культурного наследия»] есть еще такой пункт как сохранение. Он подразумевает разные работы, в том числе ремонт. Для него тоже нужен проект, но не требуется историко-культурной экспертизы - нужно только согласование комитета по охране ОКН, оно бесплатное. А есть еще текущий ремонт, для него этого согласования не нужно, если во время работ не затрагивается предмет охраны. У дома Никуличева это, например, окна, фасады, печи, лестница. Остальное мы можем ремонтировать в рамках текущего ремонта. Сейчас все работы в доме относятся к такому ремонту. Каждый год до 1 июля мне нужно отчитываться в комитет, что было сделано. Скоро начнутся работы, требующие согласований.
- То есть пока все идет гладко? Или уже сталкивались с бюрократией, когда приходилось ходить по инстанциям?
- Сталкивался, но я бы сказал, не с бюрократией, а с непрофессионализмом и какой-то вредностью. Дом нужно газифицировать, чтобы его отапливать, – внутри сохранился гипсовый декор (карнизы, розетки), который очень чувствителен к влажности и отрицательным температурам. Электроотопление там невозможно - особняк по документам нежилой, поэтому тарифы как для коммерческого объекта, то есть не три рубля, а 7,5 рублей. Оно обходилось бы в 45–50 тысяч в месяц. Я заказал проект газификации дома, но в нем оказался дымоход, который выходит из стены и идет по фасаду до крыши, что испортит облик дома. А бывает дымоход другого вида, когда труба выходит только сантиметров на 15 из стены. Но «Газпром газораспределение Вологда» (ред. - дочернее предприятие ПАО «Газпром») почему-то не хочет делать в проекте такой дымоход, аргументируя тем, что у меня нежилое здание. Хотя по нормам его можно делать и в жилых, и нежилых зданиях, то есть можно установить и в доме Никуличева. В Устье много нежилых зданий, где именно такой дымоход. Я два раза писал заявление о внесении корректировок в проект, объяснив, что у меня историческое здание, его нельзя портить высоким дымоходом, а СНИПы разрешают установить там другой дымоход. Но газовики оба раза мне отказали. То есть я потратил деньги на проект, который нанесет вред дому. В итоге в августе мне пришлось потратиться еще на юриста и подать в суд на «Газпром газораспределение Вологда», чтобы суд обязал внести в проект эти правки. Заседание будет в октябре.
- Были какие-то открытия за год, что вы работаете в доме? Имею в виду находки.
- Когда покупал дом, два раза спрашивал продавца, есть ли там подвал, он говорил, нет. А когда мы стали вывозить хлам из дома (пять машин вывезли — старые советские столы, диваны, макулатуру), увидели в одной комнате торчащую трубу, и там было очень влажно. Сняли пару досок — внизу под полом вода. Опустили вниз палку, она до дна не достала. Оказалось, под этой комнатой подвал, высота стен 2,3 метра - и все было заполнено водой. Воду откачали, подвал оказался в довольно хорошем состоянии. Вода, судя по всему, туда попала во время дождей через окно — оно было засыпано землей. Еще выяснилось, что дом Никуличева соединен на уровне второго этажа проходом с соседним домом 19 века, там даже проем дверной есть. Со стороны того дома он заложен кирпичом. Никаких кладов не нашли, только довоенные сигареты и позднесоветские облигации, не имеющие ценности. Но для меня клад — это сам дом, его архитектура, чердак, эти башни.
- Какие работы самые сложные? Например, где требуется скрупулезность и внимание к деталям?
- Расчистка окон. На втором этаже сохранились окна — довоенные, из лиственницы, с красивым рельефом. Они были покрыты несколькими слоями масляной краски, и мы эту краску снимаем. Это нужно делать очень аккуратно, чтобы не повредить рисунок. Трудно. Мне посчитали, на установку новых деревянных окон ушло бы тысяч 700. Мы восстанавливаем старые. Да, уйма времени и сил, но так мы, с одной стороны, экономим деньги, с другой, сохраняем аутентичность. То же самое с дверями.
Память о прошлом - для будущего
- Ваша магистерская работа в Миланском университете была связана с реновацией Устья. Это были просто какие-то теоретические разработки или вы планируете в будущем применить это все на практике?
- Мы разработали проект реновации для исторического центра Устья. Не все старые дома сохранились, есть пустоты, которые нужно заполнить, мы подбирали варианты: это может быть озеленение или компенсирующая застройка. Плюс благоустройство села. В местной администрации ознакомились с этим проектом, им нравится, некоторые наработки они частично учитывают в своих планах.
- Каким вы представляете этот дом в будущем, чем он станет для Устья?
- Устье - один из немногих малых городов Вологодской области, где сохранилась квартальная застройка. Здания XVIII–XIX веков сосредоточены в одном месте, их много. Это привлекает туристов, но сейчас в Устье невозможно с комфортом ни попить кофе, ни отдохнуть, ни перекусить. Например, есть ресторан рядом, но он работает до трех, а в выходные закрыт. В плане туризма это очень неудобно, поэтому на первом этаже хочу открыть кофейню и какое-нибудь пространство для туристов, где можно будет проводить мастер-классы, связанные с местными ремеслами. Например, раньше Устье славилось производством изделий из коровьего рога, из него делали предметы быта, гребни, письменные принадлежности, пуговицы. Рог привозили из Монголии, а обрабатывали его всего в двух местах в России, одно из них — Устье. Плюс здесь было развито кружевоплетение, пароходство. У Устья очень богатая история, можно знакомить с ней туристов во время мастер-классов и сохранять память о ремеслах. На втором этаже хотелось бы открыть апартаменты для туристов. Места там немного, но два можно сделать. Называю «апартаменты», а не «номер», потому что номер — это просто кровать и немного мебели, а здесь в доме можно полностью воссоздать и гостиные, и спальни, и ванную, чтобы турист мог пожить в исторической обстановке.
- Многие люди считают, что старый исторический дом - это туалет с дыркой в полу, хотя в Европе даже в старинных зданиях обустроены современные туалеты. Это действительно не проблема с технической точки зрения?
- Наоборот, архитектура старых домов позволяет легко это сделать. Например, в доме Никуличева на втором этаже между сводами перекрытий и настилом пола достаточно места, чтобы проложить хоть канализацию, хоть электрику, не нужно для этого штробить стены или что-то проламывать. Технически в таких домах можно ставить современную сантехнику, не портя их исторический облик.
- У нас очень мало жителей беспокоятся о сохранении исторического облика своих городов. Думаете, это можно как-то изменить?
- Да, многим наплевать на это. Возможно, это наше советское наследие, когда людям прививалось, что новое лучше, чем старое. У нас сейчас многие люди неотъемлемой частью ремонта считают замену деревянных окон на пластиковые. А если вы, например, приедете в Данию или Англию, то самое дорогое место перекусить будет с окнами со старой гипсовой замазкой. Хочу своим примером показать, что восстановить исторический дом — это не так страшно, как кажется, и что можно это делать в рамках закона, даже если у вас нет больших денег. В Вологде такие старые дома стоят дешевле, чем квартиры. Хочу, чтобы люди не пугались и возвращали жизнь в эти дома.
У нас люди мало путешествуют и не знают, что старое — это ценное. Может, если бы ездили больше, и не в отели Турции, а в Европу, да куда угодно, где сохраняют исторические места, то начали бы мыслить по-другому.
Люди делают то, что они видят. А пока они видят, как везде ставят пластиковые окна и обшивают дома виниловым или керамогранитным фасадом.
