Апелляция по «пензенскому делу». Прения, день второй

15:47 Суд объявляет перерыв до 10:00 20 октября. В зале смятение: все думали, что процесс закончится сегодня или завтра. На этом наша трансляция заканчивается. Спасибо, что были с нами!

15:38 Последнее слово начинает Андрей Чернов. Говорит, что ему будет трудно выступать после Куксова.

— Такое ощущение, что ни сторона обвинения, ни суд первой инстанции как будто ничего не решали, а выполняли чей-то приказ осудить. Почему они так боятся высказать свое мнение? Это становится все больше непонятным после изучения приговора. Настолько все безалаберно сделано: «и так сойдет» [смеется]. У меня это смех вызывает, потому что следователь [пензенского УФСБ Валерий] Токарев мне так и говорил не раз. Пытаются нас запугать, а все это больше смех вызывает у адекватных людей. Раз такие гении работают, думаю, это самая главная опасность для страны. Больше мне нечего сказать. Думаю, не стоит...

 

15:28 Куксов продолжает:

— Приговор написан как будто с похмелья, наплевательски, безучастливо и шит белыми нитками. Все вверх дном представлено в этом приговоре, никто не хочет разбираться, — подытоживает Куксов. — Рушится жизнь не только наша, но у нас родители, жены, дети, тетушки, бабушки... Это действительно показательный процесс, а приговор не просто дилетантский, а хамский. Какая-то неоправданная жесткость в нашу сторону от нашего правосудия.

Василий Куксов говорит, что его жизнь напоминает ему котлован после бомбежки: разрушена личная жизнь, у родителей начались проблемы со здоровьем (у его отца после приговора случился инсульт). Напоминает, что у него туберкулез и проблемы с печенью из-за лекарств, которые он принимает в СИЗО. «С болезнями сидеть особенно тяжело», — рассказывает судьям Куксов. 

Главная мечта, по его словам, это вернуться домой, чтобы его дождались родители. Арман Сагынбаев периодически поддерживает Куксова за пояс, подбадривает.

— Если спросить прокурора: «А за что Куксову девять лет дали?», будет пауза, я уверен. А пожить-то хочется, помирать в этой тюрьме совсем не хочется, — размышляет Василий Куксов.

Считает, что доказал свою невиновность в суде, а его виновность никто не доказал. Называет доказательства «тощими» и «бестолковыми», а сроки — «дикими»: 

— Девять лет! Да за убийство дают меньше! Что я по факту сделал? Терроризм — только звучит страшно и сурово. Моя совесть чиста, все, что мог, я сделал. Буду надеяться, что наше дело станет тревожным звонком, какое время начинается, кого-то убережет. Это максимум, на что я могу рассчитывать.

Просит оправдать по обеим статьям (терроризм, оружие).

 

15:25 Куксов еще раз говорит суду, что ни на каком съезде ячеек «Сети»* в Петербурге в конце зимы — начале весны 2017 года он не был. 

— Если бы съезд и был, то как и с какой стати я должен отвечать за то, что там решили? Для меня это очень важный, принципиальный момент. Это колоссальная нестыковка, а прокурор в прениях на нее так и не ответил [в приговоре Куксов якобы заполнял опросник «съезда»].

Показания на фигурантов не помешали Зорину приехать на свадьбу к Куксову летом 2017 года, «выплясывать там и торт за обе щеки жевать». 

Съезд ячеек «Сети»* стал предметом шуток, его постоянно цитируют в суде. Диалог Куксова и его адвоката Федулова в перерыве:
— Уезжаешь?
— Да, на два дня в Питер едем по делам.
— На «съезд ячеек»?
— [смеется] Да, точно, Вась, на «съезд». 
— Че-то вы рано! [По версии обвинения, съезд был в конце февраля.]
— Мы к трехлетию ваших арестов подгадали [17 октября 2017 года задержали первого из фигурантов — Егора Зорина].

 

 

15:03 С последним словом выступает Василий Куксов. Говорит, что прокурор очень огорчил всех своим выступлением в прениях:

— Ну так любой сможет. В чем заключается работа такого рода, я не понимаю. Я уже немножко успокоился, но некоторые вещи — как говорится, для тех, кто в бронепоезде — повторю. 

Он перечисляет, доказательства, на которых «зиждется чудесный приговор». Это подкинутый пистолет в незапертой отцовской «семерке» (ВАЗ-2107), на котором не было следов Куксова; приглашенные понятые с юрфака; «злополучная конспирация» на фоне обычного образа жизни «семья — работа — музыка» и его якобы участие в составлении опросника для «съезда». Он напоминает, что у него не было никаких паролей, был только один компьютер и один телефон.

— Что бы мы ни говорили, у обвинения на все найдется вывернутый наизнанку быстрый, глупый ответ, который все опровергает! Показания Егора Зорина [написавшего явку с повинной друга фигурантов] не может подтвердить ни Шишкин, ни Мормышкин, никто другой, — иронизирует Куксов.

В этот момент Илья Шакурский приспускает медицинскую маску и улыбается Куксову из камеры напротив. Затем снова ее надевает.

— Запуганный свидетель, — описывает Зорина Куксов. — В чем же он повиниться хотел, если это ему объяснили, что он занимался якобы терроризмом? 

Суд, по его словам, все перевернул в приговоре, перепутал походы и слова Зорина. Например, приписал Куксову больше походов (по его словам, он ходил только в три-пять походов).

15:00 Арман Сагынбаев говорит, глядя на экран с трансляцией из Власихи. Он просунул руки и скрестил их за решеткой впереди себя.

Он говорит про секретного свидетеля «Кабанова», что суд должен был заметить его на видео, которые смотрели в суде. По словам Сагынбаева, на том видео видно, как он «зигует» (вскидывает руку в нацистском приветствии) вместе с другими нацистами.

Подсудимый спрашивает, почему они убивают федеральных судей, прокуроров, экологов, юристов, адвокатов, журналистов:

— Если прокурор может ответить на один из этих вопросов, я бы очень хотел услышать сегодня. Если нет, то я содержусь в Пензе на Каракозова, 30. Я очень хочу услышать, почему он [Кабанов] не является нацистом и опроверг это своими показаниями, а нас, семь человек, не хотят слушать и мы считаемся террористами? Буду ждать с нетерпением и надеяться хотя бы на один ответ!

 

14:52 Выступает Арман Сагынбаев: «Я забыл вбить последний гвоздь в крышку протокола осмотра вещдоков 20 февраля 2018 года».

Сагынбаев говорит про нестыковки по времени.

В своем последнем слове он отмечает, что Игорю Шишкину, который пошел на сделку со следствием, дали 3,5 года колонии общего режима. По Уголовному кодексу, как считает подсудимый, такого быть не могло: «Но, видимо, лжецу можно давать такой срок».

14:48: Шакурский:

— В общем, ничего нового я не услышал, и прокурор не дал понять, что мы действительно виновны. Никакой организации, никаких схронов и боеприпасов не было: все это понимают. Данное уголовное дело — не какая-то победа над терроризмом, а чья-то прихоть и результат чьего-то карьеризма. Если мне дали 16 лет только за болтовню с провокатором, постановочные видео, громкие высказывания и болтовню, которые раздражают сотрудников спецслужб, то надо хотя бы называть вещи своими именами. Это никакой не терроризм уж точно.

У меня и так забрали три года жизни, возможности получать высшее образование и быть рядом с близкими. Нас всех измучили, достаточно, давайте на этом и закончим. Но нет. Видимо, хотят совсем нас добить, чтобы мы стали «овощами», потому что мы не стали играть в их [ФСБ] игру. Считаю, это наказание, что не стал играть в их игру: что я сказал, что пистолет и бомба мне не принадлежит.

Меня три года уже называют «террористом» с подачи следователя, который так написал на бумажке. Врагом народа меня может назвать только сам народ, а не оперативники или следователи.

 

14:39 С последним словом выступает Илья Шакурский:

— Это издевательство какое-то. Я понимаю, что многие придут домой и все это забудут...

Перечисляет снова все нарушения. Например, как ему несколько месяцев не отдавали изъятый телефон, пока «не потерли» с него все данные, или как независимые эксперты нашли на фрагментах «прослушки» признаки монтажа.

Он обращает внимание на то, что многие свидетели давали на него показания следователям, называя по фамилии, имени и отчеству. Это как минимум странно: Шакурского многие не знали даже по имени, а называли Спайком (прозвище со школы из-за прически).

 

14:37 Дмитрий Пчелинцев снова говорит о принципе равноправия сторон в суде, который, по мнению прокурора, соблюдался. Если бы Пчелинцев принес в качестве алиби справки, что переводил бабушек через дорогу «в неустановленное время и в неустановленном месте», это вряд ли бы устроило суд. Для обвинения это «прокатывает». В приговоре нет точной даты и места создания «Сети»*. Временной диапазон создания «Сети»* — 16 месяцев. Пчелинцев говорит, что не смог бы при всем желании собрать алиби на все это время.

— Если кто-то еще надеется на наше правосудие, то у меня плохие новости. Если бы у нас был независимый суд, нам достаточно было бы сказать, что мы невиновны. Но у нас все наоборот: гособвинитель говорит, что мы виновны и мы не можем доказать обратное.

Пчелинцев заканчивает свое последнее слово просьбой к суду переквалифицировать дело на статью об экстремизме.

14:32 Пчелинцев приводит эпизоды из Евангелия. Рассказывает, как ученые смогли найти следы крови его персонажей, датированные 33 годом нашей эры. Сравнивает с эпизодом в деле «Сети»* — отказом суда назначать медэкспертизу, которая могла бы показать следы пыток.

— И эти люди [прокуроры и судьи] говорят нам, что невозможно обнаружить следы [электротока] двухлетней давности?

14:26 — Нас пытаются обвинить в терроризме, описывая это как экстремизм и добавив за это [сроки] как за терроризм, — говорит Пчелинцев. — Обвинитель перекладывает функции опровержения доводов защиты на суд. В итоге обвинять будет суд, а не прокуратура. Получается, никаких шансов защититься у нас даже чисто физически нет.

14:23 Дмитрий Пчелинцев в своем выступлении напоминает, что обвинитель не привел ни одной зашифрованной фразы, чтобы доказать, что он пользовался конспирацией, ни одного примера вербовки новых членов «Сети»* или воздействия на принятие решений органов власти:

— Во время следствия я постоянно твердил и продолжаю: приведите хоть один пример решения, на которое я хотел воздействовать!

Говорит вслед за своим адвокатом, что если защита не может проверить ни одно из доказательств обвинения — значит эти доказательства не могут использоваться в приговоре.

14:17 Пчелинцев говорит, что до сих пор не видит ни одного доказательства своей лидирующей роли и того, что он вел идеологическую подготовку.

14:11 Пчелинцев объясняет прокурору разницу в показаниях эксперта по страйкболу Константина Петрушко с его же словами, которые суд взял в приговор. По мнению Пчелинцева, суд использовал их частично и с искажениями. Якобы Петрушко подтвердил, что на видеофайлах на ноутбуках фигурантов — боевая подготовка, а не игра в страйкбол. На самом деле в суде эксперт так не говорил. Пчелинцев говорит, что там были и обучающие видео, на которых даже нет фигурантов.

14:03 Перерыв окончен. Подсудимый Дмитрий Пчелинцев выступает с последним словом: 

— Все мы тут последние три года получаем средне-специальное юридическое образование [речь идет о времени, проведенном подсудимыми в СИЗО]. И всем нам понятно, что гособвинитель не опроверг доводы защиты, а просто перечитал приговор. Если бы после каждой его фразы было хотя бы «потому что».

 

12:39 Перерыв на обед до 14:00.
 

12:20 Гособвинитель Сухоруков продолжает: «Преступления совершались каждым на протяжении длительного времени, все осознавали их общественную опасность. Вывод суда о реальных сроках наказания обоснован и мотивирован».

Он просит суд снизить сроки Иванкину и Чернову.

Обновление 14:04: Неправильно истолковали речь Сухорукова. Он не поддержал снижение сроков Иванкину и Чернову, а лишь представление прошлого гособвинителя Семеренко с требованием дополнить действия Иванкина, Чернова и Кулькова целями «незаконного сбыта наркотиков».
 

12:17 Родители Кулькова встречают со смехом слова прокурора о том, что для признания вины их сына достаточно показаний оперативника Шепелева и Егора Зорина. Адвокат в прениях выступал около двух часов — говорил, что кроме этого, доказательств вины Кулькова в приговоре нет.

 

12:10 Впустили в зал. Адвокат Оксана Маркеева говорит из Власихи своему подзащитному Дмитрию Пчелинцеву, что выводы прокурора могут основываться только на верифицируемых доказательствах (которые можно проверить). Маркеева просит Пчелинцева перед возобновлением заседания: 
— Можешь в репликах [стадия процесса] сказать, что мне стыдно за прокурора.

11:54 Суд объявил 10-минутный перерыв. Родственники выходят из зала с возгласами «Позорище!».

11:52 Адвокат Чернова Станислав Фоменко получил замечание суда за то, что помешал выступать государственному обвинителю. Причиной стали рассуждения прокурора о пяти пакетиках с наркотиком, которые сотрудники правоохранительных органов изъяли почти через год после задержания Чернова. Прокурор говорил, что доводы о недопустимости этих доказательств проверены судом. Станислав Фоменко встал из-за стола и прервал его выступление.

— В том и дело, что они не проверены, — сказал Фоменко и получил предупреждение.

Дмитрий Пчелинцев воспользовался ситуацией и попросил объявить перерыв в процессе, чтобы сходить в туалет. Выступление прокурора остановили на пять минут.
 

11:48 Про выводы экспертизы пистолета Василия Куксова прокурор говорит, что считает претензии осужденного необоснованными (защита указывала, что из пистолета могли сначала выстрелить, а потом доказать, что из него стреляли). 

 — Считай! — отзывается из дальней клетки Куксов (они сидят с Сагынбаевым в отдельной клетке из-за выявленного у них туберкулеза).

Гособвинитель Сухоруков указывает, что большую часть доводов апелляционных жалоб защиты и фигурантов исследовал суд первой инстанции.

 

11:45 Про секретного свидетеля «Кабанова», которого защита считает провокатором, прокурор говорит, что такое мнение не обосновано: выводы защиты опровергаются показаниями самого «Кабанова».

[Смех в зале.]

— Сторона защиты не была ограничена в своих правах, — заключает Сухоруков (адвокаты жаловались военным судьям Апелляционного суда, что их право на защиту нарушалось на протяжении всего процесса).

 

11:38: Вот основные выдержки из возражений прокуратуры на апелляционные жалобы осужденных и их адвокатов:

11:36 Перечисленных доказательств, по словам прокурора, достаточно. Выводы об устойчивости, сплоченности и иерархии в «Сети»* подтверждаются файлами на вещдоках фигурантов. 

Упоминает файл «Положение» (свод «Сети»*), который у Сагынбаева нашли на жестком диске при обыске. В суде этот диск открыть так и не удалось — подтвердить, что на нем нашли «Положение», соответственно, тоже.

Доводы о фабрикации и преследовании по политическим мотивам считает недостоверными. Доводы, что фигуранты занимались страйкболом и походами, — защитной позицией.

 

11:32 Прокурор перечисляет основные доводы обвинения: показания написавшего явку с повинной Егора Зорина, Игоря Шишкина (пошел на сделку со следствием), Виктора Филинкова (фигуранта ячейки «Марс», в которую его вовлек Сагынбаев), фрагменты «прослушки» разговоров Ильи Шакурского с секретным свидетелем «Кабановым» про подготовку к революции, показания секретных свидетелей «Лисина», «Зайцева», «Снупова».

Называет также показания оперативников ФСБ, свидетелей обвинения Алёны Машенцевой, Евгения Смагина, Дианы Рожиной, протоколы обысков и изъятия оружия и вещдоков, экспертизы.

— С оценкой суда первой инстанции я согласен, — резюмирует Сухоруков.

 

11:28 Выступает прокурор Игорь Сухоруков:

— Оснований для удовлетворения апелляционных жалоб не имеется. Прихожу к выводу, что судебное разбирательство по делу проведено объективно, все процессуальные требования соблюдены. Содержится описание преступных деяний — они цитировались сегодня. Раскрыты обстоятельства преступления, изложены иные обстоятельства и доказательства. Суд дал им оценку, указал, какие и по каким причинам положил в основу приговора.

Он не соглашается с доводами защиты, что в суде нарушался принцип состязательности сторон:

— Суд отводил наводящие вопросы, пресекал нарушения законодательства, разрешал все ходатайства.

[Усмешки и возмущение в зале.]

 

11:24 Самое интересное, по словам адвоката, — эпизод про так называемый съезд "Сети"* в Петербурге в начале марта 2017 года. Там, по версии обвинения и суда, фигуранты якобы подтвердили свою готовность к свержению конституционного строя:

— Но как можно было создать «Сеть»* в июле-августе 2016 года, если цели определили только в марте 2017 года? Бесцельно существовать террористическая организация не могла. Иначе можно любое объединение граждан назвать террористическим сообществам? Надеюсь, что нет и постановление пленума ВС — не пустой звук.

Карташов просит суд отменить приговор и оправдать по статье о терроризме. По статье о наркотиках просит смягчить наказание, поскольку не доказан корыстный умысел и что был сговор группы лиц.

 

11:19 Адвокат Карташов говорит о межрегиональном масштабе «Сети»*. Если целью Пчелинцева якобы было «привлечь единомышленников» из других регионов, то все остальные фигуранты из Пензенской области не подходят. Это Шакурский, Куксов, Чернов, Кульков и Иванкин.

— Арман, извини, тебя «не отмазать» [Армана Сагынбаева задержали в Петербурге, он родом из Новосибирска].

[Смех в зале.]

 

11:11 Начинает выступать адвокат Иванкина Константин Карташов. Он считает, что в приговоре суд не привел ни одного доказательства, что Пчелинцев с неустановленным лицом «Тимофей» о чем-то договорились. Тем более — что договорились свергнуть конституционный строй. Об этом, по словам адвоката, не говорит даже «царь доказательств» по делу — оперативник ФСБ Вячеслав Шепелев.

По его словам, суд не указал в приговоре доказательства устойчивости «Сети»*, фигуранты не создали условия для террористической деятельности, как говорится в определении из постановления пленума Верховного суда:

— Суд просто перекатал текст из обвинительного заключения и забыл его обосновать. Бывает.

Он обращает внимание на то, что в приговоре нет даты создания ячеек «Сети»*, нет связи между понятиями «боевые ячейки» и организацией «Сеть»*. Группа «Восход», по его словам, вообще не имела цели террористической деятельности, доказательств нет. Так же, как и у ячейки «5.11», с которой якобы началась «Сеть»* по замыслу Пчелинцева.

 

11:02: Иванкин сравнивает приговор с дешевым фильмом:

— На наши «неудобные» показания суд навесил ярлык «товарищеские чувства», а на удобные [показания] он [ярлык] почему-то не повешен. Кто измерял их и как, мне интересно? Вспоминается фраза «Перед законом все равны, но кто-то равнее».

Он обращает внимание, что в приговоре суд часто использует слово «незначительно» применительно к показаниям фигурантов. 

— Может, все, что касается нашей невиновности, — «незначительно»? Может, нам надо привести алиби на каждую минуту своей жизни? — обращается к судьям Иванкин. 

Подсудимый просит переквалификации дела по статье о терроризме и смягчения приговора по статье о наркотиках.

 

10:54 В прениях начинает выступать последний из фигурантов — Максим Иванкин. Говорит, что долго подбирал слово, которым можно было бы назвать приговор, и придумал: «заумь». Зачитывает определения из словарей: «Заумь, заумный язык — литературный прием, заключающийся в полном или частичном отказе от всех или некоторых элементов естественного языка и замещении их другими элементами или построениями, по аналогии осмысляемыми как языковые».

Иванкин утверждает, что обвинение ему до сих пор непонятно, противоречия не устранены, место и обстоятельства преступления суд так и не установил: 

— Что вообще установило следствие? Все это какая-то абстракция. Нельзя подобным образом писать приговор. В данном случае заумь — ни разу не признак таланта. Мы пытались доказать суду, что мы адекватные, классные, позитивные ребята, — чеканит Иванкин. — В общем, одним словом, составляли собой антиавторитарную среду. Мы привели многое множество доводов. Где адекватное опровержение наших слов со стороны обвинения? Или они снова будут назвать черное — белым, белое — черным, как в суде первой инстанции?

10:51 Заседание началось. Подсудимый Дмитрий Пчелинцев говорит, что для прений «крайне необходим» гособвинитель Сергей Семеренко, чтобы он высказал мнение по всем вопросам. Семеренко выступал на стороне обвинения в суде первой инстанции. Представитель гособвинения на этом процессе Игорь Сухоруков говорит, что не видит в этом смысла. Суд отклонил просьбу Пчелинцева, поскольку, по мнению суда, Сухоруков вполне справляется

10:40 Пели из-за того, что сегодня день рождения еще и у фигуранта дела Михаила Кулькова. Его встречали поздравлениями. Родители и друзья подготовились: взяли портативную колонку, пели громко и слаженно.

10:35 Родственники встречают ребят под песню группы «Ляпис Трубецкой» — «Молодость и ярость». 

Молодость и радость,
Ты главный партизан.
Анархия и ярость,
Двенадцать обезьян.

10:27 Привезли фигурантов дела, журналистов в зал пока не пускают.

10:13 Доброе утро, дорогие читатели!

Сегодня заседание начнется с выступления Максима Иванкина и его адвоката Константина Карташова. У адвоката сегодня день рождения. Он говорит своим коллегам, что загадал желание — статью 237 УПК РФ («Возвращение уголовного дела прокурору»).

*«Сеть» — признанная террористической организация, запрещена в России. Фигуранты дела «Сети»* заявили, что в реальности такой организации не существовало.